Креста и Наари ушли раньше, решив вместо отдыха осмотреться. Кива жалела, что не узнала об этом загодя и не отправилась с ними, потому что теперь она оказалась в куда более тесной компании, к тому же с человеком, рядом с которым ей сейчас хотелось оказаться меньше всего. Но она из последних сил старалась делать вид, что Джарена не существует, и переключила все внимание на Типпа. Лучше бы было оставить его во дворце, но после встречи с королем Кива побоялась. Она чуть не вызвалась посидеть с ним, однако вспомнила, что рынок опасен и друзьям может пригодиться ее дар.
В итоге они вчетвером спустились по одному из городских входов в подземелье Эрсы; под люком оказалась лестница, которая до жути напомнила спуск в тоннели в Залиндове. Все входы разные, рассказал им Кэлдон, который повидал прочие во время предыдущих визитов в город: встречались лестничные пролеты из песчаника и даже механические подъемники, работающие на люминии, а еще много других люков с лестницами, веревками, канатными подъемниками и спусками. Эрсийцы сделали все, чтобы в преступный мир было слишком уж легко попасть из любой точки города – и так же быстро улизнуть оттуда.
– Т-тут воняет, – сказал Типп, сморщившись, пока они шагали по широкому проходу.
Кива не ощущала, что она под землей. Если не поднимать глаза на темный каменный потолок, казалось, что она просто гуляет по обычной улице: по сторонам выстраивались в ряд лавочки, кое-кто зазывал покупателей, другие молча сидели за столами и глазели на прохожих. Между прилавками бродило удивительно много эрсийцев, кто-то украдкой пробирался по узким переулочкам и нырял в потайные двери, врезанные в скалу. Кива помимо воли любопытствовала, что хранится там, в тайных закоулках, и как их вообще вытесали из песчаника. Насчет безопасности их маленького отряда она старалась не задумываться, а еще пыталась забыть, что над их головами раскинулся целый город.
– Может, разделимся? – предложил Кэлдон, когда они проходили мимо женщины, руки и шею которой обвили три змеи. В стеклянном сосуде у нее были выставлены на продажу еще несколько дюжин. Красные пятна на черной чешуе подсказывали, что это гадюки некрос, один укус которых убивает за пару секунд. Кива торопливо оттащила от прилавка Типпа, когда тот подошел рассмотреть их поближе.
– Может, просто спросим у кого-нибудь, как найти Зофию? – предложила она: ей не хотелось разделяться, пусть даже так она смогла бы избежать компании Джарена. Перед выходом из комнаты Кива умылась, но веки все равно покраснели от слез, так что, когда Типп спросил, что с ней, пришлось лихорадочно пробормотать, что песок раздражает ей глаза. Мальчик купился, а вот Кэлдон посмотрел на нее так, что сразу стало понятно: он ей не поверил.
На Джарена Кива взглянуть не посмела.
– По раздельности будет быстрее, зато вместе безопаснее, – ответил Джарен, хмуро разглядывая толпу. – Привлекать к себе внимание незачем, уж точно не в таком местечке, но Кива права – наверное, придется спрашивать.
– Оооо, г-гляньте! – воскликнул Типп, показывая на прилавок впереди и сияя от радости. – Т-травница! Надо с-спросить у нее. Все знают, травники п-помогают другим.
Кива невольно вспомнила Мота из Залиндова. Он всегда относился к ней с заботой и добротой, однако намеренно ставил пациентам неверные диагнозы и испытывал на них экспериментальные лекарства, из-за чего многие погибли. На Полуночном рынке он бы процветал, так что Кива с осторожностью последовала за Типпом, который рванул к женщине, сидевшей за уставленным бутылочками прилавком. По сторонам и над столом висело множество растений, цветов и лоз, большей частью Киве незнакомых, кроме пары крайне ядовитых луковиц, на которые она удивленно уставилась. На самом столе, занимая все пространство, теснилась целая батарея запечатанных пузырьков и бутылочек без этикеток, а на рабочей зоне женщина кропотливо нарезала ингредиенты и смешивала их в большом котелке.
Все это Кива подметила быстро, но внимание ее привлекли не женщина и не ее занятие, а полка за ее спиной, полная прозрачных банок со знакомым золотым порошком.
Ангельская пыль.
Очень много ангельской пыли. Кива в жизни не видывала столько в одном месте.
Внутренности сжало, и она с трудом отвела взгляд.
– П-простите, – сказал Типп, прежде чем Кива, Кэлдон или Джарен успели остановить его. – М-мы ищем Зофию С-сэйдж.
Женщина не подняла взгляд, не оторвала твердой руки от ножа – хрусть, хрусть, хрусть.
Джарен вышел вперед и заговорил на гортанном хадрисском языке.
– Я слышала мальчика, – ответила женщина на всеобщем с едва уловимым акцентом. – Что я с этого получу?
– Вы получите нашу признательность, – ответил Кэлдон, одаривая ее чарующей улыбкой.
– Признательностью королевский налог не заплатишь, – парировала та.
Джарен вытащил кошелек с золотом.
– Нет, зато вот этим заплатить можно. За ваши сведения – и за молчание.
Женщина наконец подняла взгляд и протянула руку. Джарен передал ей кошелек, та задумчиво взвесила его на ладони, открыла рот и выдала вереницу указаний, из которых Кива не поняла ни слова, но Джарен и Кэлдон внимательно ее выслушали и поблагодарили.
Травница же просто вернулась к работе, вновь перестав обращать на них внимание.
Они уже собрались уходить, как Типп спросил:
– А ч-что это? – и показал на большую банку с подозрительно похожей на кровь жидкостью, в которой плавал бледный…
– Ничего, – быстро сказала Кива, хватая его за руку и оттаскивая прочь; в животе у нее все перевернулось. Даже Кэлдон издал тихий звук, будто его стошнило, а Джарен тер глаза, словно надеялся стереть картинку из памяти, пока они торопливо отходили от аптекарского прилавка.
Все четверо двинулись дальше по улице, минуя лавки с разнообразными товарами от экзотических существ до необычного оружия, у которого принцы с интересом задержались. Еще здесь виднелись целые прилавки, заваленные ангельской пылью, маковым молочком и прочими наркотиками, которые Кива не узнавала, и ее тревога всякий раз взмывала к небесам, стоило только заметить намек на блеск порошка. Она так никому и не рассказала – особенно Джарену, – что ей довелось пережить в Залиндове, ужасы зависимости и ломки. От одного лишь вида ангельской пыли, невинно сверкающей под люминиевым освещением, у нее ускорялся пульс и потели ладони, и ей приходилось сражаться с собственным разумом, чтобы не уплывать из настоящего и не погружаться в кошмар, который она едва пережила.
– Ты в порядке?
Тихий вопрос исходил не от Кэлдона и не от Типпа, а от Джарена.
Одеревенев, Кива посмотрела прямо перед собой, сосредоточившись на полуголом танцоре в ошейнике с цепью, и ответила:
– Конечно.
Повисла тяжелая пауза, а потом Джарен наконец сказал:
– Не присматривайся, станет полегче. Это их мир, их норма. Они видят все это иначе, чем мы. А мы уберемся отсюда, как только сможем.
Он решил, что ей неприятен рынок, а на самом деле ее мучила собственная память.
– Все хорошо. – Она говорила столь же отстраненно, как он сам несколько недель подряд. – Кэлдон сказал, тут обитают худшие отбросы общества, но я провела среди таких десять лет. Это не только их норма, но и моя тоже. Я привычная.
Это была наглая ложь, особенно если вспомнить, что она увидела в той банке с кровью. Но меньше всего ей хотелось, чтобы Джарен заботился о ней из какого-то неоправданного чувства долга. Или еще хуже, из-за вины.
Повисла еще одна тяжелая пауза, после чего он сделал новую попытку:
– Ки…
– Вот вы где! – прервал его голос Наари, и сама она появилась из бокового переулка, в который они как раз решили не сворачивать. – Мы нашли Зофию. Она тут недалеко.
Кива молча возблагодарила стражницу за то, что не дала Джарену закончить – о чем бы тот ни желал поговорить, – и кинулась вслед за Наари, которая по узкому переулку вывела их на улицу пошире, практически неотличимую от той, где они только что прошли. Однако пахло здесь посвежее, улица медленно уходила вверх, а легкий ветерок и музыка в отдалении указывали, что впереди наружная часть Полуночного рынка, где проходило все веселье.
– Где Креста? – спросил Кэлдон, пока они шли мимо очередных подозрительных прилавков.
– Пытается уговорить чародейку отдать кольцо, – ответила Наари, огибая мужчину и женщину, которые громко торговались прямо посреди улицы. – Зофия отказывается говорить, пока не придем мы все. Она откуда-то знала, что нас больше, чем двое.
При мысли о странной магии женщины, к которой они направлялись, Киву зазнобило, и стало только хуже, когда Наари свернула в очередной темный переулок и толкнула вделанную в песчаник нефритовую дверь. Над ней висела табличка с надписью на хадрисском.
– «Входи, коли не страшно, дверь распахни отважно, но чудо не продажно: отдашь лишь то, что важно», – прочитал Кэлдон.
– У меня скверное предчувствие, – пробормотал Джарен, но все равно переступил вслед за Наари через порог. Остальные пошли за ним по пятам.
– О-о-о! – воскликнул Типп, стоило двери захлопнуться за ними. – Тут пахнет получше!
Кива с трудом дышала из-за тяжелого аромата фимиама, и пришлось помахать ладонью перед лицом, вглядываясь в туманное марево, чтобы рассмотреть саму комнату. Освещали ее свечи, не люминиевые сферы, а в центре стоял единственный предмет мебели: деревянный табурет, на котором сидела самая прекрасная женщина, какую только встречала Кива. Кожа у нее была темная, как песчаник вокруг – того же глубокого эбенового цвета, с серебряными татуировками на неизвестном руническом языке; чернила переходили с кистей вверх по рукам, симметрично огибали шею и исчезали под простым домотканым платьем. Волосы были того же приметного серебристого цвета, как и глаза, которые сверкнули неестественным светом, когда она улыбнулась и поманила их к себе.
Рядом с ней, сложив руки на груди, стояла Креста с хмурой миной на лице – очевидно, уговорить отдать кольцо, пока Наари не было, не вышло.