царапина в камне рядом с тем местом, где я трудился. Достаточно странно, что тогда я даже не заметил этого, хотя звук должен был бы услышать.
Молодой парень, один из тех двоих которых я видел на стене в самом начале, появился на ступенях ведущим сюда со стен. Теперь у него осталось только два болта, один на направляющей, другой в руке. Точнее, это были уже не болты, а всего лишь заостренные штыри. Даже деревянные стрелки с тупыми наконечниками, пригодные только для охоты на птиц, и те закончились. Этого парня и его друга я использовал, в качестве посыльных для моей связи с западным и восточным участками стены, надеясь таким образом держать их при деле, но в то же самое время подальше от самых горячих мест.
— Они не могут удержать западный проход! — крикнул посыльный. — Они отступают!
Я отдал приказ, и парень умчался назад. Мой план, даже в случае успеха, предусматривал удерживать проход к командному пункту, только в течение нескольких енов. Я посмотрел на восток. Там все больше косианцев прыгало с аппарели башни, спотыкаясь, но упорно карабкаясь по безжизненным опутанным проволокой телам других, оказавшихся на стене ранее. Мужчины изо всех сил пытались сдержать их пиками и топорами. Внизу раздавались мерные удары тарана. Звук снова несколько отличался от того, который долетал оттуда в последние ены. Интересно, как там поживает лестница, которую я отбросил от стены? Подойдя к краю стены, я высунулся из бойницы и, посмотрев вниз, увидел под собой крышу тарана ближний к стене конец которой был выше дальнего. Холм, созданный перед воротами буквально из развалин, песка, камней и тел, послужил наклонной поверхностью и опорой для сарая. Теперь таран бил в верхнюю часть ворот, предположительно выше баррикады из песка и камней, которую изнутри нагромоздили защитники цитадели. Так вот почему удары тарана звучали по-другому! Это сколько же усилий потребовалось приложить, чтобы закатить длинный сарай с тараном на этот пандус! И каково теперь тем, кто трудится внутри, ведь уже надо не просто оттягивать и отпускать тяжеленное бревно, а бить им в ворота, изо всех сил напрягаясь, чтобы качать таран вверх! В промежутках между тяжелыми периодическими ударами, можно было расслышать стук кувалд и топоров, звон зубил и скрип металла. Косианцы пытались расширить трещины и проломы, сделанные тараном, пока тот был в задней точке. Пластины облицовки были сорваны. Именно благодаря этому искусственному холму, насыпанному перед воротами, лестница смогла достичь верхней площадки. Правда, с того места где я стоял, из-за сарая, я не смог разглядеть остатки этой лестницы.
Я отошел от зубцов и повернувшись вправо оценил ситуацию на западе. В этот момент, державшие западный проход защитники внезапно дрогнули и начали отступать. Они отошли и заняли оборону позади баррикады из упавших тел, и косианцев и защитников цитадели. Косианцы, как мне показалось, на мгновение изумленно замерли, но затем, огласив стену радостным криком, бросились к завалу. Едва только они приблизились, как обороняющиеся, отойдя еще дальше, опрокинули огромный котел горящего масла, затопив проход позади себя, пылающей смесью. Большинство косианцев все-таки успели остановиться перед этой стеной огня, футов сорок шириной. Некоторые, однако, не успев затормозить, вбежали внутрь. Кто-то погиб. Кому-то удалось развернуться и выбежать назад, превратившись в пылающие кричащие факелы. Часть, в таком же виде выскочила на другую сторону, и были зарублены. Это отступление, хотя и сдало западный проход врагам, но уменьшило область, которую теперь следовало удерживать, и одновременно с этими несколько увеличило плотность обороняющихся в ней. Плотность же косианцев, обрадованных наметившимся переломом, возросла настолько, что на стене возникла толчея, и некоторым из них даже пришлось вернуться в башни. Часть башен горела. Аппарель одной из них, перегорев, развалилась, и пылающими обломками осыпалась на землю. Теперь я уделил внимание тому, что происходило слева от меня. Там, на востоке, косианцам удалось с боем продвинуться на несколько ярдов, и перенести сражение за проволоку. Защитников цитадели шаг за шагом отжимали назад. Все больше косианцев спрыгивало с моста, вниз на тела и проволоку, торопясь присоединяться к драке. Удерживать восточный проход долго было не реально.
Я устало подошел, туда, где на камнях лежала голая и связанная рабыня. Перевернув ногой ее на спину, я расстегнул ремень, а затем, присев около девушки, перевернул обратно на живот, и вытащил ножны из-под веревок. Они раздулись почти до основания. Как мог, руками и ногой, я постарался придать им плоскую форму. Однако, не смотря на мои усилия, клинок входил в них довольно туго. Я снова застегнул пряжку на портупее и перекинул ей через голову на правое плечо. Ножны теперь висели на левом бедре, как их носят на марше. Так их носить удобнее. Преимущество же ношения ремня на левом плече состоит в том, что от ножен и портупеи можно легко избавиться, таким образом, освобождаясь от помехи в схватке.
Молодой парень с арбалетом поднялся на верхнюю площадку. Теперь у него остался только один болт.
— Огонь в западном проходе гаснет, — сообщил он, и посмотрев вниз на рабыню, озадаченно добавил: — Она все еще жива.
— Конечно, — кивнул я.
— Но как такое может быть? — удивленно спросил парень.
— А как Ты думаешь? — поинтересовался я.
— Хитрость? — предположил он.
— Точно, — усмехнулся я.
— Но я же видел ее на колу, — сказал юноша.
— Она была просто подвешена на нем, — пояснил я, — а не посажена или не наколота.
— Теперь Вы собираетесь убить ее? — спросил он.
— Нет, — ответил я, — по крайней мере, не немедленно, если только я не окажусь хоть в чем-то не удовлетворен ею.
— Вы говорите о ней, как будто она — рабыня, — заметил парень.
— Ты — рабыня? — спросил я девушку. — Промычи один раз если «да», или дважды — если «нет».
Она промычала только раз.
— Ты хочешь доставлять удовольствие мужчинам? — уточнил я.
Снова одиночный звук.
— Покажи нам, — приказал я, одобрительно похлопав ее по ягодице.
Девушка подняла бедра, жалобно и услужливо.
— Это не Леди Клодия! — уверенно заявил мой посыльный.
— Нет, это не она, — признал я, улыбнувшись про себя.
Неужели он полагал, что Леди Клодия не будет столь же быстрой, если не быстрее, в том чтобы поднять себя в надежде понравиться?
— А кто же тогда это? — полюбопытствовал парень.
— Не знаю, я пока не назвал ее, — пожал я плечами.
— А кем она было прежде? — не отставал он.
— Не стоит интересоваться рабынями, — усмехнулся я.
— Где же тогда Леди Клодия, предательница? — удивился парень.
— Понятия не имею, — пожал я плечами.
— Значит Каледоний прав, — пробормотал он. — Вы не Марсий.
— Правильно, — подтвердил я. — Я не Марсий.
— Но, тогда кто Вы? — растерянно спросил он.
— Тот, кого вы признали своим капитаном, — напомнил я.
— Так точно, Капитан, — гаркнул юноша, вскидывая свой арбалет в воинском приветствии.
Я послал его с приказами на стену, потребовав, чтобы он вернулся ко мне сразу, как только сможет, после передачи распоряжений командирам на местах. Мой посыльный бросился вниз по правой лестнице.
Я же снова уделил внимание рабыне. Первым делом, я развязал узел того шнура которым были связаны ее маленькие хорошенькие лодыжки. Потом, закрепил освободившийся шнур на веревках на ее спине. Как раз в тот момент появился второй паренек, служивший моим посыльным на восточной стене. Он тяжело дышал после быстрого подъема на верхнюю площадку.
— Мы отступаем! — сообщил он, едва отдышавшись.
Я ожидал его известия. Он, кстати, тоже был поражен, увидев здесь рабыню.
— Это не Леди Клодия, — успокоил его я. — Это всего лишь безымянная рабыня.
— Там снизу кричат, — сказал парень, не обращая больше никакого внимания на женщину. — Ворота — разбиты!
Я отправил его с распоряжением на стену, с тем же наказом, что дал его другу, вернуться ко мне как можно скорее.
Когда посыльный исчез, я подошел к краю стены и окинул взглядом раскинувшуюся передо мной картину. Выжженная, выровненная земля, забитая осадными машинами и войсками. Громады и руины зданий вдали. Столбы дыма все еще поднимающиеся над восточной частью города. Пожары бушевали в городе в течение многих дней. Отсюда я мог рассмотреть даже внешнюю стену. Точнее то, что еще недавно было стеной, а теперь лишь ее остатками. Затем, я медленно, спустил флаг Форпоста Ара с флагштока цитадели. По крайней мере, это не будет сделано косианцами. Никакого другого на его место я не поднял.
— На западе мы отступили уже до западной лестницы надвратной башни, — сообщил мне юноша, прибывший с западного прохода.
— Возьми рабыню, — велел я, — и отведи ее на центральную площадку над воротами. Там в стене найдешь рабские кольца. Поставь девку на колени и привяжи к одному из них поводком.
Такие кольца — обычны в общественных местах гореанских городов. Своеобразное удобство. Даже если рабыню редко привязывают к ним, все равно она видит их, и это имеет свойство производить на нее психологический эффект. Она знает, что кольца предназначены для привязывания таких как она. Конечно, здесь, в цитадели, такие кольца, хотя по традиции, называемые рабскими, могут служить разнообразным целям. Они здесь вовсе не для того, чтобы, прикованных цепью здесь невольниц могли взять на мехах при лунном свете прогуливающиеся мужчины или свободные от вахты часовые. Их могут использовать, например, чтобы закрепить катапульту, дабы удержать ее, от опрокидывания в момент выстрела, или привязать сторожевого слина, и приковать пленников.
— Потом возвращайся к своим товарищам, и жди моего сигнала. Он появится на центральной платформе за зубцами верхней стены.
— Есть, Капитан, — отозвался он, и скомандовал рабыне: — На колени, женщина!
Рабыня с трудом вскарабкалась на колени.
— На ноги, женщина, — приказал парень.