кающуюся веревку. Его стрела высекла искры из стены прямо перед веревкой над моей головой. Он взял слишком высокий прицел.
Я изо всех сил вцепился в веревку чуть выше корзины, и меня потащило вверх. То периодически отталкиваясь от стены и дико раскачиваясь, то перебирая по ней ногами, и всячески старался сбить прицел тем, кто сейчас целил в меня.
— Стреляйте! — донеслось до меня со стороны косианского укрепления, и еще две стрелы ударились в стену поблизости от меня.
— Стреляйте! — послышалась команда сверху.
Я продолжал движение вверх, то лихорадочно перебирая руками, когда веревка замирала, то рывком взлетая на новую высоту, когда ее тянули солдаты на стене. Еще несколько стрел ударилось вокруг меня, выбивая из стены искры и каменную крошку, прежде чем я, наконец-то, после этого показавшегося мне бесконечным подъема, с сованной на руках кожей, оказался на вершине стены в восьмидесяти футах над землей. Между зубцов появились руки, схватили меня и втянули внутрь.
— Благодарю вас! — прохрипел я, задыхаясь от усталости.
Меня тут же бросили на живот на площадку позади зубцов. Руки заломили за спину, оружие и кошелек отобрали.
— Раздеть его и заковать в кандалы, — послышался грубый мужской голос.
Через мгновение, меня, лежащего на животе, раздели и заковали в цепи. На запястьях сомкнулись браслеты наручников, которые соединялись цепью с ножными кандалами, запертыми на моих щиколотках.
— Я — Тэрл из Порт-Кара, — повторил я, — курьер от Гнея Лелиуса, регента Ара!
— Накинь ему чего-нибудь на голову, — приказал тот же голос с командными нотками. — Его белая тряпка подойдет.
Белая ткань, которую я принес с собой как знак мирных намерений, сложили вдвое и накинули мне на голову, завязав под подбородком.
— Поставьте его на колени, — приказал мужчина, и меня рывком подняли с платформы.
— Вот это было при нем, — сообщил другой голос.
В импровизированном мешке я мало что мог рассмотреть. Лишь какие-то неясные фигуры вокруг меня.
— Веревку ему на шею, — приказал начальственный голос.
Одна из фигур склонилась ко мне, и на моей шее затянулась петля.
— Освободите меня и отведите к Амилиану! — потребовал я. — Сообщение для него в моем рюкзаке. Он может также заинтересоваться содержимым курьерской сумки. Я не знаю, что в ней, но я взял ее у курьера Артемидория, к югу отсюда, на Дороге Воска, в постоялом дворе называемом «Кривой тарн»!
— Даже не надейся, с закрытыми глазами и на веревке, тебе не удастся ничего узнать о нашей обороне, — сказал кто-то из мужчин.
— Отведите меня к Амилиану, — попросил я.
— Заткнись, шпион, — рявкнул на меня тот же голос.
— Я не шпион! — раздраженно бросил я.
— А давайте повесим его, — предложил он. — Пусть слины с Коса знают, что мы не будем напрасно тратить время, разбираясь с их шпионами.
— Я не шпион! — прорычал я.
— Хорошо, — одобрительно сказал другой голос.
— Закрепим веревку вот здесь, — сказал человек слева от меня, — и покажем этим слинам, что их шпион разоблачен, сброшен со стены, и повис через считанные ины после того пробрался в город.
— Превосходная идея! — поддержал его еще один мужчина.
Я почувствовал, что веревка дернулась на моей шее. Потом чьи-то руки легли на мои плечи.
— Эй, вы что, забыли, как они стреляли в меня! Вы же видели это! — напомнил я.
— Но они же ни разу не попали в тебя, — заметил человек.
— А вы предпочли бы, чтоб они попали? — спросил я.
— Возможно, для тебя это было бы лучше, если бы они это сделали, — мрачно добавил другой, и меня подняли на ноги.
— Веревку я привязал, — сообщил голос слева.
— Я пришел к вам под белым флагом, — напомнил я. — Вот значит как жители Форпоста Ара уважают законы войны?
Руки мужчин еще крепче сжались на моих плечах. Я чувствовал легкий ветерок, сквозивший через бойницу справа от меня. Сквозь ткань на моей голове я мог различить открытое пространство между зубцами.
— Ну-ка постойте, — услышал я чей-то голос, а затем звук развязываемого узла.
Кажется, веревка снова стала всего лишь поводком.
— Должен признать, что мы почти забыли нашу честь, — сказал мужской голос. — Мы благодарны тебе за то, что Ты напомнил нам об этом. Безусловно, это позорно для нас, что это было сделано косианским слином. Впрочем, это не столь важно. Важно просто помнить об этом. Признаться, до сего момента я даже представить не мог, насколько мы опустились. В оправдание могу сказать, что мы многое перенесли за эти дни, и потеряли многих товарищей.
— Эй, позади их укреплений, как мне кажется, собираются косианцы, — сообщил мужчина, по-видимому, наблюдатель.
— Утренний штурм, — устало вздохнул другой.
— Незнакомец, — обратился ко мне мужчина, который говорил мне о чести, — знай, что Ты был оставлен в живых, только потому, что вошел в город, под белым флагом. И, вынужден признать, еще немного и все могло закончиться иначе. Однако теперь, под его эгидой, Ты в такой же безопасности, как если бы находился под защитой железных стен. Честь Форпоста Ара еще чего-то стоит. Я даю тебе право выбора, если хочешь, можешь вернуться к своим с Коса.
— Отведите меня к Амилиану, — устало попросил я.
— И все же, я думаю, что Ты — шпион, — вздохнул он.
— Я не шпион, — в который раз повторил я.
— Надеюсь, Ты понимаешь, что как только тебя уведут к Амилиану, то Ты утратишь защиту флага, под которым пришел? — осведомился мужчина.
— Я это отлично понимаю, — заверил его я.
— Отведите его к командующему, — приказал он.
— Дайте мне хоть что-то из одежды, — попросил я, как только меня отвели от бойницы, — хотя бы лоскут моей туники, чтобы прикрыться.
— Собрался уже большой отряд косианцев, — сообщил наблюдатель.
— Ты пришел как шпион, — сказал мне солдат. — Вот, как пойманный шпион Ты и пойдешь к Амилиану.
Чьи-то руки плотно сомкнулись на моих плечах.
— Уведите его.
Глава 11Амилиан
— Сюда, — приказал мне мужчина.
Меня заставили встать на колени на какую-то твердую поверхность, скорее всего кафельный пол. Белую ткань, которую я использовал в качестве флага перемирия, наконец-то сняли с моей головы. Несколько инов я моргал глазами, потом осторожно осмотрелся вокруг.
Я стоял на коленях, на полу, действительно покрытом кафелем, перед высоким стулом, стоявшем на возвышении. С одной стороны от стула и немного ниже, на одной из широких ступеней, на коленях стояла бледная белокурая рабыня, одетая в короткую тунику.
— Оставь нас, Ширли, — приказал мужчина сидевший на стуле.
— Да, Господин, — сказала девушка.
Голова невольницы была отвернута в сторону от меня. Я был свободным мужчиной и, посмотрев на меня без разрешения, она могла быть наказана. Рабыни, конечно, иногда делают это, например, на улицах рассматривая раздетых пленников, формально считающихся свободными людьми, иногда даже насмехаются над ними, но вряд ли они посмеют сделать это, без разрешения, и тем более на глазах своих владельцев.
Имя «Ширли», кстати, земное женское имя, но я подозревал, что эта рабыня к Земле никакого отношения не имела. Во всяком случае, характерного акцента я не заметил. Конечно, могло быть и так, что она землянка, просто провела на Горе довольно много времени. После нескольких месяцев зачастую становится крайне трудно отличить землянок от гореанок, по крайней мере, без тщательного изучения их тел. Например, женщин родившихся на Земле, выдают пломбы в зубах и шрамы от прививок, а по команде встать на колени они делают это несколько иначе, видимо в силу своего происхождения. Мужчины на Горе иногда дают земные имена гореанским девушкам, поскольку считают их превосходными рабскими кличками. Для гореанского уха, такие имена, как Джин или Джоан имеют экзотический аромат, и расцениваются как пригодные имена для рабынь, доставленных из таких далеких и таинственных мест как Теннеси или Орегон. Сами девушки, оказавшись на Горе, приходя к пониманию чувственного подтекста звучащего в их именах, тоже перестают рассматривать их с точки зрения простого и обычного слова, но начинают, во многом как и гореане, относиться к ним, как к волнующим и красивым именам, и даже упиваются ими, и как превосходные рабыни пытаются соответствовать им. Само собой, они осознают, что теперь носят их только, как рабские прозвища, и только желанием рабовладельца.
Это правда, что земные женщины расцениваются гореанами, поголовно как рабыни, но, на мой взгляд, по крайней мере, в настоящее время, в действительности в этом нет ничего особенного, ибо гореанки ими рассматриваются точно так же. Я окинул взглядом фигуру проходившей мимо меня девушки. Она была очень худой. Подозреваю, что прежде эта красотка была намного полнее, соблазнительнее чувственнее. Это было еще одно подтверждение того, недостаток пищи в Форпосте Ара становится все острее. Впрочем, ее, как и других таких же как она, можно было несложно и достаточно быстро возвратить к их прежней желанности. Надо просто восстановить надлежащую диету. Подобными средствами розничные работорговцы готовят женщин, еще и благодарящих их за еду, чтобы они принести более высокие прибыли на рабских прилавках. О том, что Ширли — блондинка можно было только догадываться по короткому ежику коротко состриженных и начинающих отрастать волос. Подозреваю, что в данный момент в городе трудно будет найти неодстриженных женщин, даже среди свободных. Понятно, что в случае с рабынями, их вообще никто не спрашивал, их волосы были просто взяты у них. С другой стороны, свободные женщины обычно жертвуют свои волосы, как вклад в защиту города.
— Слушаю тебя, — сказал человек, сидевший на стуле.
Это был явно очень крепкий мужчина, хотя и выглядевший сильно утомленным. Его лоб был скрыт под окровавленной повязкой. Судя по всему, до начала осады он был весьма красивым мужчиной. На его коленях я увидел вскрытую курьерскую сумку, и тубус с письмом, взятый из моего рюкзака. Он по-прежнему был запечатан лентой и воском с оттиском печать Гнея Лелиуса, регента Ара.