Кива не ощущала ни того, ни другого – по крайней мере, не до такой степени, как обычно после применения магии. Казалось, ей понадобилось куда меньше сил, чем когда она боролась с даром и умоляла его прийти. Магия хотела, чтобы ее призвали. Хотела ощутить радость, которой ее только что подпитали, любовь, на которую ее выманили.
Впервые с того момента, как Кива узнала, что ей предстоит сразиться с сестрой, она ощутила всплеск надежды и не смогла стереть с губ улыбку, отвечая:
– Чувствую себя хорошо. Правда, очень хорошо.
Она медленно повернулась к Джарену, чтобы узнать, что он скажет, отчаянно желая увидеть на его лице одобрение, может, даже улыбку, которых ей не хватало больше всего на свете.
Но, обернувшись, увидела только его крепкую спину – он быстро уходил прочь.
– Не обращай внимания, – сказал Кэлдон, заметив, как она огорчилась, и от души похлопал ее по плечу. – Тренировка еще не окончена. Призови магию обратно, и на этот раз попробуй зашвырнуть ее метра на четыре-пять. И по прямой линии, будто пытаешься попасть в цель.
Она не кинулась сразу исполнять его приказ, поэтому он, топнув, повторил:
– Чего ждем? Давай, солнышко!
Так что Кива отвернулась от Джарена, который обнажил меч и вернулся к бою, вновь делая вид, будто ее не существует.
Глава девятнадцатая
Той ночью Кива одиноко сидела у костра; теплый свет исходил не только от пламени, но и от магии в ее ладонях. Она неотрывно смотрела на нее, вновь поражаясь, на что теперь способна.
Весь день, пока они ехали по иссушенной пустыне, Кэлдон не отходил от нее, заставляя призывать силу по желанию и даже посылать ее в спутников, исцеляя на расстоянии ноющие от езды мышцы. Получалось так легко, так естественно, что Киве хотелось смеяться. Ей все равно приходилось часто отдыхать: магия изматывала ее настолько, что она едва ли не падала со спины Зефира (впрочем, свались она, зверь бы не возражал), но всепоглощающего изнеможения, как после прошлых исцелений, когда она буквально вытаскивала людей с того света, с ней уже не случалось. Даже теперь она чувствовала просто усталость, как после тяжелой тренировки.
Кэлдон говорил, что ей нужно развивать выносливость, и Кива собиралась поработать над этим: для нее жизненно важно оказаться на пике формы, когда они вернутся в Валлению.
– У тебя отлично получается, – сказал Торелл, подсаживаясь к ней.
Больше вокруг никого не было: у всех имелась своя работа на вечер. Киве на этот раз выпало приготовить ужин, и она внимательно следила за булькающим на огне рагу.
– Мне еще многому нужно научиться. – Она развеяла магию и вновь ее призвала. Это было базовое упражнение на выносливость, одно из многих, которым Кэлдон ее сегодня научил.
– Остальные уже вернулись?
Каждый вечер, когда они разбивали лагерь, двое из отряда отправлялись на разведку, чтобы убедиться, что никаких неожиданностей или незваных гостей поблизости нет и никто не потревожит их сон. Сегодня вызвались Кэлдон и Эшлин, и у Кивы потеплело на сердце за брата и сестру, которые медленно наверстывали упущенное за последние три года.
– Еще нет, – ответил Тор, подбрасывая в огонь веток.
Им повезло найти еще один оазис, на этот раз значительно крупнее и зеленее предыдущего, да еще и с массой сухой травы, которую лошади тут же принялись жадно щипать. Типп и Голдрик проверяли и чистили лошадей, и, хотя они стояли в отдалении, Кива слышала, как мальчик, не замолкая, болтает с бывшим повстанцем. Слов было не разобрать, но она довольно вздохнула, заслышав его жизнерадостный, счастливый стрекот.
– Все хорошо? – Тор с тревогой посмотрел на нее, услышав вздох; в изумрудных глазах и на темных волосах играли отблески огня.
– Давно так хорошо не было, – ответила Кива, обдумывая, какой путь прошла за последние пару недель; кошмар медленно отступал. Тьма еще не рассеялась совсем, Киву часто преследовали воспоминания о Залиндове, или о Навоке, или о битве на арене, а еще страхи о том, что может произойти в Валлении, когда она встретится с Зуликой и Миррин. Но прямо сейчас все это казалось таким далеким.
Тор осторожно намекнул:
– Кажется, вы сегодня утром с Джареном неплохо пообщались.
Он явно к чему-то подводил, и Кива торопливо огляделась по сторонам: Джарен ушел с бурдюками за водой и мог вернуться в любой момент.
– Не хочу надеяться зря, – тихо ответила она. – Но он, кажется, ненавидит меня чуть меньше. Наверное. Я не знаю.
– Ты с ним говорила?
Кива не спеша перебросила магию из ладони в ладонь.
– В смысле?
У Тора дрогнули губы.
– Разговор, мышка. Знаешь, такая штука, когда шевелишь ртом, и оттуда вылетают слова?
Кива скорчила гримасу, и он хохотнул.
– Серьезно, – сказал он. – Сколько там времени прошло? Вы уже пару недель как встретились…
– Тринадцать дней, – пробормотала Кива.
– …а ты до сих пор не попыталась объяснить ему, что произошло? Даже я уже с ним поговорил, рассказал, как все было с моей стороны.
Кива вытаращилась на него:
– Ты с ним говорил?
– Закадычными друзьями мы вряд ли станем, – пошутил Торелл, – но я больше не опасаюсь, что он зарежет меня во сне. Мы даже тренировались вместе, не видела?
Не дожидаясь ответа, он добавил:
– Не пойми меня превратно, это была одна из самых неприятных бесед в моей жизни. Признавать ошибки всегда непросто. Да и не должно быть просто. Но это того стоит. Я понимаю, почему ты сомневаешься, но знаешь…
Он нахмурился.
– Вообще-то нет, не понимаю. Почему ты до сих пор с ним не поговорила?
Кива размяла шею, пораженная тем, что не заметила, как Тор налаживает отношения с Джареном. Но даже если так, их ситуации нельзя сравнивать. Тор не был влюблен в Джарена и не предавал его.
– Все сложно, – наконец ответила Кива.
Торелл фыркнул.
– Мягко сказано. Но если так и будешь бояться поговорить с ним, проще не станет.
– Я не боюсь.
Это была настолько очевидная ложь, что Торелл расхохотался.
– Нет, ты просто в ужасе, – сквозь смех проговорил он. Подтолкнул ее в плечо и мягко спросил: – Что плохого может случиться? Он возненавидит тебя еще сильнее?
Кива закусила губу и бросила взгляд в ту сторону, куда ушел Джарен, торопившийся в сгущающихся сумерках к источнику. Один безумный миг она обдумывала, не пойти ли следом, но потом вся отвага испарилась, и Кива поспешно обратила допрос против брата.
– Да ну его, Джарена. Что там у вас с Эшлин?
Торелл вздрогнул.
– О чем это ты?
На этот раз фыркнула уже Кива.
– Не прикидывайся дурачком. Даже Кэлдон заметил. – И добавила в сторону: – Он весьма оскорблен, знаешь ли.
Тор наморщил лоб.
– Я не думал, что он так ее опекает.
Кива закатила глаза.
– Думаю, его больше огорчает, что это она похитила твое внимание, а не он сам.
– А не… – Торелл заморгал. – Ой.
Он смущенно потер подбородок.
– А я все гадал: чего, как ни обернусь, он так на меня пялится? Уже решил, что мне просто кажется.
Кива потеряла дар речи.
– Ты… Ты не знал? – Она захихикала. – Но это же очевидно.
Торелл подбросил еще веток в огонь; щеки у него пылали.
– Я думал, они с Крестой…
– Пусть мечтает, – сказала Креста, появляясь из ниоткуда, и Кива подпрыгнула. Креста села напротив, обнажила подаренный Эйдраном меч, достала точильный камень и принялась затачивать клинок.
На насмешливом лице Кресты Кива также заметила и надежду. Она покачала головой, не в силах разобраться в игре в кошки-мышки, которую затеяли ее друзья.
Она даже не выяснила еще, кто был кошкой, а кто мышкой.
Повернувшись обратно к брату, Кива спросила:
– А если бы ты раньше понял насчет Кэлдона, ты бы… ответил ему взаимностью? – Она запиналась; они столько лет провели порознь, что вести такую беседу было как-то непривычно. – А что насчет Рессинды? Я думала, вы с ней… Ну, знаешь…
Она умолкла, совсем смутившись.
Торелл удивленно фыркнул.
– Мы с Ресс? Нет. Ни за что. Она мне как сестра. – Он делано поежился. – Ну, то есть я ее люблю, сделаю для нее все, что угодно, и знаю, что это взаимно. Но никакой романтикой тут и не пахнет. И кстати, – добавил он, – она не питает таких чувств к мужчинам. Или к женщинам. Она умеет любить всей душой, а ее близкие для нее важнее всего на свете, но она скорее предпочтет разделить постель с шокобулкой, чем с другим человеком. – Он улыбнулся воспоминаниям. – Она прям так и сказала, если что.
Кива была поражена: оказывается, она в корне неверно понимала их взаимоотношения.
…Впрочем, винить Ресс за любовь к выпечке она не могла.
– А Кэлдон? – настаивала Кива.
На этот раз Торелл молчал дольше, задумчиво глядя в огонь, а потом ответил:
– Признаюсь, я польщен. Кэл, он… Ну, он, несомненно, привлекателен, а когда я привык к его заносчивости, то понял, почему он тебе так дорог. Но искорки между нами нет, по крайней мере, с моей стороны. Человек должен нравиться не только внешне.
Кива обдумала его слова и не удивилась – в целом, понаблюдав за их общением, она так и предполагала.
– Ну, а возвращаясь к моему вопросу насчет Эшлин?..
Взгляд Торелла расплылся, а на губах появилась на редкость влюбленная улыбка.
– Она не такая, как все.
– Фе-е, – протянула Креста, резче нажимая на точильный камень, будто надеялась скрежетом заглушить их разговор.
– Тебя никто не приглашал, – сказала ей Кива.
– Я жду еду, – возразила Креста. – Не знала, что придется вытерпеть еще и это.
– Ты просто завидуешь, что Тор не боится признавать свои чувства, – ответила Кива. – В отличие от вас с Кэлдоном и того, что вы вытворяете.
– Ничего смешного, – с ухмылкой парировала Креста. – Выбор Тора ведет к долгим прогулкам на закате и целомудренным поцелуйчикам в щечку. А мой – к затаенному разочарованию и жаркому, бурному…
– Боги, только не надо продолжать эту фразу, – рыкнула Эшлин, подходя из темноты вместе с Кэлдоном. Тот хохотнул и подмигнул Кресте, которая демонстративно не заметила этого, следуя правилам их игры.