ериканцев.
Сотрудников оперативной группы, работавших по оперативной разработке «Сержант» и предложивших план мероприятий по захвату с поличным американского разведчика, поддержали начальник 2-го главка Г.Ф. Григоренко и начальник 3-го управления КГБ Н.А. Душин, которые, обсудив с оперативниками все детали этого плана, попросили подготовить записку для доклада этого вопроса руководству КГБ.
Обосновывая необходимость принятия этой операции, они предлагали в интересах вскрытия и разоблачения агентурной деятельности противника на территории Советского Союза установление конкретных разведчиков-агентуристов, причастных к операции, осуществить захват разведчика с поличным.
29 августа 1977 г. Г.Ф. Григоренко доложил записку «О проведении мероприятий против резидентуры ЦРУ» 1-му заместителю председателя КГБ при СМ СССР С.К. Цвигуну, который одобрил предложения оперативников и завизировал этот документ. Семен Кузьмич сам взялся докладывать эту записку председателю КГБ Ю.В. Андропову, что им и было сделано вечером 29 августа 1977 г. С предложениями оперативных служб Андропов согласился и дал добро на проведение мероприятий против резидентуры ЦРУ.
31 августа обвиняемому Филатову был предоставлен установленный в Следотделе КГБ телефон. В 13 часов 40 минут Филатов снял с рычагов телефонного аппарата трубку и, услышав гудок, набрал номер. Когда через несколько секунд женский голос ответил ему на иностранном языке, он произнес: «Добавочный триста три восемь» и, подождав секунду, разъединился с абонентом, положив трубку обратно на рычаги телефонного аппарата. При этом никаких других слов Филатов не говорил.
Теперь нужно было ждать 2 сентября. Апогей операции был назначен на этот день. Оперативники еще раз прошлись по всем деталям операции. Вроде все всем понятно, сбоев в операции не должно было произойти. Связь всех участвовавших в операции групп осуществлялась через специальную радиоаппаратуру, при переговорах будет применяться специально разработанный код, имевшийся у всех участников операции. Предупредили всех оперативников, чтобы эфиром пользовались только в случае крайней необходимости. Это предупреждение было как нельзя кстати. Уже потом, после операции, оперативники узнали, что у американца для перехвата разговоров групп наружного наблюдения КГБ под майкой в бандаже находилась специальная миниатюрная радиоаппаратура с наушниками.
Легковая автомашина иностранной марки с государственным номерным знаком Д-04—616 отъехала от здания американского посольства где-то около 19 часов. За рулем находился молодой мужчина, рядом с ним сидела симпатичная женщина. Машина долго ездила по Москве, петляя по улочкам и переулкам, американцы не раз проводили проверочные действия по установлению за ними наружного наблюдения. Они посетили несколько продовольственных магазинов, где также занимались выявлением «наружки». Вот так они уже больше трех часов мотались по Москве: как будто все чисто, никаких кагэбэшных «хвостов» не замечено, совсем тихо было в эфире, лишь изредка раздавались ленивые, полусонные фразы, не имевшие к ним никакого отношения.
В 22 часа 45 минут машина выехала на пустынную Костомаровскую набережную и направилась в сторону Садового кольца. Тишина и спокойствие. На дороге никого нет. Но это так казалось только ехавшим в машине американцам. В действительности за их машиной следили десятки глаз замаскированных вблизи автозаправочной станции и в других местах людей. Ведь в этой операции участвовало 8 групп захвата.
Машина американцев ехала совсем медленно. Вот на крутом повороте набережной мужчина совсем притормозил и в этот момент из открытого окна машины женщина выбросила к забору какой-то темный предмет. Это заметили все участники данной операции, в том числе следователи Э.А. Харитонов и В.П. Василенко, а также находившиеся с ними четверо понятых. Машина прибавила скорость и тут перед американцами, не доезжая АЗС, откуда-то неожиданно появился гаишник, который светящимся жезлом приказывал им остановиться. Американец затормозил.
Появились люди, которые, окружив машину, потребовали, чтобы они вышли из нее. Выйдя без особой охоты из машины, среднего роста мужчина в белой футболке представился американским дипломатом Винсом Крокеттом, а рядом с ним на переднем сиденье расположилась его жена, Бекки.
И тут, размахивая руками, американский дипломат начал твердить о нарушениях международного права и будущих неприятных последствиях для всех этих людей, остановивших непонятно почему машину дипломата великой страны. Крокетт продолжал твердить о нарушениях международного права даже тогда, когда у него была обнаружена и изъята шпионская радиоаппаратура, укрытая на теле в специальном поясе. Но вот как только он увидел в руках одного из оперативников завернутый в кусок промасленной тряпки темного цвета предмет в виде цилиндра длиной примерно 18,5 см и диаметром 3,5 см, который был прикреплен прозрачной синтетической лентой к черному полиэтиленовому пакету, наполненному утяжелителем, радетель за международные права тут же замолк и, понурив голову, поддерживаемый под руки двумя контрразведчиками, направился к машине «Волга». А жена его, Бекки, платье и руки которой были перепачканы машинным маслом от выброшенного ею контейнера, никак не хотела выходить из машины. Ей сотрудницы 7-го управления КГБ пытались помочь выйти, но она завизжала, вцепилась в волосы одной из них, а второй поцарапала лицо. Крокетт прикрикнул на нее, и она успокоилась.
Для установления личности и разбирательства Крокетт и его жена были доставлены в Приемную КГБ при СМ СССР, куда через МИД СССР незамедлительно был приглашен представитель посольства США консул Гросс, который всего полтора месяца тому назад, вот так же ночью, выручал в этой же приемной вице-консула посольства США Марту Петерсон, задержанную оперативниками КГБ на Краснолужском мосту в Лужниках в момент закладки контейнера в тайник.
Консул Гросс подтвердил, что Винс Крокетт являлся секретарем-архивистом посольства США в Москве, а Бекки Крокетт его жена.
Затем в присутствии супругов Крокетт, консула Гросса и сотрудника Протокольного отдела МИД СССР В.В. Иванова был вскрыт выброшенный из машины Крокетта на Костомаровской набережной контейнер, в котором оказались:
инструкции разведцентра для агента и условия конспиративной связи с ним;
шифрблокноты и средства тайнописи;
пять заранее подготовленных писем на подставные адреса в США для пересылки тайнописной информации;
разведывательные задания;
советские деньги в сумме триста руб.
По факту задержания Крокетта в присутствии консула Гросса были составлены соответствующие протоколы, подписывать которые американцы отказались.
Как свидетельствовали эти шпионские материалы, Филатову предписывалось собирать и сообщать американской разведке информацию о деятельности ГРУ Генштаба ВС СССР. В них давалась положительная оценка всей предыдущей его работе и сообщалось, что в США на его личный счет внесено около тринадцати тысяч долларов.
Таким образом, захват с поличным Крокетта, наряду с уже упоминаемым задержанием при аналогичных обстоятельствах американской разведчицы Петерсон, свидетельствовали о наращивании спецслужбами США разведывательной работы против Советского Союза.
3 сентября 1977 г. председатель КГБ при СМ СССР Ю.В. Андропов и министр иностранных дел СССР А.А. Громыко направили в ЦК КПСС докладную записку «О захвате с поличным при проведении шпионской акции сотрудника посольства США Крокетта».
В ней Ю.В. Андропов и А.А Громыко предложили: «В интересах разоблачения и компрометации подрывной деятельности американской разведки представляется целесообразным поручить МИД СССР заявить послу США в Москве решительный протест по поводу недозволенных действий американского дипломата Крокетта, объявив его персоной нон грата.
В тот же день ЦК КПСС согласился с предложениями председателя КГБ при СМ СССР и министра иностранных дел СССР. 4 сентября 1977 г. послу США в Москве был заявлен решительный протест по поводу недозволенных действий американского дипломата Крокетта. Через несколько дней он за действия, несовместимые со статусом дипломата, был выдворен из СССР.
Нужно отметить, что советским контрразведчикам приходилось еще не раз слышать фамилию Крокетта. В ноябре 1989 г. Крокетт, будучи одновременно 1-м секретарем посольства США в Бангладеш и резидентом ЦРУ в этой стране, участвовал в Дакке в вербовке другого советского предателя из ГРУ, полковника Баранова, разоблаченного в 1992 г. уже российскими контрразведчиками.
Что ему не хватало. Филатов Анатолий Николаевич родился в 1940 г. в селе Старый Карабулак Саратовской области, по национальности мордвин, из крестьян. Отец его, участник Великой Отечественной войны, был награжден рядом советских орденов и медалей.
В 1955 г., окончив семилетнюю школу в родном селе, поступил на учебу в Вольский сельскохозяйственный техникум. В 1959 г. по окончании техникума работал зоотехником в совхозе «Искра».
В сентябре 1960 г. Филатова призвали на службу в Советскую Армию. С октября 1960 г. по сентябрь 1962 г. проходил службу в Северной группе войск в 52-м отдельном полку связи сначала курсантом полковой школы, а затем командиром отделения и заместителем командира взвода. Нужно отметить, что служба ему давалась легко, являлся отличником Советской армии.
Командование отмечало его как одного из усердных, дисциплинированных и исполнительных младших командиров. В сентябре 1962 г. в виде поощрения был направлен на учебу на курсы, переименованные вскоре в факультет ускоренной подготовки военных переводчиков Военного института иностранных языков при Военной академии бронетанковых войск. В 1963 г. его как одного из лучших слушателей факультета приняли в Коммунистическую партию. В 1964 г. женился, в 1965 г. у него родился сын Павел.
В сентябре 1964 г. по окончании вышеназванного факультета ему было присвоено воинское звание «лейтенант» и он зачисляется в распоряжение ГРУ Генштаба ВС СССР. Пройдя соответствующую подготовку, в январе 1965 г. направлен в заграничную командировку в качестве переводчика военного атташе при посольстве СССР в Лаосе, где пробыл до марта 1968 г.