— Власть... — Паули пришел в себя в тот момент, когда Шпатц освобождал лодыжки. — Теперь остался последний шаг.
Инженер открыл слезящиеся глаза, и рука его дернулась к пистолету Шпатца, лежащему на столе. Шпатц рванулся вперед, повалил Паули вместе со стулом на бок. Голова кружилась так, что казалось, это пол под ногами качается, как палуба корабля в шторм. Впрочем, Паули чувствовал себя явно хуже — его тело колотило в лихорадке. Шпатц даже сквозь одежду чувствовал исходящий от него жар. Он подмял инженера под себя, скрутил его руки за спиной и потянулся за обрезком стропы. Далеко. Пришлось встать, приподнять Паули, который все еще пытался сопротивляться, и подтащить поближе к щиту. Голова закружилась, Шпатц не удержал равновесие и снова упал на тело Паули. Он попытался вывернуться, но силы были слишком неравны. Несмотря на головокружение, Шпатцу удалось дотянуться до обрезка стропы. Он снова скрутил руки пыхтящего и сопротивляющегося Паули за спиной и туго перетянул запястья. Подтащил его обратно к стулу, посадил, перекинув связанные руки через спинку и притянул их к лодыжкам остатком стропы. Не особо беспокоясь об удобстве инженера.
Отдышался, пытаясь унять приступ тошноты и головокружения. Сколько крови Паули из него выкачал? Шпатц облокотился на стол и осмотрелся. Ужасно хотелось пить. Из ранки на сгибе локтя все еще струилась кровь. Шпатц оторвал кусок бинта, зажал им след от толстой иглы и согнул руку. Стол в центре был каменным, похоже, он был построен вместе с башней. Стул, к которому Шпатц привязал Паули, был явно более новым. Складной армейский стул, такие обычно стояли в штабных палатках для старших офицеров. Шпатц полистал тетрадь с записями. Она была заполнена незнакомыми закорючками.
— Ты ничего не поймешь в моих записях, — Паули тяжело дышал, лицо его стало восковым.
— Ну что ж, значит ваши знания умрут вместе с вами, — Шпатц пожал плечами.
— Ты собираешься меня убить? — глаза Паули сверкнули.
— Думаю, в этом нет нужды, герр Паули, — Шпатц захлопнул тетрадь, оперся ладонями на стол и оценивающе посмотрел на старого инженера. — Я не доктор, но что-то мне подсказывает, что до утра вы не доживете.
— Ублюдок, — прошипел Паули.
— Что вы сделали с остальными? — резко спросил Шпатц, когда взгляд его упал на газовую маску, лежавшую на столе.
— Ничего! — выдохнул Паули. — Они или сдохнут сами без антидота, или очнутся к утру, если здоровья хватил...
— Где антидот? — Шпатц рванулся к инженеру и схватил его за подбородок.
Паули захохотал, но драматического эффекта не вышло, потому что смех его быстро превратился в надсадный хрипящий кашель. На глазах его снова выступили слезы.
— Неужели твои слуги для тебя так много значат, вервант? — отдышавшись, прохрипел инженер и громко застонал. — Твоя проклятая кровь убивает меня...
— Вы собирались таким образом стать вервантом, герр Паули? — Шпатц иронично приподнял бровь. — Доктор пакт Ледебур, пока меня лечил, сказал, что если влить человеку неподходящую кровь, то он скорее всего умрет. Даже если это обычная кровь обычного человека. А моя, как вы сами сказали...
— Я рассчитал все правильно! — тело Паули сотрясала такая дрожь, что стул под ним ходил ходуном. — Такого количества должно быть достаточно, чтобы снять защиту с башни, но она не должна была меня убить!
— Значит в расчеты где-то вкралась ошибка, — Шпатц сделал несколько осторожных шагов. Голова все еще кружилась, пальцы немного подрагивали, но, в целом, он чувствовал себя неплохо.
— Что же ты не бежишь спасать своих друзей, Шпатц? — дыхание Паули стало прерывистым и шипящим.
— Раз у этого газа есть антидот, значит это не тетравозган и не фурин, — Шпатц остановился напротив Паули. — На моей коже нет язв и ожогов, значит это и не зауэркат. И не вургер, иначе я был бы уже мертв. Значит это какой-то из захтегифтов. За то время, когда мы здесь находимся, он уже успел рассеяться. А значит, приду я позже или раньше, не имеет значения. Это вы убили Оглоблю, герр Паули?
— Ну да, теперь ты конечно же понял, — глаза Паули закатывались, голова дергалась, как будто стала такой тяжелой, что Паули стоило немалых усилий, чтобы удержать ее вертикально. — И патлатого мальчишку тоже убил я. И Шмальзе.
— Но зачем? — Шпатц смотрел на сотрясающееся тело старого инженера. Он был довольно хрупкого сложения, а сейчас казался совсем немощным.
— Наверное, моя ошибка была в том, что я слишком стар... — Паули несколько раз с шипением втянул в себя воздух. — Молодое тело справилось бы. Смогло бы усвоить порцию крови, и все бы получилось...
— Зачем ты их убил? — спросил Шпатц громче.
— Проклятая старческая немощь... — глаза Паули затуманились, голова стала заваливаться на бок.
— Так зачем? — Шпатц взял Паули за волосы и удержал его голову прямо.
— Они мне помогали, — прошептал он. — А потом начали мешать. Могли рассказать. Пожаловаться. Тупицы... Убогие...
— Вы выполняли задание Энфернегренц, герр Паули? — спросил Шпатц, уже не особенно рассчитывая на ответ. — Кому доложить о вашем провале?
Паули открыл глаза, взгляд его на несколько мгновений стал осмысленным, он посмотрел в глаза Шпатцу и захохотал. Но смех его опять оборвался приступом кашля.
— О победе, Шпатц, доложить о победе, — прохрипел он. Голова его несколько раз дернулась, глаза закатились, из горла вырвался последний полувздох-полухрип. Шпатц отпустил волосы Паули, и голова безжизненно скатилась на бок. Шпатц брезгливо вытер ладонь о штанину и еще раз внимательно осмотрел помещение, в котором находился. В одном из восьми секторов была размещена изящная металлическая лестница. Можно было спуститься вниз, можно было подняться вверх. Шпатц взял со стола керосиновую лампу и забрался на этаж выше. Стены сужались к потолку, словно внутри маяка, сквозь почти разрушенную крышу было видно звездное небо. Пока Шпатц был без сознания, дождь прекратился и облака разошлись. В центре тоже был такой же формы каменный стол, как и этажом ниже, только меньше диаметром. По краю располагались восемь выпуклостей. На каждом — незнакомый знак. Поверхность стола — полированный до идеальной гладкости камень. Шпатц вытянул руку и коснулся одного из знаков. По пальцам как будто пробежал слабый разряд тока.
Костер все еще не погас, угли светились в темноте. Великан Бензель лежал, раскинув руки и ноги, лицом вверх. Крамм упал за бревно — плечи и голова на земле. Болдер сидел, привалившись спиной к стволу дерева. Было похоже, что он только что очнулся. Взгляд уже осмысленный, но еще блуждающий. Раненый телохранитель лежал на боку, рука на кобуре пистолета. Второй громила успел выхватить пистолет и, возможно, даже выстрелить. И только потом упал и ударился головой об дерево. На лбу ссадина и запекшаяся кровь.
— Герр Крамм! — Шпатц поставил керосиновую лампу рядом с бревном, схватил анвальта за плечи и потряс. — Герр Крамм! Васа!
Шпатц упал на колени рядом с бывшим начальником и приложил ухо к его груди. Слабый шелестящий звук, редкий, но вполне размеренный. Жив! Шпатц вскочил, приподнял Крамма за подмышки, стащил его ноги с бревна и развернул в полусидячее положение.
— ..ерр ..амм ...огельзанг... — Болдер зашевелился и попробовал встать. — Я... помогу...
— Сидите, герр Болдер! — Шпатц подскочил к посланнику и чуть ли не насильно усадил того на место. — Герр Бензель?
Великан был жив. Его грудь едва заметно поднималась и опускалась. Шпатц вернулся к Крамму. Приподнял веко, похлопал по щекам. Он плохо себе представлял, что делать дальше. Наверное, следовало попробовть привести его в чувство. Шпатц встал, вытащил из кармана куртки носовой платок, дотянулся до тента и намочил клочок ткани в скопившейся там дождевой воде. Протер открытые участки кожи. Вроде бы, ни один из захтегифтов через кожу не проникал, но вреда точно не будет. Осторожно похлопал Крамма по щекам. Бросился к почти потухшему костру, схватил кружку, потянул край тента. Дождевая вода потоком хлынула вниз. Шпатц подставил кружку, плеснул анвальту водой в лицо. Его веки затрепетали. Он вздохнул глубже, закашлялся, перевернулся на бок и оперся на руку.
— Герр Крамм! — Шпатц склонился к анвальту и придержал его за капюшон. — Вы живы.
Рассвет разогнал ночной мрак, превратив непроглядный мрак в серые сумерки. Острые почти черные вершины елей окрасились розово-золотым, но сюда, к подножью исполинов Заубервальда солнечные лучи никогда не проникали. Шпатц сидел у потрескивающего костерка, наблюдая за закипающей в котелке водой. Болдер оправился от ночной газовой атаки быстрее всех. Крамма долго выворачивало и колотило в лихорадочных припадках, заснуть он смог только совсем недавно. Бензелю было полегче, но не особенно. Как и одному из телохранителей. Раненого громилу откачать не удалось. Похоже, он сделал глубокий вдох, когда вскакивал, и это его и убило практически сразу. Когда Шпатц к нему подошел, тот уже не дышал, сердце не билось, а распахнутые глаза выглядели бессмысленными стеклянными шариками.
— Теперь вы можете ответить, кто на нас напал, герр штамм Фогельзанг? — Болдер бросил рядом с костром охапку толстых веток.
— Паули Вийко, — Шпатц снял с огня котелок, поставил на землю, вскрыл пачку чая и всыпал в кипяток щедрую порцию.
— Хромой старик с маленькой собачкой? — Болдер воткнул топор в бревно и выпрямился. — И где он?
— Там, — Шпатц махнул рукой. — Он мертв, рядом с башней.
— Вы его убили, герр штамм Фогельзанг? — Болдер закашлялся, присел и потянулся за кружкой. Впрочем, Шпатцу показалось, что на самом деле он только изобразил приступ кашля.
— Он сам умер, герр Болдер, — Шпатц помешал содержимое котелка. — Там еще остались пирожки герра Блазе?
— А... — Болдер бросил на Шпатца долгий взгляд, но спрашивать больше ничего не стал. Подтянул к себе наполовину разобранный рюкзак, достал оттуда краюху хлеба и завернутые в бумагу колбаски. — Это можно просто подогреть на костре. Пирожков не осталось, герр штамм Фогельзанг. Только печенье.