моих ушей задолго до того, как я вхожу в гробницу. Она всегда была отважной. Ее плач ранит меня в самое сердце. Помимо этого мысль о том, что предстоит спорить с обезумевшей от горя женщиной в том состоянии, о котором рассказала Мариам, тоже заставляет меня внутренне сжаться. Что я могу сказать или сделать, чтобы облегчить ее боль, когда меня душат такие же чувства?
Я останавливаюсь у камня.
— Марьям? Это Йосеф. Можно войти? — окликаю я ее.
Плач прекращается. Раздается шарканье сандалий по каменному полу.
Я стою в нерешительности, всей душой желая избежать этого. Но затем беру себя в руки и снова зову ее.
— Марьям, пожалуйста, позволь мне увидеть его. Мне нужно увидеть его.
Она появляется в проходе, окидывая меня взглядом широко открытых горящих глаз. Не говоря ни слова, она хватает меня за рукав и втаскивает внутрь гробницы. Два тела уже замотаны в белую ткань, резкий запах мирра и алоэ просто невыносим.
Марьям стоит, замерев на месте, глядя на меня своими безумными глазами.
— Йосеф, пожалуйста, умоляю тебя. Необходимо спасти Спасителя. Ты ведь понимаешь это?
Я киваю, стараясь сохранять спокойный вид.
— Именно это мы и пытаемся сделать, Марьям. Этой ночью мы…
— Если любишь тех, кто любит тебя, какая тебе с того награда?
Его слова. Я знаю, как и она, что Иешуа говорил, что мы должны возлюбить врагов своих. Я долго смотрю в эти безумные глаза.
— О ком ты говоришь?
Она подходит ко мне совсем близко.
— Он желал бы, чтобы мы спасли его, понимаешь? Спасая его, мы спасаем Спасителя, — шепчет она.
Я совсем перестаю что-либо понимать.
— Марьям, пожалуйста, успокойся. Я ничего не понимаю из того, что ты говоришь. Иешуа желал бы, чтобы спаслись мы.
На улице слышится стук копыт. Тут же становится ясно, что всадники свернули с дороги и едут к моему дому. Слышно, как несколько человек спешиваются.
Раздается властный голос.
— Йосеф Харамати?
— Да! Я здесь!
Я поспешно выхожу наружу.
Передо мной стоят четверо храмовых стражников, держа лошадей за поводья.
— Ты арестован по приказу первосвященника Каиафы, — говорит начальник стражи.
Гамлиэль был прав. Они очень напуганы и хотят остановить меня.
Из дома выбегают все мои домочадцы. Сестры кричат, о чем-то спрашивая, племянники и племянницы начинают плакать. Зятья берут своих жен за руки и отходят с ними в сторону. Меня уводят.
Я сажусь на лошадь, предназначенную для меня, и мы едем по дороге, ведущей к Дамасским воротам. Трубит рог. Его звук эхом отражается от стен домов и раскатывается по окрестным холмам.
Наступил праздничный день… пятнадцатое нисана.
Глава 41
Меридий шел позади Альбиона и Макария мимо высеченной в скале Силоамской купальни, искусно украшенной сложнейшими мозаиками. Они направились дальше к Навозным воротам, выходу из города.
Макарий вытянул руку, указывая на крутой спуск в долину, простиравшуюся перед ними. Солнце клонилось к закату, возвышающиеся скалы и заросли кустарника отбрасывали длинные тени на известняковые склоны, на которых редкими островками росла побуревшая от солнца трава. Отсюда было видно, что противоположный склон усеян небольшими темными отверстиями, выдолбленными в камне человеческими руками. Склон был покрыт тонкой сеткой тропинок, будто сшивающих все воедино.
— Это долина Енном, — сказал Макарий с благоговением.
Меридий внимательно оглядел узкое ущелье. Оно окаймляло западную и южную границы Иерусалима, словно глубокий крепостной ров, вырытый самой природой.
— А как называется долина, с которой это ущелье соединяется в нижней точке?
— Долина Кидрон.
Склоны долин Енном и Кидрон были из известняка, сами долины заполнены кучами камней. Если здесь когда-то и росли деревья, то, очевидно, все они срублены солдатами Десятого легиона и использованы в качестве топлива. Им надо было обогреваться, готовить пищу и обжигать кирпичи. Теперь здесь росла только трава и кустарник.
— Позволь мне показать тебе самые интересные гробницы, — сказал Альбион Меридию и быстро пошел вниз по склону.
Меридий двинулся вслед за ним, аккуратно переставляя ноги. Пока они шли по этой опасной тропе, он заметил вокруг множество украшенных резьбой плиток из известняка, рассыпанных по склону. Некоторые являли собой просто выдающиеся произведения.
— Макарий, что это?
Шедший позади него Макарий глянул в ту сторону, куда показывал Меридий.
— Боюсь, это куски разбитых оссуариев, ящиков для захоронения костей покойного. Всякий раз, когда спускается темнота, сюда приходят грабители могил.
— Грабители могил?
— Ну да. Безусловно, мы выставляем охрану, но от этого мало толку. У нас просто нет столько людей. Они постоянно роются в гробницах в поисках драгоценных камней и золота. Вообще всего, что можно продать.
— Они вламываются в гробницы и вытаскивают оссуарии наружу?
— Или разбивают их прямо внутри, в гробницах. Но полагаю, им проще вытащить оссуарий наружу, чтобы посмотреть, что в нем внутри.
Тропа свернула в сторону. Сложенные из известняка утесы возвышались над ними на три или четыре человеческих роста. Они миновали несколько высеченных в скале гробниц с квадратными и Т-образными входами, закрытыми массивными камнями.
— Насколько древние эти оссуарии? — спросил Меридий.
— Обычай хоронить умерших в таких оссуариях существовал не слишком долго. Насколько мы можем предположить, началось это лет за тридцать до рождения Господа нашего и продолжалось вплоть до разрушения Храма в семидесятом году.
— Значит, все они относятся к тому времени, когда Господь наш пребывал среди нас?
— Примерно так.
— Сюда! Епископ Меридий, иди сюда и посмотри на эту! — позвал их Альбион.
Меридий поспешно пошел туда, где стоял юноша. Фасад гробницы был просто великолепен. Каменщик высек в скале квадратное углубление размером в рост человека и глубиной в три сажени и тщательно его выровнял. Оно продолжалось Т-образным проемом, который был закрыт крупным камнем. Над входом были искусно высечены три переплетенных круга, каждый из которых окаймлялся треугольниками, что делало их похожими на большие цветы с шестью лепестками.
— Это прекрасно. Я и не знал, что иудеи были столь искусными каменщиками, — сказал Меридий.
Альбион улыбнулся, довольный его словами.
— Это моя любимая, но тут их тысячи. Хочешь посмотреть на другие, столь же необычные?
— Нет, не сегодня. Я устал. Может, завтра.
— Хорошо, — согласился Альбион.
Макарий удовлетворенно кивнул, глядя на Альбиона.
— Благодарю тебя, брат, за оказанную сегодня помощь. Ты сможешь отвести епископа Меридия в келью, которую мы приготовили для него в монастыре?
— Конечно. Прошу за мной.
Альбион пошел обратно вверх по ущелью. Меридий шел следом за Макарием. Солнце уже село, и на город спустились сумерки.
Подъем был утомителен. Когда они выбрались из ущелья и пошли к городу по пологому склону, Меридий и Макарий тяжело дышали.
Меридий остановился, чтобы перевести дух, и повернулся к Макарию. Альбион продолжал бодро идти дальше.
— Завтра в первую очередь я хочу осмотреть те две гробницы, которые вы нашли поблизости от Голгофы, — сказал Меридий.
Макарий вытер пот с лица рукавом и кивнул.
— Конечно. К тому времени наши рабочие расчистят их получше. Возможно, нам удастся…
— Епископ Макарий! — позвал Альбион.
Резко повернув голову, Макарий быстро пошел наверх, обойдя Меридия. Они взобрались на скалу. Юноша стоял там, наклонившись и уперев руки в колени. Он что-то разглядывал.
Меридий, шедший позади Макария, увидел кучу свежевырытой земли у входа в недавно откопанную гробницу. Вокруг лежали осколки разбитых оссуариев. Он разглядел квадратный вход в гробницу размером примерно в одну сажень.
Присев, Макарий посмотрел внутрь гробницы, будто в надежде поймать грабителей, что называется, за руку и арестовать их.
Меридий встал в паре шагов позади него.
— Кого-нибудь видишь?
— Нет, но там очень темно… да и гробница куда больше, чем можно предположить по ее непритязательному фасаду.
Меридий подошел ближе и присел рядом с Макарием, чтобы глянуть внутрь. Из гробницы веяло сыростью и плесенью, и от этого запаха у Меридия пошел холодок по спине.
— Давай посмотрим, что там.
— Ты войдешь? — с удивлением спросил Макарий. — А что, если воры спрятались там, внутри?
— Мы наверняка их спугнули, — ответил Меридий, становясь на четвереньки и влезая внутрь, во тьму.
Когда он пролез через проход, оказалось, что гробница весьма велика: два человеческих роста до потолка и около десяти саженей в ширину. Несмотря на произнесенные им только что храбрые речи, Меридий решил не рисковать и засунул руку под одеяние, взявшись за рукоять своего длинного кинжала. Впереди виднелась лестница. Он начал осторожно спускаться, держа кинжал наготове и ощупывая стену пальцами левой руки. Вскоре его глаза приспособились к темноте, и он огляделся. На каменных полках стояло не меньше двадцати оссуариев.
— Опасности нет. Входите, — крикнул он своим спутникам.
Макарий и Альбион забрались внутрь и стали спускаться по лестнице вслед за ним. Меридий подошел к каменной полке слева, где стояли два оссуария, вплотную друг к другу. На них было что-то написано, буквы можно было даже разглядеть, поскольку сквозь вход сюда попадали последние лучи дневного света.
— Макарий, когда сможешь что-нибудь видеть, подойди сюда. Ты же читаешь по-еврейски?
— Да, — ответил Макарий, подходя к нему и щурясь.
Альбион замер, стоя посреди гробницы и оглядывая все вокруг широко открытыми глазами.
Макарий наклонился, разглядывая высеченные на оссуариях буквы.