— Не сомневаюсь, что многие свободные женщины, в свое время, — засмеялась она, — были проданы.
— Да, — согласился я. — Они тоже могут быть захвачены, связаны и переданы в руки работорговца.
— А если бы Вы поймали меня где-нибудь, как свободную женщину, Вы бы продали меня? — заинтересовалась Клодия.
— Возможно, вначале я бы оставил тебя на ночь в своей палатке, — задумчиво проговорил я, — Надо же было бы определить, на что Ты годишься.
— Как жаль, что мы не встретились при других условиях, — вздохнула она, — на дороге или в моей собственной кровати. А если бы Вы впервые увидели меня на невольничьем рынке, на рабской полке или скамье, прикованную цепью, имущество ожидающее своего покупателя, Вы задумались бы о моей покупке?
— Конечно, — кивнул я.
— Неужели я такая привлекательная? — удивилась женщина.
— Можешь не сомневаться, — заверил ее я.
— Это приятно слышать, — прошептала она и, вдруг задрожав, вздохнула: — Как жаль, что я — свободная женщина.
— Да, — согласился я.
— Мне страшно, — всхлипнула Клодия, и я еще крепче прижал ее к себе. — Именно поэтому они кормили меня, не так ли? Для завтрашней казни?
— Думаю да, — кивнул я.
Она заплакала, уткнувшись лицом мне в грудь. Внезапно, Клодия отстранилась и заинтересованно посмотрела на меня.
— А что же насчет Вас? — спросила она.
— Не думай обо мне, — ответил я.
— Нет, правда, а что же будет с вами? — настаивала она.
— Вот настырная свободная женщина, — проворчал я.
— Ну, все-таки? — попыталась настаивать Клодия.
— Я не знаю, — пожал я плечами. — Уверенности у меня нет.
Она положила голову на мое плечо. Снаружи было тихо, лунный свет проникал сквозь высокорасположенное зарешеченное окно. Я прижимал женщину к себе. Какое-то время мы лежали молча, я и голая шпионка, на соломе, в тюремной камере.
— Я должна буду быть наказана этой ночью? — нарушила она тишину.
— А это необходимо? — поинтересовался я.
— Нет! — прошептала женщина.
— Ты страстно хочешь служить и ублажать? — уточнил я.
— Да! — ответила Клодия.
— Тогда в наказании нет смысла, — заметил я.
— Конечно, нет! — поспешила заверить меня Клодия. — А если Вы, вдруг, останетесь недовольны мною, что тогда? Вы накажете меня?
— Обязательно, — ответил я, и добавил: — но могу наказать, если я просто захочу это сделать.
— Я жалею, только об одном, — сказала она чуть позже мягким взволнованным голосом, дрожа рядом со мной от удовольствия и испуга охватившими ее эмоциями, — что я не встретила такого мужчину, как Вы раньше.
— Случись это раньше, Ты вряд ли оказалась бы здесь, — заметил я.
— Зато я не жалею о том, что встретила вас и служила вам, и о том, что Вы заставили меня служить Вам, даже при этих обстоятельствах, — призналась женщина.
— Ты наслаждаешься своим служением, — улыбнулся я.
— Да, — кивнула она, — так и есть, и если бы мне предложили выбор, я предпочла бы не иметь никакого выбора, кроме как служить, служить так, как Вы заставили меня это делать — полностью.
— Пора спать, — вздохнул я.
— Неужели Вы сможете заснуть в такую ночь? — удивилась Клодия.
— Смогу, — заверил ее я.
Она вздохнула и вытянулась на соломе, рядом со мной. Через некоторое время я услышал ее сдавленное рыдание.
— Я не знаю, будут ли они тебя кормить утром или нет, — сказал я, — перед тем, как они придут за тобой в полдень. Но могут. В конечном итоге, думаю, они именно так и поступят. Так вот, не ешь. Всю еду, что тебе принесут, отдай мне.
— Всю? — пораженно спросила Клодия.
— Да, — ответил я.
— И Вы взяли бы у меня еду? В такой момент? — спросила она.
— Да, — снова ответил я.
— Вы смогли бы сделать это?
— Даже не сомневайся, — заверил ее я.
Женщина озадаченно уставилась на меня.
— Надеюсь, если Ты подумаешь, то признаешь, что мне сейчас еда нужнее, чем тебе, — заметил я.
— Несомненно, — вздрогнув, признала она.
— Ну вот и хорошо, — кивнул я.
— Я все равно не уверена, что буду в состоянии съесть хоть что-то, — вздохнула Клодия.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда не вижу никаких проблем.
— Нет, — ответила она. — Никаких проблем.
— Замечательно, — зевнул я, через пару мгновений уже ничего не слышал и не помнил.
Я уснул.
Глава 14Утро
— Они придут за мной в полдень, — прошептала Клодия.
Камера все еще была погружена в темноту.
— Я знаю, — пробурчал я. — Не глухой, слышал.
Несколько ен назад я вдруг проснулся, услышав звук открывающейся заслонки на смотровом окошке. Надзирательница подняла маленькую масляную лампу к отверстию.
— Заключенная Клодия, на середину, — шепотом приказала она.
Леди Клодия вышла вперед и встала на колени напротив двери, тускло освещенная тонким лучом света, проникающего через окошко.
Я продолжал притворяться спящим. Судя по моим ощущениям до рассвета еще оставался ан или около того.
— Слава Ару! — прошептала надзирательница.
— Слава Ару, — простонала Леди Клодия.
Не думаю, что ей удалось заснуть этой ночью.
В свете лампы, поставленной на пол, я увидел, как сквозь нижнее отверстие двери в камеру была вдвинута кастрюля с водой. Клодия, как обычно, вылила воду в маленькую емкость в углу камеры и вернула сосуд обратно надзирательнице.
— Он проснулся? — спросила девушка из-за двери.
— Не думаю, — шепотом ответила ей Клодия.
— Кастрюлю для еды вперед, — приказала тогда надзирательница.
Через мгновение заключенная стояла на коленях позади продуктовой кастрюли.
— Слава Ару! — шепотом объявила надзирательница.
— Слава Ару, — всхлипнула Леди Клодия.
Я думаю, что тихий шепот надзирательницы были мотивирован, прежде всего, ее желанием того, чтобы Клодия получив свою порцию, смогла съесть ее прежде, чем я проснусь. Они не хотели бы, чтобы я забрал у нее пищу, или хотя бы разделил ее. Возможно, они даже ожидали, что женщину удастся забрать из камеры пока я буду спать, чтобы проснувшись, я просто не нашел свою сокамерницу. Для них это был бы наилучший выход. Тем не менее, я не ожидал, что они пошлют за Клодией меньше, чем двух-трех мужчин.
Женщина стояла на коленях перед кастрюлей камеры, теперь наполненной едой. Голова надзирательницы, снова державшей лампу в руке, появлялась в смотровом окошке.
— Видишь? — шепотом спросила она. — Там намного больше еды чем обычно, и даже есть мясо!
Клодия опустила голову вниз, по-видимому, пытаясь разглядеть в тусклом свете содержимое кастрюли.
— Разведи колени! — внезапно прошипела надзирательница.
Заключенная, пораженно и испуганно, расставила колени в стороны.
— Вот так, теперь Ты больше походишь на рабыню, которой Ты являешься, — довольным голосом заявила девушка из-за двери!
Леди Клодия, что интересно, даже не дернулась, чтобы снова сжать колени. Скорее наоборот, она выпрямилась на коленях в глубоко значимой, демонстративно уязвимой позе, с вызовом глядя в смотровое окошко.
— Мы обе знаем, что Ты — настоящая рабыня, не так ли? — поинтересовалась надзирательница. — Но мы не скажем об этом мужчинам, ведь так? А знаешь, почему тебя сегодня кормят так обильно?
— Это — последняя любезность, оказанная мне, — ответила Клодия.
— Нет, — рассмеялась надзирательница. — Просто тебе нужны будут силы, чтобы подольше дергаться, когда будешь сидеть не колу.
Клодия уставилась на нее. Я не сомневался, что сейчас в ее глазах плескался ужас.
— Мы все хотим, чтобы Ты устроила хорошее представление для своих косианских дружков, — прошипела надзирательница. — Надеюсь, Ты сможешь продержаться ана два, или даже три.
Клодия вздрогнула. При таком способе казни женщину обычно просто садят на заостренный кол. Ее даже нет необходимости связывать, насаженная на кол она не может ни дотянуться до него, ни найти опору для того, чтобы самостоятельно слезть с него. Она беспомощно удерживается на нем своим же собственным весом. Обычно такая судьба ожидает только свободную женщину. Считается, что это дает ей время, чтобы подумать и раскаяться в своих ошибках. С другой стороны, рабыню, с большей вероятностью, просто бросили бы в клетку к слинам в качестве мяса.
— Я слышала их разговор, — сообщила надзирательница. — Они собираются прийти за тобой до полудня. Возможно, даже они появятся как только рассветет. Этого не знаем ни я, ни Ты. Так что сколько тебе осталось? Шесть ан? Три? А может два? Дрожи в своей камере в ожидании звука их шагов! И знай, что если Ты их слышишь, это значит, что они пришли за тобой! Потом они откроют двери и заберут тебя на казнь! Так что хорошенько наешься, голая шпионка!
Заслонка захлопнулась с резким хлопком. Потом послышался щелчок замка, не позволявшего открыть окошко изнутри.
— Они придут за мной еще до полудня, — прошептала Клодия, подползя ко мне.
— Я знаю. Слышал, — отозвался я.
— Я хотела бы попрощаться с вами, — сказала она.
— Принеси еду, — велел я.
— Конечно, — сказала женщина, с горечью в голосе.
Она повернулась и отползла назад к центру камеры, где на ощупь нашла оставленную там кастрюлю с ее порцией, и вернулась обратно.
— Ну почему они не могут подождать, хотя бы до полудня? — простонала Клодия.
— Это — хороший знак, — пробормотал я. — Это — очень хороший знак.
Я пока не сообщал ей, но по тем звукам, что долетали снаружи, я смог оценить отчаянное положение защитников цитадели, а также численность и расположение косианцев и их осадных машин.
— Я не понимаю, — прошептала женщина.
— Мы находимся в обращенной к городу части цитадели, верно? — уточнил я.
— Наверное, — пожала она плечами.
Даже несмотря на то, что нас обоих привели в камеру с завязанными глазам, у меня не возникло трудностей с тем, чтобы примерно определить свое местонахождение. Судя по солнечным лучам, проникавшим в камеру, было ясно, что стена тюрьмы обращена на юг, в сторону города. Это подтверждалось и тем, что мы слышали звуки города, а не гавани. Именно оттуда, в последнее время, до нас доносился грохот рушащихся зданий, причем некоторые из них были не дальше ста ярдов из нас.