Впрочем, Пономарев по тем временам отделался достаточно легко, после пяти лет лагерей он вернулся в Новгород, и его снова взяли на работу в музей. Когда началась война, он занимался эвакуацией музейных коллекций в тыл. Тем временем группа армий «Север», наносившая удар на Ленинград, стремительно приближалась к Новгороду. С последним эшелоном Новгород покинули многие сотрудники музея, однако Василия Пономарева среди них не было. Он остался…
Немцы заняли Новгород 19 августа 1941 года. «Древний Великий Новгород, который подвергался осадам и во времена татарского ига, но не был взят татарами, теперь оказался в руках германской армии», – вещала коллаборационистская газета «Правда». Красная армия, отступив от Новгорода, зубами зацепилась за позиции в нескольких километрах от него. Там линия фронта и проходила до января 1944 года. По сути, город оставался прифронтовым.
Что же касается Василия Пономарева, то он идеально подходил на должность бургомистра, на которую его назначили 29 августа 1941 года, – новгородец, представитель интеллигенции, пострадавший от советской власти…
«Свое решение остаться в оккупированном городе сам Пономарев потом объяснял тревогой за сохранность новгородских музейных ценностей. Так ли это было на самом деле или нет, мы уже никогда не узнаем. Тем не менее решение остаться Пономарев принял сам. Также по своей воле он принял и предложение немецких оккупационных властей стать первым новгородским бургомистром, то есть главой местной Управы», – отмечает историк Виктор Смирнов.
«Пономареву было поручено должным образом оценить и взять на учет захваченные в Новгороде музейные ценности. Его рабочий кабинет находился на полатях Софийского собора. Сюда же, в бывшую ризницу, свозили наиболее ценные экспонаты музея. Современники запомнили невысокого человека в черном пальто и черной папахе, который целыми днями ходил по городу, составляя описание погибших и уцелевших памятников», – пишет Виктор Смирнов.
Естественно, оккупанты не собирались сберегать русские культурные ценности для местного населения, которое считалось «низшей расой». «К сожалению, ценности музея советской стороной к началу оккупации были вывезены не все. И немцам нужен был профессионал, музейщик, историк, который мог бы им помочь в оценке оставленных культурных ценностей», – поясняет историк Борис Ковалев. Только и всего. Ведь еще в 1940 году в гитлеровском Министерстве по делам оккупированных восточных территорий создали Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга, который занимался выявлением на оккупированных территориях культурных ценностей, взятием их «под контроль» и последующим вывозом в Германию.
Конечно, можно предположить, что Василий Пономарев, работая на оккупантов, держал фигу в кармане. Но… надо понимать, что нацисты особой сентиментальностью не отличались. Если бы они почувствовали со стороны Пономарева нелояльность, его бы немедленно отправили в концлагерь или даже расстреляли – тогда бы уже за двойное предательство…
Через три месяца работы Пономарева в должности бургомистра оккупантам стало понятно, что, кроме музеев, его мало что интересует. Должности его лишили, но оставили, что называется, в «кадровом резерве». Привлекли к работе в музее.
По воспоминаниям самого Василия Пономарева, в ноябре 1941 года с Василием Николаевским, священником Новгородской приходской церкви, он организовал церковно-археологический комитет, и на собранные пожертвования они занимались работами по очистке Софийского собора от последствий бомбежек и обстрелов.
«С 25 декабря ввиду эвакуации из Новгорода всего гражданского населения работы, организованные церковно-археологическим комитетом, были прекращены, а на меня возложено наблюдение за состоянием Софийского собора. В конце февраля 1942 г. прибывшая из Риги комиссия… осмотрев состояние памятников искусства и древности Новгорода, поручила мне осуществление мероприятий по их охране, к чему я и приступил при содействии новгородской германской комендатуры», – отмечал Пономарев.
«К чести Пономарева, он, как мог, старался защитить историческое наследие Новгорода от мародерства немецких и испанских солдат, – указывает Виктор Смирнов. – В этом его поддерживали оккупационные власти. Поскольку Новгород отныне принадлежал Германии, новым хозяевам следовало проявлять заботу о его ценностях. Военный комендант поручил Пономареву руководить восстановительными работами на пострадавших в ходе боев памятниках архитектуры, мобилизовав ему в помощь местное население».
Пономарев обращался в Берлин, Ригу, требуя, чтобы немецкая армия защитила новгородские культурные ценности. Он сам занимался реставрационными работами, и до сих пор в фондах новгородского музея есть иконы, на которых профилактические заклейки сделаны газетами 1942 года.
Был ли при этом Пономарев пособником оккупантов? Несомненно. Более того, ему пришлось даже принять участие в пропагандистской кампании, развернутой нацистами. Ее «мастера» должны были внедрить в головы людей историческое обоснование включения бывших новгородских земель в состав Третьего рейха. А Василий Пономарев регулярно выступал в русских оккупационных газетах с публикациями, посвященными «благотворному» немецкому влиянию на новгородскую историю.
В сентябре 1943 года в газете «За Родину», выходившей в Риге, Пономарев писал: «В то время как на фронтах гремят орудия, и льется кровь, в тылу, под надежной защитой немецкой армии, идет созидательная, хозяйственная и культурная работа. Организуются научные исследования и в том числе археологические работы». Речь шла, в частности, об археологических раскопках на реке Оредеж, которыми занимался Пономарев по поручению оккупационных властей. В его распоряжение выделили немецких солдат, а также советских военнопленных. Каковы были для них условия труда, можно только догадываться…
Оккупанты планировали разыскать могилу легендарного Рюрика, которого они считали немцем и которого, по преданию, похоронили в золотом гробу. Найти ее не удалось, но зато Пономарев отыскал и раскопал много древних захоронений. «Обнаруженные в них скелеты и черепа были переданы немецким ученым в качестве антропологического доказательства арийского присутствия на славянских землях», – отмечает Виктор Смирнов.
Вид на Новгородский кремль, Волхов и Торговую сторону во время оккупации. 1943 г.
Немецкий документ В. Пономарева. 1968 г. Из архива Университета Марбурга
Тем временем в войне произошел перелом, немецкие войска покатились на Запад. Было понятно, что и в Новгороде время оккупации подходит к концу. И тем советским гражданам, которые сотрудничали с немцами, придется отвечать. Василий Пономарев сделал свой выбор.
Кукрыниксы. Бегство фашистов из Новгорода. 1944–1946 гг.
Незадолго до прихода Красной армии он потребовал у оккупантов, чтобы они обеспечили вывоз ценнейших икон, хранящихся в новгородских музеях. Ему удалось созвать в Новгород комиссию, ему разрешили вывезти из Новгорода 600 икон из пяти с половиной тысяч. Сначала их перевезли в Псков, затем в Ригу, оттуда их путь лежал в Кенигсберг и дальше в Германию. Часть погибла в дороге: то ли в результате бомбежек, то ли грабежа.
«Василий Пономарев при благожелательном отношении сотрудников штаба Розенберга отправился сопровождать культурные ценности в Германию, где в 1944 году занимался описанием новгородских археологических коллекций в университете Грайфсвальда», – отмечает историк Юлия Кантор.
Когда западную часть Германии заняли американские войска, Василий Пономарев предложил им свои услуги в качестве эксперта по новгородским древностям. «С помощью его записей и при его непосредственном участии удалось установить происхождение, а затем и вернуть на родину замечательную коллекцию икон, ныне выставленную в залах Новгородского музея-заповедника. За эту помощь счастливые музейщики были готовы объявить Пономарева „спасителем новгородских сокровищ“, хотя на самом деле это звание по праву принадлежит миллионам наших сограждан, которые сокрушили фашизм и вернули своему народу его собственное достояние», – подчеркивает Виктор Смирнов.
После войны Пономарев оказался в американской оккупационной зоне. В СССР он не вернулся, резонно полагая, что за сотрудничество с оккупационным режимом ему не светит ничего хорошего. Тем не менее Пономарев не входил в список подлежавших розыску и выдаче СССР за совершенные во время войны преступления. Он жил в Марбурге, преподавал там историю и археологию. Личный архив Пономарева находится в архиве Университета этого города. Семью он не обрел, последние годы жил в бедности, умер в 1978 году.
«Очень ценно, что сегодня мы имеем доступ к документам Василия Пономарева. Он составил маркировку утрат новгородских памятников: методично ежедневно записывал, в какую церковь попал снаряд, где и когда сгорела икона, – отмечает историк Сергей Трояновский. – С этими документами в свое время в Марбурге работали бывший директор Новгородского объединенного музея-заповедника Николай Гринев и Антонина Передольская». Они считали Пономарева защитником культуры Новгорода и жертвой обстоятельств. Гринев вообще говорил про Пономарева: „Он принес в жертву самого себя“.
Незадолго до смерти Пономарев оплатил содержание своей могилы на тридцать лет вперед. Когда срок истек, родственники перевезли его останки из Германии в Новгород и перезахоронили на Рождественском кладбище…
И последний штрих. Совсем недавно Василий Пономарев стал одним из персонажей новой музейной экспозиции „Подвиг народа“ в Музее Победы на Поклонной горе в Москве. Петербургская команда „Невский баталист“ оформила здесь несколько исторических „сюжетов“. Один из них таков: январь 1944 года, последние дни оккупации Новгорода. В сугробах разбросаны фрагменты памятника „Тысячелетие России“, разобранного гитлеровцами ради вывоза в Германию.
Возле разобранного памятника стоит Василий Пономарев – он изображен так, что зрители волей-неволей воспринимают его как Иуду. „Панорама сама подтолкнула нас обратиться к этому, мягко говоря, весьма спорному персонажу, – поясняет руководитель «Невского баталиста», автор