Дату перенесли на понедельник, 23 марта 2015 года. В среду, 25 марта, должно было состояться формальное заседание суда, и я знала, что на нем Стин Франкен намерен ходатайствовать об освобождении Вима из-под ареста. Я полагала, что у такого ходатайства будут шансы на успех. Показания Рос относительно причастности Вим к заказным убийствам были информацией в лучшем случае из вторых-третьих рук. Если наши показания представят суду 23 марта, это окажется очень вовремя.
Пока же мы проинформировали прессу, исходя из понимания, что с нашими показаниями ознакомятся все стороны процесса. Газеты «Телеграф» и «НРС» собирались опубликовать наши интервью во вторник.
Но в понедельник 23 марта в 12.08 я получила эсэмэску от Бетти. Представление суду показаний снова отменили. Это будет сделано позже.
Снова отложили? Чтобы выяснить причину, я позвонила Бетти. Она сказала, что еще слишком рано, еще не предприняты все необходимые меры по обеспечению нашей безопасности. Я сказала, что мы уже проинформировали прессу, и просто так отменить все это не получится — нас сочтут за несерьезных людей. Бетти попросила меня отменить публикации, поскольку сегодня показания в суд не пошли, а если их опубликуют до того, как они поступят в суд, окружную прокуратуру и адвокатам, последствия будут катастрофическими.
Но мы не собирались отменять публикации, мы хотели обнародовать наши показания в заранее согласованную дату. Информация о них в прессе только поможет нашей безопасности. К этому моменту уже невесть сколько народу узнало о том, что мы будем свидетельствовать в суде, и вероятность, что это просочится к Виму, возросла.
Окружной прокурор хочет принять дополнительные меры для нашей безопасности? Но ведь мы уже давно находимся в очень небезопасном положении. Мы не были в безопасности, когда Вим угрожал нашим жизням; мы не были в безопасности с момента самой первой встречи с представителями Департамента юстиции; и уж совершенно точно мы не были в безопасности на протяжении двух лет, когда вынужденно общались с ним, уже дав на него показания.
Сильный и продолжительный стресс вконец вымотал нас, и мы не желали пребывать в неопределенности и дальше. Неизвестно, что нас ждет, но, так или иначе, 24 марта мы выступим против Вима — вместе с окружной прокуратурой или без нее.
Я сказала: мы понимаем, что делаем, и возможные последствия этого. Мы идем на это добровольно.
— Я освобождаю вас от любой ответственности за нашу безопасность. Не переживайте. Мы так решили, и пойдем на это с вами или без вас, — сообщила я Бетти.
В тот же день около пяти вечера я получила сообщение, что все возражения сняты и показания представлены суду и защите. Завтра же, а возможно, даже сегодня Вим узнает, что мы восстали против него.
Я целых два года думала о том, как будет выглядеть этот поворотный момент в наших с братом взаимоотношениях. Момент, когда он узнает, что его младшая сестра уже не один год старается, чтобы его осудили. Младшая сестра, которой прекрасно известно, как он боится пожизненного срока, оказывается, собирается сделать все, чтобы он его получил. При мысли, что он мог тогда почувствовать, у меня до сих пор наворачиваются слезы. Это, наверное, было как ножом в сердце.
Женщины сокрушают Холледера
Во вторник 24 марта 2015 года репортажи о нас появились во всех средствах массовой информации. Это началось с раннего утра.
«Женщины сокрушают Холледера» — под таким заголовком «Телеграф» опубликовала интервью с Соней и Сандрой. В тот же вечер «НРС Ханделсблад» поместила репортаж обо мне, и он попал практически во все телевизионные новости. В тот день мне нужно было присутствовать на суде в Ассене, и я не представляла, какой фурор вызвала наша история.
В этот день и вечер (после того, как нарезка из аудиозаписей прозвучала в эфире телепередачи «Поздний вечер на РТЛ») Виллем Холледер раскрыл свою истинную сущность.
Казалось, страна с облегчением выдохнула: до этого все лишь строили предположения, но никто и пальцем его не трогал. А Виллем Холледер действительно был чудовищем и совершил все то, в чем на протяжении многих лет подозревал его Департамент юстиции.
К счастью, не случилось того, чего я опасалась — неправильной реакции на нас. Наоборот, только в первый день мы получили более трехсот писем от знакомых и незнакомых людей, выразивших нам свою поддержку. И каждое такое послание было для нас по-настоящему важным. Особенно одно из них, которое переслал мне Джон ван Хейвел — журналист, пишущий о преступности.
Уважаемые Астрид и Соня,
мне хотелось бы выразить свое восхищение той отвагой, которую вы проявили, избрав именно такой способ распрощаться с Виллемом Холледером.
Я испытываю глубочайшее уважение к трем женщинам, которые, находясь в тяжелейшей ситуации, тем не менее решились на дачу показаний. Я считаю, что вы из тех, на ком стоят Нидерланды. По собственному опыту я знаю, что могут делать с людьми угрозы убийством и обусловленный ими страх. Человек ощущает отчаяние и бессилие, живет в постоянном стрессе, в тревожном ожидании «неизвестности», которая может в любой момент обрушить на него жестокий удар. Но вы сумели проявить характер и изменить обычный ход вещей.
Вернемся на мгновение к похищению Хайнекена — Додерера. Возможно, вы припоминаете использовавшиеся тогда кодовые обозначения — орел (Холледер со товарищи) и заяц (Хайнекен со товарищи). Теперь роли поменялись. Вы превратились из перепуганного зайца в гордо парящего орла.
Выражаю искреннюю надежду, что вам и вашим детям удастся насладиться чудесным и безопасным полетом — вы это заслужили.
С сердечным приветом,
Кеес Сиетсма
В 1983 году — Руководитель
следственной группы «Хайнекен»
В тот вечер мы с Соней сидели друг напротив друга за обеденным столом у нее дома.
— Ты тоже что-то чувствуешь? — спросила я.
— Да, — сказала она.
— А что именно?
— Такое же ощущение, как в день смерти Кора.
— Да, и у меня то же самое, — кивнула я.
Мы возвратились на двенадцать лет назад к источнику нашей скорби, и оказалось, что мы готовы по-настоящему скорбеть лишь теперь.
После показаний (2015)
Шаг, который я совершила, и понимание того, что я могу не дожить до старости, изменили меня.
Раньше моя жизнь была посвящена решению чужих проблем. Это сформировало меня и как личность, и как профессионала. Но теперь, услышав, как кто-то говорит о своих проблемах, я думаю: хватит хныкать, займись их решением.
Ты еще сможешь их решить.
А вот моя проблема неразрешима. У нее не может быть решения, с ней можно только покончить. И конец будет кровавым.
Вим найдет возможность отомстить, и ждать этого долго не придется. Я не переставала спрашивать себя — хорошо ли я поступила? Нет, я поступила нехорошо. Но выбора не было.
Сестра Сэма Клеппера, Лисбет, подарила каждой из нас — Сандре, Соне и мне — по браслету с четырехлистным клевером. Ей понятно, что немного удачи нам не помешает.
Собираясь вместе, мы регулярно обсуждали вопрос, кто станет первой «на выход». На самом деле все согласны, что первой буду я, поскольку моего предательства он никак не ожидал, и его лютая ненависть гарантирована мне навеки.
Вим принимал меня всерьез, советовался со мной, доверял мне, а я его предала. Такого он не перенесет, «не сможет с этим жить».
Мне казалось, что бронежилет будет полезен, а вот Сандра предпочла бы «на выход» сразу. Мы разговаривали об этом, сидя на диване у нее дома. Ее настрой мог показаться суицидным, но в нем был резон. Что толку, если бронежилет сохранит тебе жизнь, но это будет жизнь в инвалидном кресле, как у Роналда ван Эссена. Лучше уж сразу. Пожалуй, да, но бронежилет я все равно себе куплю.
Мой взгляд остановился на ее руке, и я заметила, что на ней нет браслета.
— А где твой четырехлистник? — спросила я.
Сандра ошеломленно замерла, ее лицо покраснело, она испуганно хватала ртом воздух.
— Боже, куда он девался? — в ужасе прошептала она.
Я знаю, о чем она подумала. Мы обе суеверны, и я поняла ее испуг.
— А, вон он, на диване, — сказала я.
Сандра с облегчением надела его снова.
— Ты подумала, что будешь первой?
— Да, я решила — это знак, что первой буду я, что везение отвернулось от меня, — откликнулась Сандра.
— Так я и подумала.
Меньше чем через неделю я обнаружила, что потеряла свой четырехлистный клевер.
Автомойка (2015)
30 мая в газете «НРС Ханделблад» появляется заметка о наводчике. Я хотела, чтобы мама была полностью в курсе того, чем мы занимаемся, поэтому поехала к ней отвезти газету. По дороге остановилась на автомойке.
Я поставила машину в моечный бокс и пошла получать в автомате жетоны. На обратном пути я увидела, что к боксам приближается машина, едущая против движения. В ней были два молодых человека. Они проехали мимо, затормозили, а потом двинулись задним ходом, внимательно рассматривая меня, будто желая убедиться в том, что это действительно я. Они остановилась в двух боксах от меня и остались в машине.
Тем временем я покрыла машину пеной. Один из парней продолжал наблюдать за мной, а другой нагнулся, как будто собираясь взять что-то с пола. Что-то было не так. Я собралась уезжать и принялась смывать пену с лобового стекла, чтобы у меня был обзор.
В этот момент к ним подъехала вторая машина. Худощавый парень в зеркальных очках вышел из нее и направился в мою сторону. Я внутренне похолодела и старалась как можно быстрее смыть пену.
Надо было срочно убираться отсюда.
Человек подошел и спросил:
— Ты Астрид?
Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. Мне моментально вспомнилось убийство Миремета. Там была использована та же фраза: его спросили «Ты Джонни?», и, получив утвердительный ответ, расстреляли в упор.