Старые друзья, такие как Том, знали Кора с тех времен, когда у него не было ни гроша за душой. Новые друзья знали только Кора, который всегда расплачивался за совместные пьянки и раздавал деньги налево и направо. Он мог просто дать денег, а можно было и заработать на нем.
Кор стал синонимом слова «деньги», и некоторых это привлекало. А самого Кора это устраивало, поскольку «платные» приятели не бросят тебя, когда ты в стельку пьян и омерзителен.
Все это превратило Кора в невыносимого человека. Он мог предложить «друзьям» целовать его ботинки за тысячу гульденов, и они выстраивались в очередь.
Томас не переносил подобного, но Кор не собирался исправляться. Он хотел, но не мог, и терпение Томаса лопнуло. Их четвертьвековая дружба сменилась взаимным охлаждением.
На протяжении двадцати лет Томас был рядом не только с Кором, но и с Соней. Когда Кора и Вима арестовали, Соня осталась без копейки денег. Когда она наскребала гроши на поездки в парижскую тюрьму Санте, Томас приходил на помощь. У нее почти не было денег на бензин, и Томас переливал ей содержимое бака рядом стоящей машины. Он давал объявление о сдаче в аренду дома, собирал с желающих авансы и растворялся в воздухе. Деньги шли на оплату Сониных поездок в Париж.
Именно Томас неизменно отвозил Соню туда, где Кор назначал ей встречи. Он помогал ей со всеми домашними делами, которые обычно выполняет мужчина. Мужчины в Сонином доме практически не бывало, поскольку Кор или сидел, или скрывался. Но в этом смысле и от его присутствия было мало толку — он не умел и лампочку вкрутить. Так что всем этим занимался Томас. Он всегда был готов помочь.
Когда Кор и Вим вышли на свободу, Томас попросил меня заняться счетами его клинингового и столярного бизнесов. Томас был труженик, но терпеть не мог возиться с бумажками.
— Ты хорошо пишешь и считаешь. Можешь с этим разобраться? Я буду тебе платить.
Я получила дополнительный источник заработка, а также источник веселья, которое охватывало меня каждый раз, когда Томас привозил мне полную машину «бумажного бардака», распиханного по пластиковым мешкам. Через некоторое время выписывать инвойсы мне надоело, и я хотела бросить это дело, но чувствовала себя очень неудобно в связи с необходимостью вернуть «бумажный бардак» обратно в руки Томаса.
Он отреагировал на это в своей обычной дружелюбной манере.
— Не переживай. Больше времени на учебу останется.
Вим Томасу не нравился. И вовсе не потому, как всегда говорил Вим, что Кор с шестнадцати лет гулял с сестрой Томаса Аннеке, а потом бросил ее ради Сони. На самом деле Кор изменял Аннеке с Соней, а Соне с Аннеке до тех пор, пока Соня не покончила с этим, забеременев.
Но это были всего лишь проказы молодости. Потом Соня и Аннеке вместе наблюдали за своими детишками на детской площадке. Аннеке пекла блины для Фрэнсис и своей дочери Мелани, когда они приходили к ней домой поиграть во время перерыва в школьных занятиях. Повзрослев, все участники событий поддерживали друг с другом нормальные отношения, и Вим не нравился Томасу вовсе не поэтому.
Вим не нравился Томасу как человек.
В свою очередь, и Виму Томас никогда не нравился. Почему? Может быть, потому что Томас как-то отвозил тогдашнюю подружку Вима Беппи из Амстердама на свидание к нему в отель в Бовэ во Франции? Беппи провела в машине с Томасом несколько часов, и Вим впоследствии заявил, что его дочь Эви на самом деле дочь Томаса. Возможно, конечно, но я подозреваю, что он не любил Томаса, поскольку вообще не любил людей.
Томас был искренним другом Кора. Он был очень независим, самостоятелен, у него был свой бизнес и свой жизненный путь. Кор, который пил, гулял и позволял другим жить за свой счет, его не интересовал. Ему была интересна настоящая дружба, и лучшего друга Кор не мог бы и пожелать. Даже после убийства Кора Томас остался его другом и выступил против тех, кого считал виновниками его смерти.
Вечный молчун Томас заговорил. А Вим затыкал рот всем, кто разговаривает с полицейскими. Томаса убили 20 апреля 2006 года. В этот момент Вим был в тюрьме, но он организовал убийство еще до посадки.
В 2014 году в ходе так называемого «процесса о Пассаже» в убийстве Томаса был признан виновным Фред Рос.
Фред Рос (2014)
Мне позвонила Мишель и спросила, есть ли у нас время побеседовать с Бетти. Она хотела бы принять нас завтра, но у меня есть планы, а кроме того, я не хочу мчаться по первому их свистку. Я делала так уже много раз, полностью перекраивая свой рабочий график, и это ничего нам не дало.
— Нет, в пятницу у меня не получится. Возможно, в какой-то из дней на следующей неделе.
— А если в понедельник? Нам действительно очень нужно встретиться с вами.
Я удивлена — с чего бы вдруг такая срочность? Полтора года прошло, и до сих пор никакой спешки я за ними не замечала.
— Ладно, в понедельник нормально, — сказала я, и мы договорились на понедельник, 15 сентября.
Утром пятницы 12 сентября я прочитала в Интернете, что на процессе Пассажа появился новый свидетель обвинения: Фред Рос. Он дал показания в том числе и об убийстве Томаса ван дер Бийла. В качестве непосредственного заказчика он указал на Дино Сорела, но добавил, что за убийством стоял Виллем Холледер.
Теперь мне понятно, почему нас хочет видеть Бетти и чем вызвана такая срочность. Эта история — одна из главных новостей дня, но от Вима ничего не слышно.
Он позвонил мне только во второй половине дня и назначил встречу в «Перекрестке» в Винкевене. Я решила, что он уже знает о показаниях Роса. Села в машину и поехала с ним встречаться. Диктофон был спрятан у меня под одеждой — я хотела записать, что он скажет об этом.
О Росе мы с ним уже говорили. Это было 17 октября 2003 года, когда мы вместе просматривали книгу Хендрика Яна Кортеринка о Коре на предмет компромата на Вима.
В: В этой книге фиговой, он, это… ну… он же меня ни разу не обвиняет.
А: Нет, не обвиняет.
В: И в последней части тоже не станет. Я поручил Ферри с ним созвониться. Кортеринк говорит, книга еще не закончена. Я говорю, пусть шлет мне, что есть. Он говорит… (шепчет, неразборчиво)… Так что не думаю, что в последнем куске что-то будет.
А: Ты раньше читал, что Рос ездил на мотоцикле?
В: Да. Во всех этих книжках, так ведь? Суд, все такое.
А: Я и представления не имела.
В: А я имел. (шепчет, затем нарочито громко) Это не так. Понимаешь, Ас? (шепчет)
А: Ну да, конечно, это плохо.
В: (жестом показывает — что тебя зря обвиняют) Но вот так оно и есть.
А: И это тоже плохо.
В: Почему?
А: Ладно, но его же за это не осудили, так?
Памятуя об этом, я предположила, что на встрече можно будет записать очень полезные вещи. Увидев Вима, я поняла, что он в прекрасном расположении духа, и спросила:
А: Ты уже в курсе?
В: В курсе чего?
А: Что Рос дал показания.
В: Твою мать. Что за херня! Черт, это очень плохо. Я этого парня даже и не знаю.
Его слова о том, что он не знаком с Росом, означают, что с этим я пролетела. В то же время понятно, что новость его не обрадовала. Он интересуется, откуда я это взяла.
А: Это и в Интернете, и вообще везде.
В: И что говорят?
А: Что он свидетель обвинения и дал показания против тебя. Он свидетельствовал против Сореля, Акчуна. Рассказал о заказных убийствах — Кора, Немича и этого, как его… Томаса.
В: Кор, Немич, Томас.
А: Да.
В: А что он про меня говорит? Я ведь с ним не пересекался ни разу.
Он захотел узнать, что пишут в Интернете, но мой сотовый выключен, как я всегда делаю на встречах с ним. Он разрешил его включить, и я прочитала ему с экрана.
А: «Кроме того, он дал показания об убийствах, не относящихся к делу „Пассаж“, и упомянул Виллема Холледера. По его утверждениям, Холледер замешан в убийстве своего бывшего подельника Кора ван Хаута в 2003 году. Холледера связывали как минимум с тремя заказными убийствами, но он всегда избегал предъявления обвинений».
В: Значит, он про Кора? Они собираются это на меня повесить?
А: Судя по всему. Я выключаю телефон?
В: Ни разу с ним не пересекался.
А: Ну и хорошо.
В: В тюрьме я сказал, что не хочу, чтобы он был в соседней камере…
Когда Вим отбывал срок за вымогательство у Эндстра в роттердамской тюрьме, Фреда Роса поместили в соседнюю камеру. Рос находился под следствием по делу «Пассаж», тому же самому, в рамках которого он затем стал свидетелем обвинения. Вим сразу же потребовал перевода в другую тюрьму.
В: Когда он заехал в соседнюю камеру, я сразу сказал — я с этим человеком никогда не разговаривал, а уж сейчас и подавно не собираюсь.
Вим очень хороший стратег. С самого начала он избегал Роса, понимая, какую опасность тот для него представляет. Он сразу же заподозрил в нем информатора Департамента юстиции. Он любой ценой стремился избежать разговоров с Росом и с момента появления того в соседней камере просто перестал выходить из своей.
В: Завтра в три встречаюсь со Стином. Он получил кое-что из этих показаний.
Теперь Виму стало ясно, зачем Стин просил заехать к нему, и он разозлился, что Стин не сказал об этом сразу же. Стин просто упомянул, что получил пачку показаний, но ничего не говорил, что это показания Роса. Откладывать это было никак нельзя! Надо было срочно встречаться с ним. И мы кинулись к машине.
Мы поехали, хотя дозвониться Стину, чтобы предупредить об этом, не смогли. Время было уже позднее, и очень возможно, он уже уехал из офиса.
Так и оказалось.
Позвонили его коллеге, Крисье Зуур, — может быть, она знает, где он или номер, по которому с ним можно связаться. Она ничем не могла помочь. Виму пришлось подождать, а в подобных случаях он начинал сильно нервничать.
Чтобы слегка разрядить напряжение, мы стали прочесывать Интернет в поисках дополнительной информации. Он захотел узнать побольше о том, что сказал Рос, но мы не нашли ничего, кроме самых общих описаний.