— Надо было попросить у герра Ульфбрауна ваген, — простонал Крамм, всем телом опираясь на посох. — По крайней мере, часть пути мы могли бы проехать!
С погодой не повезло. Мелкий дождь стал накрапывать с самого утра, к обеду он превратился в уверенный ливень, земля под ногами раскисла и чавкала, мокрые хвойные ветки норовили обдать холодным душем. Нужно было очень внимательно смотреть, куда наступаешь, потому что под толстым слоем побуревшей хвои скрывались то трухлявые стволы упавших когда-то давно деревьев, то осклизлые замшелые валуны. Сапоги, которые принес герр Крейнц, к счастью, были разношенными, но, увы, почти сразу промокли и начали тереть пятки. Не очень сильно, но путь предстоял долгий, так что Шпатц заранее предчувствовал кровавые мозоли. Сначала Бензель хотел отправить с ними проводника, но в последний момент решил, что пойдет сам. «Еще напутают что-нибудь, болваны!» Большую часть груза вызвался нести Болдер. Вот уж кто, кажется, вообще не испытывал никаких неудобств. Тяжеленный рюкзак, кажется, совершенно не сковывал его движений. Он шел размеренным шагом, как автоматон, не обращая никакого внимания ни на дождь, ни на хлещущие мокрые ветки. Сначала Шпатц пытался запомнить дорогу, но очень скоро понял, что совершенно не понимает, по каким признакам великан Бензель определяет, что тропа проходит именно здесь. С точки зрения Шпатца, путь, по которому они шли, ничем не отличался от всего остального леса — трава, кусты и шатры исполинских елей. Собственно, Бензель легко мог водить их кругами, и Шпатц никогда не смог бы уличить его в плутовстве. Оставалось надеяться, что он не пытается привести их в засаду, потому что того некто, устроившего нападение, они так и не смогли вычислить.
— Ваген не особенно сократил бы нам путь, герр Крамм, — великан остановился и огляделся. — Просто пришлось бы идти немного другой дорогой. Тут разве что люфтшифф бы помог. Но вряд ли у герра Ульфбрауна в гараже спрятан люфтшифф, верно?
— Да уж, — Крамм принужденно рассмеялся. — Долго нам еще идти?
— Если мы не будем отдыхать под каждым деревом, то ближе к темноте дойдем, — великан оскалил зубы в улыбке.
— Не так уж часто я и отдыхаю, пробурчал Крамм и поддернул лямки своего вещмешка.
Вышли они еще до рассвета. Впрочем, восход солнца в Заубервальде мало что изменил, разве что сумерки стали менее густыми. Казалось, лучи солнца земли здесь вообще никогда не достигают. Около обеда им пришлось форсировать небольшой, бурный ручей. Вода была ледяной настолько, что босые ноги в ней немели. Но Шпатц был даже рад сунуть в нее горящие пятки.
— Только не пейте из этого ручья, — предупредил Бензель. — Здесь что-то не так с водой, она вытекает из горы Неблигерберг.
— Ядовитая? — Крамм отдернул руку, которой собирался зачерпнуть из ручья и побрызгать себе в лицо.
— Кому как, — великан пожал широченными плечами. — Кто-то ее запросто пьет, и ничего с ним не происходит. А кто-то покрывается язвами, и у него все волосы вылезают.
— А что за гора такая? — спросил Шпатц.
— На самом деле мы сейчас идем практически у ее подножия. Просто нам не видно из-за деревьев. Жутковатое место. Его вся живность стороной обходит. И нам тоже следовало бы, но пришлось бы делать петлю, и мы добрались бы только завтра.
— Ну зато хоть волки нас не сожрут, — пробормотал Крамм.
— Герр Крамм, сейчас я вас обрадую, — Бензель хлопнул анвальта по плечу так, что тот присел. — Через часок остановимся пообедать.
Крамм снова застонал. Великан бодрым шагом пошел вперед, отводя со своего пути лохматые ветки, Крамм поплелся следом, за ним Шпатц. Замыкающим — Болдер и телохранители. Первое время Шпатц переживал, как перенесет пеший поход их раненый, но оставаться в городе тот наотрез отказался, а потом Шпатцу стало не до беспокойства о здоровье громилы. В конце концов, ему же не ногу прострелили, значит справится.
Перекусили пирожками с мясом, которые им вручил в дорогу заботливый Блазе, выпили по кружке компота и двинулись дальше.
— Герр Бензель, а почему вы покинули Унию Блоссомботтон? — спросил Шпатц, чтобы перестать думать о своих стертых пятках.
— Из-за Гресселя, герр Шпатц, — ответил великан через плечо.
— Гресселя? — переспросил Шпатц, сбиваясь с шага.
— Ты вдруг стал тугоухим, герр Шпатц? — Бензель захохотал. — Делец такой оборотистый. Ларс Грессель. Полгода втирался к нам в доверие, чтобы заполучить возможность копать свою шахту. Потом понаехали какие-то его рабочие, стали к нашим девкам приставать, мы возмутились, а он мне давай бумажкой тыкать, которую мы подписали. А потом еще и война началась. Понятно стало, что в покое нас никто не оставит, и надо искать новое место. Вот мы и перешли через горы.
Крамм оглянулся через плечо на Шпатца и сделал удивленное лицо. Шпатц подумал, что чуть ли не в первый раз он порадовался, что теперь его фамилия Фогельзанг, и вовсе необязательно сообщать великану, что Ларс Грессель — это его отец. Да и вообще необязательно упоминать о своем сеймсвилльском происхождении. Очень уж не хотелось злить великана-проводника. Даже если он не кинется в драку, а просто бросит их здесь и уйдет, то выбираться из Заубервальда они будут не меньше недели. Если вообще выберутся.
Сумерки сгустились почти до полной непроглядной темноты. Ни на какие разговоры сил уже не осталось, стертые пятки саднили, промокшие сапоги весили, кажется, не меньше, чем по тонне каждый.
— Пришли, — сказал, наконец, Бензель и остановился. Крамм с облегченным стоном сначала присел, а потом повалился на бок. — Надо развести костер и приготовить похлебку. А то простынете, неженки городские.
— И высушить сапоги, — мечтательно простонал Крамм.
— Осталось только дрова принести, герр Крамм, — Бензель подмигнул Крамму, что в густых предночных сумерках смотрелось даже зловеще.
— Я нарублю дров, герр штамм Фогельзанг, — Болдер скинул рюкзак, словно он ничего не весил, отвязал от него топор и канул куда-то в сумрак. Через несколько мгновений с той стороны раздался бодрый стук топора. Он как будто и не устал вовсе. Шпатц попытался приподнять его рюкзак, но даже не смог оторвать его от земли. Сказывалась, конечно, усталость от долгого перехода, но иногда физическая сила и выносливость Болдера просто пугала.
— А где башня? — спросил Шпатц, оставив рюкзак в покое и отгоняя от себя тревожные мысли.
— До нее метров двести, утром рассмотришь, — великан растащил в стороны сваленные кучей ветки, и под ними обнаружилось аккуратно обложенное камнями костровище. Он отвязал от своего рюкзака сверток и принялся натягивать над их лагерем тент. Шпатц вяло подумал, что надо бы чем-нибудь помочь, но потом мысленно махнул рукой, устроился на мокром поваленном бревне и стал просто наблюдать, как умелыми руками Бензеля и Болдера посреди темного леса возводится уютный лагерь. Через полчаса среди камней весело плясали языки пламени, а в котелке закипала вода для их будущей похлебки. Шпатц стянул сапоги, подставил их к костру и вытянул ноги в промокших носках поближе к огню. Мыслей в голове не было, мышцы после долгого перехода гудели, брезентовая куртка, хоть и считалась хорошо защищающей от дождя, отсырела. Единственная радость, что ночь была не очень холодной, а то бы он уже давно клацал зубами. Шпатц с тревогой посмотрел на Крамма, но тот уже мечтательно улыбался и смотрел на огонь.
— Ах да, мне же герр Блазе тоже кое-что дал! — Крамм сунул руку в карман и извлек плоскую металлическую фляжку. — Может быть, по глотку хереса за удачное завершение пути?
Шпатц протянул руку, но тут из леса вылетел какой-то предмет, больно ударил его по локтю и упал между ним и Краммом.
— Проклятье, что это такое? — подняться Шпатц уже не успел. Из жестяного цилиндра повалил едкий желто-зеленый дым.
— Не дыши! — крикнул Крамм, глаза его закатились, и он повалился на бок. Бензель успел вскочить, но тут рядом с костром упала и зашипела еще одна газовая граната. Дыхание Шпатца перехватило, в ноздри проник незнакомый едкий запах, как будто замораживающий все внутренности. Глаза залила мутная пелена. Шпатц почувствовал, что падает, но пошевелиться уже не мог.
Глава 11
Die Spur ist frisch und auf die Brücke
Tropft dein Schweiss Dein warmes Blut
Ich seh Dich nicht
Ich riech Dich nur Ich spüre Dich
Ein Raubtier das vor Hunger schreit
Witter Ich Dich meilenweit
(След свежий и на мосту
Капли пота и твоей теплой крови
Я не вижу тебя
Я лишь чувствую тебя по запаху
Я как хищник кричу от голода
Почувствовав жертву за много миль)
Du riechst so gut — Rammstein
Шпатц пришел в себя и попытался открыть глаза. Что-то мешало. Наверное, склеились ресницы, так бывает, надо просто потереть руками.. Пошевелился и понял, что что-то его удерживает. Перехватывает локти, запястья, колени и лодыжки. Двигать головой было можно. Из помутненного сознания всплыло воспоминание про лес, костер и газовую гранату. Шпатц несколько раз крепко зажмурил и расслабил веки. Это помогло разлепить один глаз. Помещение, в котором он находился, было круглым. Короткие стены-ширмы делили внешнюю часть круга на восемь секторов. В одном из которых как раз Шпатц и находился. Он был привязан к наклонному стенду, сколоченному из досок. Точнее, притянут плотными ремнями или чем-то вроде строп. На сгибе локтя он ощущал еще какое-то неудобство. Шпатц наклонил голову. Из руки торчала толстая игла, от которой змеилась пульсирующая трубка. Кровь. Кто-то воткнул ему в вену иглу, и теперь по этой трубке кровь сливается в стеклянную бутыль, стоящую у его ног. За стенкой в соседнем секторе кто-то был, Шпатц слышал шаги и тихий голос, напевавший незнакомый легкомысленный мотивчик. Шпатц попытался пошевелить рукой, но ему не удалось.
— А, герр штамм Фогельзанг, вы проснулись, — в неярком свете керосиновой лампы, стоящей на столе в центре комнаты показалась человеческая фигура. На лицо падала тень, но голос был знаком.