Крысы (2013)
Наша встреча с окружным прокурором госпожой Винд должна была состояться на этой неделе. И с момента, когда я об этом узнала, у меня не выходило из головы сказанное Вимом вскоре после его освобождения, когда мы прогуливались в парке Амстердамс Бос. «Крысы» — его козырь, секретное оружие, которое он приберегает для действительно важных случаев.
Это прозвучало так, будто речь шла об очень высокопоставленных людях, и я сразу же задумалась, не в этом ли причина, что его ни разу не привлекали в качестве подозреваемого по делам о заказных убийствах.
Я уже делала несколько осторожных попыток выяснить, кто бы это мог быть. Но спросить его прямо было невозможно — он считал любые вопросы разновидностью полицейского допроса. За всю свою жизнь я, наверное, задала ему один-единственный вопрос. Все, что было мне известно, рассказал он сам. Все мои попытки были тщетны, о «крысах» Вим говорить не хотел.
Их личности продолжали меня беспокоить, и с предстоящей завтра встречей это беспокойство усилилось. Это ведь может быть и окружной прокурор!
Вим написал мне сообщение с просьбой приехать в торговый центр Гелдерландплейн. Благодаря этому у меня появилась возможность сделать последнюю попытку выяснить, кто же все-таки его «крысы».
Чем полезнее я буду, тем больше шансов, что он расскажет. Чем больше я для него делаю, чем больше я для него значу, тем больше он предоставляет информации.
— Уже еду, — написала я и полезла за миниатюрным диктофоном, который нашла, изучая возможности записывать наши беседы. Он был совершенно незаметным. А поскольку Вим всегда роется в моих вещах, я спрятала его в навесном потолке, откуда сейчас извлекла с большим трудом.
Я очень надеялась, что это устройство позволит мне сделать запись. Я перепробовала много вариантов его размещения и остановилась на бретельке бюстгальтера. Это было самое надежное место: вряд ли мой брат станет ни с того ни с сего хвататься за бюстгальтер сестры. Чтобы было незаметнее, я надела нижнюю рубашку, свитер и пиджак, а для пущей уверенности повязала большой шарф.
Надо было торопиться, я не могла заставить Вима ждать. Он начнет злиться, а это неудачное начало разговора.
Брат сидел в кофейне, где мы регулярно встречались за чашкой кофе. Я зашла и присела к нему за столик. В заведение зашли двое мужчин. Мы с Вимом молча переглянулись и вышли из-за стола — это явно были полицейские в штатском. Отошли в уголок и стали друг против друга.
В: Они с таким удовольствием прислушивались.
А: Да уж. Теперь у них есть даже совсем непохожие на легавых, все в тату и пирсинге.
В: Ага, а знаешь, как их вычислить? По тому, как они расплачиваются. Им всегда нужен чек, иначе начальник не возместит им расходы. Гы.
Его глаза опустились на уровень моей шеи.
В: Сними этот шарф, ты выглядишь дура дурой. Жара на улице.
Он дернул за него и задел лямку бюстгальтера. Я оцепенела от ужаса, почувствовав, что диктофон отцепился. И куда он упал? Вим же его заметит! А он продолжал свое.
В: Как дура смотришься, жарко же офигительно. Снимай давай!
Действительно, сегодня впервые в этом году было очень тепло, и я в своем наряде выглядела эскимосом в тропиках. Но я все равно не хотела снимать шарф, опасаясь, что брат заметит устройство под свитером.
Я полная идиотка — как можно было не посмотреть на прогноз? В следующий раз надо иметь это в виду, потому что такие вещи обычно вызывают в нем подозрения, а это мне совершенно не нужно.
Меня прошиб пот, но не от жары, а от напряжения. Я лихорадочно соображала, как выпутаться из этой ситуации наиболее достоверным образом.
А: Нет, оставь, мне совсем не жарко, я что-то неважно себя чувствую, знобит сильно. Наверное, свалюсь с гриппом.
Я решила перейти в наступление — это лучший способ оборонятся, когда имеешь дело с Вимом. И продолжила:
А: Если я тебя смущаю, могу отвалить домой. Скажи спасибо, что вообще приехала.
В: Да ладно, проехали. Просто рядом с тобой я смотрюсь по-дурацки. Пойдем пройдемся.
А: Подожди меня секундочку, я в туалет. Сейчас приду.
Не дожидаясь ответа, я прошла в туалет кофейни, чтобы поискать устройство. Трясущимися руками я ощупывала верхнюю часть своего туловища. Меня прошиб пот. Слава богу, вот оно! Оторвавшись от лямки, оно скатилось вниз и застряло между нижней рубашкой и поясом брюк. Какое счастье, что я заправила нижнюю рубашку в брюки! Иначе оно упало бы на пол.
Я подтянула лямку бюстгальтера и вернула устройство на место. Сейчас это был лучший вариант, поскольку я собиралась продолжить запись. В следующий раз приклею эту штуку прямо к телу. Я поспешила назад, и мы отправились гулять.
В: Новости есть?
Я стала рассказывать о своем знакомом из ОУР, про которого говорила ему раньше. Между собой мы называли его Этот Мужик. Этот человек всегда интересовал брата, он вполне мог пригодиться.
А: Я тут была на учебе и встретила человечка, с которым время от времени общаюсь.
Я врала, чтобы перевести разговор на тему подкупа легавых. Я надеялась, что это заставит Вима заговорить про своих «крыс».
А: Он мне говорит: «Будет время, набери меня, может, придумаем тему». Я сказала: «Ладно, посмотрим». Но мне показалось, что он хочет мне о чем-то рассказать. Что думаешь?
Я предполагала, что это может заинтересовать его.
В: Если хочет поговорить, надо его выслушать. Поняла?
Я возбудила его интерес.
А: Не вопрос.
В: Послушаешь, что он скажет.
Он учил меня именно этому: всегда только слушай, никогда ничего не рассказывай.
А: Ну да, я думаю, что от встреч с ним будет больше толку, если ему есть что рассказать.
Мне удалось. Я же знаю, что единственный, кто ему интересен, — он сам.
В: Так или иначе, выслушай его. Спросишь: «Как ваши дела?» Будь мила и приветлива — «Как дела, как поживаете?». Все в этом духе. «Хотели встретиться? Чем могу быть полезна?» Так это и делается. Я тоже всегда так говорю: «Чем могу быть вам полезен?»
Он учил меня, как вести себя с Этим Мужиком. Как, что называется, «вытягивать информацию».
А: Ну да.
В: Тогда им кажется, что и они должны для тебя что-то сделать.
Такое манипулирование сослужило Виму хорошую службу. Он всегда «приходит на помощь другому», таким образом привязывая людей к себе, а если они привязаны, их можно использовать.
Мы продолжили разговор, и случилось то, на что я так надеялась: брат заговорил о «крысах».
В: Так что ты сама ничего не говоришь, только слушаешь. Точно знаю — он спросит о «крысах».
А: Ага.
В: Поняла, о чем я? Он точняк спросит об этом.
А: Да, наверняка. Конечно, для них это по-прежнему большая загадка.
В: Смотри, если он про это начнет, говоришь: «Брат их побаивается, никогда не знаешь, чего от этих типов ждать».
Черт, он так и не сказал мне, кто эти люди. Он предоставил только так называемую причину, по которой «не может» назвать их и которую я должна передать собеседнику. А потом он объяснил свой так называемый «страх».
В: Понимаешь, они могут давать информацию, а могут и выдумать ее.
А: Ну да.
В: Поняла? Типа, такая игра.
А: Да, действительно. И ты никогда не знаешь, что правда, а что нет?
В: Понимаешь, Асси, раз информация платная, значит, и дезинформация тоже платная.
А: Само собой.
В: Врубилась?
А: Другими словами, «крысам» вообще веры нет, даже когда они говорят, что помогают тебе?
В: Хреновы «крысы» торгуют информацией или придумывают ее за бабки. Можно сказать им — садись и пиши «вот этот то, а тот это».
А: А, вот ты о чем. В этом смысле.
В: Да, и это может любой, понимаешь.
Он говорил о том, что любой бандит может направить информацию в нужное ему русло и поставить под подозрение всех, кого пожелает. Однако, судя по всему, не все «крысы» проявляли одинаковую сговорчивость, и Вим различал их между собой.
В: Совсем уже подлые «крысы» могут зайти очень далеко. Понимаешь, о чем я?
А: Ага.
Я поняла, что не хочу, чтобы меня отправляли к Этому Мужику, и решила дать задний ход.
А: Ладно, послушаю, что он скажет. Мне ему позвонить?
Семь бед — один ответ.
В: Ну да, конечно, звони. Скажешь, типа: «Как ваши дела, чем могу помочь?»
Это было уже слишком, и я придумала, как отвертеться.
А: Знаешь, у меня такое ощущение, что меня затаскивают в какую-то фигню, где никогда не поймешь, что правда, а что — нет.
Вим думал так же.
В: Тогда брось это дело, не занимайся. Будет плохо, если они тебя расшифруют. Ты поняла, о чем я. Так что ну их, дорогая, пусть сами разбираются. Если ему есть что сказать, он в любом случае сам объявится.
Он не хотел, чтобы меня увидели с легавым. Это было бы рискованно. Вывод был прост — не ходи к ним, сами придут. Легавые сами объявятся, если это будет им выгодно.
В: Все равно он не предупредит меня. Он не нарисуется, чтобы сказать — твоему брату нужно опасаться того и этого. Понимаешь? Просто не сделает этого.
Я поняла, что он говорит об угрозе убийства.
А: А почему не сделает? Это же кое-что, разве нет? Разве они не должны любой ценой предупредить тебя, если что-то затевается?
В: Нет, они пойдут через ОУР. Сам он не будет.
Действительно, это компетенция ОУР.
А: Точно.
В: И про следствие он ничего не скажет. Он просто хочет послушать. Так не пойдет. От этого для меня ни хрена никакой пользы. А сами до фига чего хотят, я уже прямо слышу, как они спрашивают: «А он не хочет ничего нам рассказать?»
Я согласилась с ним, и мы переменили тему. «Крыс» мы обсудили, но я не смогла выудить у Вима, кто эти люди. Сколько бы заходов я ни делала, он не рассказывал мне об этом.
Вечером я никак не могла уснуть. В темноте один кошмар сменялся другим. Общение с полицией — во что я ввязалась и чем это для меня кончится? Утром кошмары рассеялись. При свете дня все выглядело иначе. Надо отпустить себя и импровизировать по ходу дела. Положусь на интуицию и прекращу все это сразу же, как только почувствую, что что-то не так.