еще пара пойдет на связывание больших пальцев на ногах.
Я мог бы упомянуть о двух возможных особенностях использования наручников для больших пальцев. Во-первых, многие чувствуют, что они, могут оказаться менее надежным средством, чем, скажем, ручные кандалы, из-за того, что соотношение толщины запястья и ладони, заметно больше, чем у большого пальца и его сустава. В результате, чтобы компенсировать эту надуманную ненадежность, манжет закрывают туже, чем это необходимо, что производит значительному дискомфорту носительницы. Не то, чтобы кого-то волновало удобство рабыни, но ей становится труднее проявлять внимание к ее урокам, если она страдает от боли. Лично я вообще полагаю, что боль, по крайней мере, в целом, не следует причинять рабыне, если это не является значащим. Впрочем, она, конечно, может быть одним из пунктов общего дискомфорта неволи, и даже довольно тривиальным. Например, если женщина спала голой на деревянном полу, то она, вероятно, намного лучше понимает ценность рабского одеяла.
Во-вторых, если женщина, находясь в таких узах, впадает в истерику или панику, она может легко причинить себе боль или даже повредить пальцы. Соответственно, точно так же, как не стоит привязывать слина или кайилу способом, которым они могли бы по неосторожности ранить себя, так же нельзя обездвиживать и рабыню. В конце концов, она такое же домашнее животное, как и все остальные, и имеет определенную ценность. Соответственно, по моему мнению, если уж использовать на рабыне наручники для больших пальцев, то, по крайней мере, делать это стоит только при тщательном контроле. Безусловно, при таком условии, они становятся весьма полезным устройством.
Конечно, для любой женщины, пальцы которой оказались в таких узах, трудно будет не понять своей беспомощности. Некоторые рабовладельцы относятся к ним с одобрением на ранних стадиях дрессировки девушки, полагая, что они ускоряют процесс. Правда, лично я, иногда несколько грубо приводя женщину к осознанию ее неволи, потом предпочитаю ослаблять прессинг, давая ей время на то, чтобы развить и постепенно понять свои новые чувства и эмоции, позволяя приспособиться к новой жизни и судьбе. Соответственно, хотя я могу надеть на большие пальцы девушки такие наручники на ан или около того, возможно в самом начале обучения, ради информирования ее относительно характера и особенностей различных уз, их вариантов и особенностей, но в целом я не использую их. Я вообще думаю о них, как и о стягивающих цепях, скорее как об одном из способов наказания, а не удержания. То, что невольница знает об их существовании и о том, что они могут оказаться на ней, стоит мне только того пожелать, само по себе оказывает на нее благотворное влияние. С моей точки зрения, этого вполне достаточно.
Самое важное в удержании, это то, что узы должны ограничивать свободу, а не наносить вред. Само собой, боль может накладываться на многие из разнообразных ограничений, физических и психологических, в качестве дополнения, но может быть и отвлеченной. Боль в чем-то схожа с плетью. Рабыня — субъект приложения плети, и она действительно наказывается ей, но это не означает, что ее обязательно подвергнут порке. То, что невольницу можно пороть, и даже нужно, если она вызвала недовольство, совсем не означает, что она обязательно должна быть выпорота. Зачем нужно наказывать хорошую рабыню? Безусловно, в этих вопросах нет никаких сделок, контрактов или договоренностей, и рабыня может быть избита плетью всякий раз, когда рабовладельцу этого захочется, по какой-либо причине или без оной. В конце концов, она — рабыня. Точно так же, в соответствии с этими принципами, если уж быть совершенно честным, при случае я использовал наручники для больших пальцев на женщинах, когда казалось, что это имеет смысл или, когда мне просто захотелось поступить таким образом.
— Говорят, она была голой, связанной и с какой-то тряпкой на голове, на поводке то у одного, то у другого свободного человека, — не отставал от меня Марсий.
— Хм, такое впечатление, что описывают рабыню, — хмыкнул я.
— Действительно, очень похоже, — признал он.
Мы услышали, что лодки пришвартовались к сваям под мостками, позади нас.
— Лично я подозреваю, — заметил Марсий, — ни одна женщина на колу не сидела.
— Интересная гипотеза, — допустил я.
— Если это верно, — продолжил он, — то Леди Клодия, которая, как я подозреваю, скрывается где-то здесь, скорее всего в лохмотьях Публии, все еще имеет право с нетерпением ожидать своей казни.
Я видел, что женщина, большие пальцы которой были зажаты в наручниках, теперь стояла на коленях с головой, прижатой к камням пристани. Шнур, свисавший с ее проколотого носа, лежал около головы. Ее хозяин пристроился сзади, нетерпеливо используя свою невольницу. Запястья женщины были подняты над спиной, ее пальцы, кроме зажатых больших, дергались, открывались и закрывались. Закончив с ней, солдат потянул за поводок, заставив взвизгнувшую от боли в проколотом носу пленницу вскочить на ноги и поспешить за своим владельцем.
— Разве Вы так не думаете? — осведомился Марсий.
— Они собираются в конце прохода, — указал я на более важные в данный момент обстоятельства.
Я услышал, как позади нас застучали топоры, врубаясь в дерево свай, на которых держались мостки.
— Разве Вы не думаете так? — повторил палач свой вопрос.
— Я смотрю, Вы очень целеустремленный товарищ, — проворчал я. — Мне редко приходилось сталкиваться со столь рьяной преданностью своим обязанностям
— Для меня совершенно очевидно, что раз уж Вы не казнили ее, — сказал Марсий, — то Вы не хотели видеть ее сидящей на колу. При этом Вы послужили Форпосту Ара, независимо от того, какой именно Домашний Камень считаете своим. И по этой причине я сейчас стою рядом с вами, и могу, не считая себя виновным, в данный момент уклониться от своей очень неприятной, но ясной обязанности, в этом вопросе.
— Я не понимаю, — сказал я. — Извините.
— Но если нам удастся выжить, — продолжил он, — надеюсь, Вы понимаете, что мы должны попытаться арестовать заключенную и проследить, чтобы приговор, наложенный на нее, был приведен в исполнение, даже если это означает только груз на ее лодыжках и заостренную оглоблю на пирсе.
— Косианцы! — заорал я, вскидывая щит к груди, встречая первый штурм.
Что было дальше помнится смутно. Щиты и мечи, звон стали о сталь, воинственные криками и площадная брань. Вшестером, я, Марсий, седой воин, и трое стражников пришедших в камеру, приняв на себя удар косианцев, врубившихся в наш жидкий строй с разбега и отбросивших нас на мостки, мы приняли на себя этот первый самый яростный натиск, изо всех сил пытаясь удержать проход, ведущий к пирсам.
Глава 19Мостки
Мы находились на длинном деревянном настиле мостков, выводивших к пирсам. Жестокая выдалась схватка. За нашими спинами, ярдах в пятнадцати позади, мостки были охвачены огнем. Часть мостков была подрублена с лодок и обрушились в воду. Большинство лодок в гавани сейчас принадлежали Форпосту Ара. Другие попытавшиеся атаковать нас с флангов, используя арбалеты, были встречены и отогнаны нашим «флотом». Первое время, проход на расстоянии дюжины ярдов от пристани, был прикрыт стрелками, базировавшимися на этих лодках, пока косианский командующий не прислал своих собственных арбалетчиков к проходу, чтобы держать их на дистанции. Четырнадцать раз косианцы атаковали нас. Во время пятого штурма Марсий и один из стражников были серьезно ранены. В тот момент мостки позади нас еще не были серьезно повреждены, хотя огонь уже делал свое дело, и раненых смогли забрать, пробежав прямо через огонь и дым на причалы. К моему удивлению на их место встали два других крепких бойца Форпоста Ара. Оказалось, что мужчины в тылу соперничали друг с другом за право присоединиться к нам. Седьмая атака закончилась печально для двух других стражников, когда-то пришедших в камеру. Парни были изранены и истекли кровью настолько, что неспособны были стоять на ногах. Этих забрали рыбаки дежурившие под мостками на своих лодках, сразу высадив двух других, вставших в нами в один строй. Из первоначальной группы остались только я и седой воин. Плавники рассекали водную гладь, кружили вокруг лодок, лавировали между свай, уходили под настил, чтобы появиться в другой стороны. Временами, они все разом устремлялись в одну точку, туда откуда донесся всплеск, куда упал тот или иной мужчина, потеряв равновесие, сброшенный в возникшей толчее, или окровавленный получив раны от наших мечей. Отчаянные крики, протянутые руки, дикие глаза. А потом всплеск, кровавая пена, воронки водоворотов и пузыри на поверхности. Еще одна счастливая акула тянула свою добычу под воду. Иногда мы успевали заметить, как они тащили тело в тень под настилом, легко, разрезая воду движениями своих сильных вертикальных хвостов. Зачастую огромные рыбины устраивали драку за добычу, иногда прямо под проходом. В такие моменты мы могли ощутить дрожь настила, когда их мощные веретенообразные тела врезались в сваи под нами. Я видел одного рыбака из Форпоста Ара, вставшего на ноги в своей лодке и с криком ненависти, ткнувшим пикой в одну из смутно различимых под водой фигур. Возможно, он даже повредил ей спину. Другой мужчина, человек Коса, потратил один болт, выпустив его в рыбину, вздумавшую исследовать его лодку. Акула дернулась, словно ужаленная, и мгновенно ушла в глубину, металлическое оперение болта исчезло под водой вместе со спинным плавником.
В промежутках между атаками, мы, хватая воздух широко открытыми ртами, приседали позади щитов, ставя их на настил прохода. Думаю, нет нужды объяснять как устает рука в течение долгих енов держать на весу перед собой тяжесть щита, раз за разом получая удары по нему. Нет ничего удивительного в том, что воины зачастую тренируются с утяжеленными щитами. В первые аны боя самой частой причиной ранений, а то и смерти, особенно среди молодых воинов, является безрассудство, и нежелание использовать щит для своей защиты. Зато в последний ан даже более частой причиной поражения, что достаточно интересно, является простая неспособность удерживать, направлять и маневрировать щитом. Возникает дикое желание опустить его, ослабить боль ноющих мускулов. Это, наряду с общей усталостью, и усталостью руки машущей мечом в частности, приводит к снижению внимания, замедлению реакции и как следствие, к фатальным последствиям. Впрочем, те же самые проблемы, конечно, преследуют и противника. Когда эти факторы принимаются во внимание, и в частности то, что зачастую сражение может длится не один ан, а иногда возобновляется на следующий день и не только, легче понять некоторые события, которые в противном случае могли бы показаться аномалиями в этом виде войны, например, большие промежутки между атаками, перестроения шеренг, случайные, на первый взгляд необъяснимые перемирия, которые могут произойти по взаимному согласию сторон то тут, то там в разных местах сражения, когда мужчины останавливаются, глядя друг на друга, а иногда даже разговаривают, и большую важность разумного распределения и применения резервов.