Крановая кошка, как и предполагается из названия, подвешена к стреле крана. Это устройство уже используется со стен, обороняющейся стороной. Если стена защищает город со стороны гавани, то можно, подцепив крюком корабль нападающих и потянув лебедкой, опрокинуть его. Если это стена выходит на сушу, то при некоторой удаче, можно свалить осадную башню. Однако, такое устройство в целом неэффективно, за исключением некоторых случаев, да и то, при оптимальных или специальных условиях. Например, много ли найдется капитанов, согласившихся завести свои корабли в пределы досягаемость такого крана. Лично я ни одного, а Вы?
Взглянув на веревку, я отметил, что, хотя она и была туго натянута, но натяжение это было постоянным, без каких либо рывков, свидетельствовавших о том, что по веревке кто-то взбирается. Я слегка потянул веревку на себя, потом отпустил, позволив ей с характерным вибрирующим звуком вернуться в прежнее положение. Если бы у меня и Форпоста Ара имелось в запасе больше времени, возможно, я бы подождал, пока веревка не начнет дергаться, а потом, через некоторое время, перерезал бы ее. Понятно, что товарищам, которые поднимаются вверх подобное обращение с их собственностью, может не понравиться, особенно если они — уже находятся на высоте футов эдак под семьдесят. Это кстати требует большой храбрости от воина — подняться по такой веревке средь бела дня, да еще в условиях сражения. Так что я не сомневался, что парни, находившиеся по ту сторону стены, вероятно, даже обрадовались, когда перерезанная мной веревка вернулась обратно. Впрочем, хотя подниматься по осадной лестнице намного легче, это требует не меньшую храбрость, особенно когда стены хорошо защищены, и обороняющиеся туго знают свое дело. На мой взгляд, для отдельно взятого атакующего, особенно если стены выше, скажем, двадцати футов, гораздо лучше попытаться попасть в город по мосту осадной башни, или, еще лучше, через разрушенную стену или ворота.
Я снова выглянул в бойницу, и поспешно отступил назад, не желая на себе проверять меткость косианских лучников. Башни пока еще были далеко. Косианцам понадобится немалое время, чтобы дотащить до стены столь тяжелые конструкции. Тем не менее, они хотя и медленно, но настойчиво приближались.
Я прошел мимо парня, занявшего позицию у одной из бойниц с арбалетом в руках. Он был еще слишком молод, чтобы стоять на стене. Один болт лежал на направляющей его самострела. Еще несколько снарядов стояли около него, прислоненные к зубцу парапета, но только два из них были настоящими болтами, один с оперением из перьев, второй из металла. Остальные были немногим более чем заостренными металлическими стержнями, без какого либо намека на оперение. Попадались даже деревянные стрелки, с тупым наконечником, которыми мальчики иногда пользуются, чтобы бить птиц. Сомневаюсь, что от этих деревяшек будет хоть какой-то толк. В лучшем случае ими можно было, выстрелив в упор с не более чем одного ярда, заставить человека поднимающегося по лестнице потерять равновесие. Более вероятно они служили в качестве раздражителей. Пройдя мимо огромного котла, под которым горел огонь, я непроизвольно поморщился, от резкого запаха разогретого масла. Тут же стояли ведра с длинными ручками, которыми можно было, зачерпнув масло из котла, вылить его на нападавших.
Дальше по проходу стояли две катапульты. Но никого из прислуги рядом не оказалось, похоже, им больше не суждено сделать ни одного выстрела.
Продолжая двигаться по стене, я периодически поглядывал на платформу бастиона главных ворот, где был установлен поблескивавший на солнце, словно отполированная игла, стальной стержень. Пройдя мимо еще одного парня, я не мог не отметить, что и он слишком молод для того, чтобы находиться сейчас на стене. Таким как он, самое место не здесь, а где-нибудь в сквозных проходах рынков, где игривый ветер сдувает вуали свободных женщин, обнажая их лица, или на площади, подлавливая рабынь, задирая подолы их коротких туник, играя в «угадай клеймо», или во дворах их домов, играя в камни или обручи. Юнец сидел около кучи камней, кирпичей и булыжников. Трудно метать такие снаряды точно, если не высовываться за парапет, и не подставляя себя тем самым под стрелы и болты нападавших. Меня заинтересовало, был ли он на стене прежде, или пришел сюда впервые. Наверняка где-то в городе у него осталась мать, которая очень любила его.
Когда я проходил мимо, он поднял на меня глаза, и в этот момент я понял, что он здесь не новичок, и что, хотя биологически он действительно мог бы считаться мальчишкой, но это был настоящий мужчина. Парень недолго разглядывал меня, он почти сразу опустил голову, возвращаясь к своим мыслям, независимо от того, о чем он думал. Перед лестницей, ведущей на верхнюю платформу башни, стояли двое мужчин с трезубцами на длинных древках. Такие используются, чтобы отталкивать штурмовые лестницы от стены.
Услышав крики позади, я обернулся и увидел, как ярдах в пятидесяти позади меня, над стеной вырос шест штурмовой лестницы. Двое с трезубцами, изможденные и усталые, не обратили на этот факт никакого внимания. Впрочем, к угрозе устремилась другая группа защитников. До меня долетел звон мечей. Несколько человек все же успели спрыгнуть с лестницы на стену, прежде чем саму лестницу отпихнули прочь. Косианцы, оказались без поддержки перед лицом разъяренных воинов Форпоста Ара. Те так и роились вокруг них. Две были зарублены почти сразу, а третий вскочил на парапет и спрыгнул со стены вниз, предпочтя рискнуть последствиями такого падения, верной смерти от мечей своих врагов. Наполовину разрубленные тела двух его товарищей, лишенные оружия, последовали за ним, сброшенные защитниками.
Я поспешил подняться по широким каменным ступеням на поверхность платформы, нависавшей над главными воротами. Здесь, по крайней мере, в настоящее время, к моему облегчению, никого не было. Возможно из-за высоты и положения над воротами, атака сюда была маловероятна, тем более, что подходы для нападающих были блокированы приближающимся, скрытым под длинной крышей тараном. На мой взгляд, здесь было самое подходящее место для командного пункта Амилиана, однако, насколько я знал, он сейчас должен был находиться внизу, около ворот. Возможно, он решил, и вполне разумно, учитывая все, что я знал, что именно там сейчас было самое угрожаемое место. Полагаю, что к настоящему времени ворота были уже подкреплены тоннами камней. Тем не менее, у косианцев имелись реальные шансы с помощью тарана пробить там проход, удар за ударом вгоняя свое орудие в облицованные бронзой усиленные заклепками, толстыми брусьями и перекладинами ворота, постепенно сдвигая баррикаду из камней и песка.
Уложив Публию на спину подле крепления стержня, я тут же выбросил ее из своей головы. В настоящий момент меня больше интересовало другое.
Я окинул взглядом приближающиеся башни, тысячи мужчин, заполонивших площадь перед стеной, лестницы, осадные машины различного назначения. Потом я оценил стены. Людей было слишком мало. Судя по всему, результат сражения был предрешен. Косианцы долго ждали этого дня.
Слева от меня, на флагштоке, словно вызов захватчикам, гордо развивалось порванное в нескольких местах знамя. Желтый знак «Ар» на красном фоне, ниже которого шла, желтая волнистая линия. Штандарт Форпоста Ара, символизировавший власть Ара на Воске. Боюсь, недолго ему осталось реять над стеной, подумал я.
Затем, я вытащил длинный стержень из его крепления, и с грохотом опустил его рядом с лежащей на спине, связанной фигурой. Девушка попыталась подняться, но ее ноги по-прежнему были связаны, и она неуклюже завалилась на бок. Публия попыталась отползти, но я схватил ее за ногу и подтянул к тому месту, где я хотел, чтобы она находилась.
— Пожалуйста, не надо! — заплакала Леди Клодия, протягивая ко мне руки, но я просто отпихнул ее в сторону, чтобы не мешалась.
— Готова ли Ты признать себя рабыней? — спросил я, обращаясь к Публии.
Она заметалась, издавая дикие утвердительные звуки и энергично кивая головой упрятанной в мешке.
— Ты узнала мой голос, не так ли? — уточнил я.
Публия снова закивала. Похоже, первое, что она поняла наверняка, это то, что она прибыла на место казни на моем плече, а не на плече палача. Видимо надежда разгорелась в ней с новой силой. Ведь будь здесь палач, понятия не имеющий, кем она была на самом деле, и полагающий, что перед ним шпионка и предательница Леди Клодией, то он, скорее всего, просто загнал бы в нее кол, поставив его в крепление, ушел бы, чтобы сняв маску, занять свой пост на стене. С другой стороны, я-то хорошо знал, кем была скрытая под тканью пленница. Кроме того, мои слова, должны дать ей некоторую надежду, что она, оказавшись в моих руках, могла бы иметь, по крайней мере, небольшой шанс на пощаду, хотя за него, возможно, придется уплатить такую тревожащую ее цену, как собственное признание своего унижения до категоричной и бескомпромиссной гореанской неволи.
Леди Клодия склонила голову и прикоснулась к моему плечу, демонстрируя мне свою благодарность. Я поднял Публию на колени.
— Ты — рабыня? — строго спросил я.
Девушка энергично закивала. Леди Клодия восхищенно захлопала в ладоши, хотя сама она уже давно знала, что она ничем не лучше.
— Ты просишь разрешения, — спросил я, — придать этому законность, произнеся соответствующую формулу самопорабощения?
Она снова закивала головой, и я, ослабив узел, стянул ткань на ее лоб. Конечно, я помнил, что она была красива, но я не помнил, что настолько. Далее я ослабил узел завязок державших кляп, и вытянув промокший комок из ее рта, позволил ему повиснуть на шее девушки. Теперь она смотрела на меня с благодарностью.
— Говори, — приказал я.
— Я — рабыня! — произнесла девушка.
— Она — рабыня! — негромко воскликнула Леди Клодия.
Пленница испуганно сжалась, взволнованно задрожала, вдруг осознав себя беспомощной рабыней.
— Теперь, Ты — рабыня, Публия, — сказала Леди Клодия, с любопытством разглядывая ее.