ьство в ЦК, что его поставили заведовать экономическими отделами сразу двух главных партийных изданий — журнала «Коммунист» и «Правды». А между тем на семинарах с ленинградцами он выступал сторонником не компромиссных социалистических моделей, вроде «венгерской» или «югославской», а обычной западной схемы капиталистических отношений. Редакцию журнала «Вопросы экономики» возглавил еще один убежденный «западник», Гавриил Попов. Именно он придумал и запустил в обиход термин «командно-административная система». По самому звучанию сразу чувствовалось — плохая, грубая, кондовая. А ей противопоставлялась «рыночная», стало быть, хорошая.
Хотя бурное размножение кооперативов ничего хорошего стране не принесло и население от дефицитов не спасло. Потому что кооператоры не производили жизненно-необходимые товары. В бизнес ринулись те, кто нацелился на быструю наживу. На спекуляции. Всюду открывались кафешки и ресторанчики, мелкие торговые точки, пышно расцвели базары. Кооперативы стали прекрасной отдушиной для теневых структур (которые и не думали легализовываться) — через них пошел сбыт «левой» продукции, отмывка денег. Такие явления породили организованную преступность. Появились банды, «крышующие» кооператоров, собирающие с них дань. Закрутились махинации — зарегистрировать кооператив, взять под него государственный кредит и исчезнуть. А в образовавшемся месиве, среди самых хватких и пронырливых, проявились фигуры будущих олигархов, начали набирать вес…
Например, Юрий Лужков. Ранее он возглавлял научно-производственное объединение «Химавтоматика», управление по науке и технике в министерстве химической промышленности СССР. В 1987 г. Ельцин, занявший пост первого секретаря Московской парторганизации, подбирал свежие кадры и взял Лужкова заместителем председателя Мосгорисполкома. Ему досталась должность председателя городской комиссии по кооперативам и индивидуальной трудовой деятельности. Секретарем комиссии была Елена Батурина, которая вскоре стала его женой. И в паре они развернулись весьма плодотворно. Ведь кооперативы были совершенно новым делом и поистине золотым дном — особенно для тех, кто их регистрировал.
Одним из удачливых кооператоров стал Владимир Гусинский. Он окончил режиссерский факультет ГИТИСа, дипломный спектакль поставил в Туле. Но решил, что провинция не для него. Вернулся в Москву, перебивался разными заработками. Самыми крупными успехами стали художественные постановки на Международном фестивале молодежи и студентов в 1985 г., представление для иностранцев на Играх доброй воли в 1986 г. На ниве частного бизнеса Гусинский и его приятель Борис Хаит создали кооператив «Металл», изготовлявший всякую ерунду вроде женских браслетов. Но в Московской комиссии по кооперативам Гусинский сумел найти «подход» и подружиться с Еленой Батуриной, через нее с Лужковым. Именно это открыло дорогу к успехам.
Забегая несколько вперед, стоит отметить, что в 1988 г. Гусинский и Хаит от производства мелочевки перешли уже на консалтинг, их кооператив «Инфэкс» занялся финансовыми и юридическими, даже политическими консультациями по заказам иностранных клиентов. Попросту говоря, стал посредническим звеном для тех, кому нужны выходы на администрацию Москвы. А в следующем году «Инфэкс» совместно с американской фирмой «Арнольд и Портер» при поддержке Лужкова организовали «Мост-банк». Впрочем, кроме Лужкова и Батуриной, у Гусинского имелись и другие полезные связи. Впоследствии аналитическое управление холдинга «Группа Мост» возглавил генерал КГБ Филипп Бобков. Бессменный шеф 5-го управления КГБ, предназначенного для борьбы с диссидентами, но фактически опекавшего их. С большой долей вероятности «дружба» Гусинского с КГБ установилась раньше, со времен его постановок на международных фестивалях — что и способствовало его успехам в кооперативной деятельности, в наведении выгодных контактов с иностранцами.
Карьера Бориса Березовского начиналась несколько иначе. Он был талантливым инженером, лауреатом премии Ленинского комсомола, защитил докторскую диссертацию. С 1973 г. он работал на очень перспективном по тем временам направлении, руководил внедрением автоматизированных систем управления на заводах «ВАЗ». Хотя отличался и склонностями к «бизнесу». По данным А. Хинштейна, Березовского в 1979 г. задержали в Дагестане за спекуляцию. Как предполагает Хинштейн, ценой прекращения дела стало сотрудничество с КГБ [136]. А когда открылись возможности для частного предпринимательства, Борис Абрамович предложил руководству ВАЗа создать дочернюю фирму «ЛогоВАЗ». Она занялась продажей автомобилей, снятых с торгов в зарубежных салонах. Машины в СССР были страшным дефицитом, дело пошло бойко. «ЛогоВАЗ» начал завозить и продавать в Советском Союзе не только свои, но и иностранные автомобили, стала официальным импортером компании «Мерседес-Бенц».
В нарождающемся советском бизнесе замелькали и другие подобные деятели — Ходорковский, Абрамович, Пугачев… А молодой физик Борис Немцов выделился не на «деловом» поприще — на «общественном». Он окончил в Горьком университет, где преподавал его дядя Вилен Эйдман, остался работать под руководством того же дяди, быстро защитил кандидатскую диссертацию. Вроде бы перед ним открывалась научная карьера. Но у Немцова имелись и другие связи. Три его студенческих друга, Рабинович, Цыбрин и Постмарк, перебрались на жительство в США. Туда же переехала его двоюродная сестра Елена. А родная сестра Юлия примкнула к адвентистам, позже возглавила в России филиал американской телекомпании «Три ангела». Сам же Немцов вдруг присоединился к движению «За ядерную безопасность», возникшему невесть откуда после Чернобыля. Профессиональный физик не мог не знать, что множество атомных электростанций во всем мире функционируют нормально. Но он принялся вербовать активистов, пугать народ и собирать подписи против строительства Горьковской АЭС. Она была уже почти завершена, но усилиями «общественности» ее так и не ввели в эксплуатацию. В результате в Нижегородской области до сих пор худо с электричеством.
Глава 9Сдача позиций
Страны НАТО по-прежнему «не замечали» мирных инициатив Горбачева. В СССР полтора года действовал односторонний мораторий на ядерные испытания. А Запад за это же время произвел 25 ядерных взрывов! Приходилось как-то реагировать, иначе как Горбачев выглядел бы перед собственными соратниками в партийном руководстве? Советский Союз предупредил: если нет взаимности, то и мы мораторий соблюдать не будем. В феврале 1987 г. взорвал бомбу на Новой Земле.
И тогда же Михаил Сергеевич вдруг озаботился системой ПВО страны. Вызвал министра обороны Соколова, тот привез две карты противовоздушной обороны на западном направлении. После доклада Горбачев приказал оставить карты ему для работы. Но такие документы особой важности хранились в Генштабе на специальном учете. Генерал-полковник Ивашов вспоминал, что возникло неприятное положение. Ему выпало звонить помощнику Горбачева, узнавать, когда вернут карты. Тот ответил, что в сейфах, от которых у него имеются ключи, карт нет, а Михаил Сергеевич говорит, что они еще нужны ему. В результате в Министерстве обороны были вынуждены создавать специальную комиссию, оформлять официальным актом передачу сверхсекретных документов генеральному секретарю [153].
А в марте в Москву прикатила Маргарет Тэтчер. Видимо, проверить, как настроен ее протеже, дать ему какие-то дальнейшие советы. В частности, она указывала на желательное расчленение Югославии [37]. Судя по всему, британский премьер осталась удовлетворена переговорами. Причем у самого Горбачева с иностранными языками было туго, ему приходилось общаться через переводчиков. А его супруга свободно владела английским. Она ездила на прогулки c Тэтчер, принимала ее дома, имея возможность беседовать без «лишних ушей». И отметим совпадение. Ведь Горбачев уже показывал Маргарет Тэтчер некую сверхсекретную карту (или копию). А накануне ее визита опять был казус с картами…
Миновало полтора месяца, и из-под Гамбурга поднялся спортивный самолет Матиаса Руста. Он якобы по собственной инициативе решил совершить «миротворческий» перелет в СССР, самолет «Сессна» арендовал в аэроклубе. Но потом выяснилось, что машину серьезно доработали, вместо задних сидений установили дополнительные топливные баки. Руст совершил остановку в Великобритании, потом в Исландии, Норвегии, Финляндии. 28 мая (в советский День пограничника) он взлетел в Хельсинки. Вышел на оживленную воздушную трассу и на очень малой высоте пересек советскую границу.
ПВО обнаружила его сразу же. Три дивизиона ракет были приведены в боевую готовность. Были подняты истребители, видели самолет. Но команды на уничтожение не получали, после случая с южнокорейским «Боингом» начальство не брало на себя ответственность, слало запросы, а ответы получало невнятные. Потом под Псковом произошла загадочная путаница, якобы по неопытности дежурного офицера. При смене кодового номера «свой — чужой» Русту присвоили код «своего», наблюдение стало передавать его от рубежа к рубежу как советский самолет, сбившийся с курса. Так и долетел до Москвы, совершил посадку на мосту у собора Василия Блаженного.
С «миротворческой миссией» Руста дело было явно не чисто. Генерал армии Петр Дейнекин, полковник КГБ Игорь Морозов, командующий зенитно-ракетными войсками генерал-полковник Расим Акчурин и другие специалисты однозначно квалифицировали ее как операцию западных спецслужб. И не только западных! Карты ПВО зачем-то держал у себя Горбачев. А генерал Сергей Мельников, дежуривший 28 мая на центральном пункте управления ПВО, рассказывал — в разговоре с ним первый зам председателя КГБ Крючков признавался, что именно он курировал перелет по личному указанию Михаила Сергеевича [153].
Руста судили, дали 4 года за незаконное пересечение границы, но освободили по амнистии и отпустили в Германию. А вот для советских военных его перелет обернулся бедствием. Вся партийная пропаганда представила его как вопиющее доказательство беспомощности и разгильдяйства наших Вооруженных сил. Были сняты со своих постов министр обороны Соколов, командующий ПВО Колдунов, привлечено к ответственности 34 генерала и офицера. Министром обороны Горбачев выдвинул генерала армии Язова — старого служаку, но человека недалекого и не блиставшего глубоким умом, разохотившегося выслужиться. Его генеральный секретарь накрутил требованиями подтянуть якобы разболтавшуюся армию, навести порядок.… Покатились суровые проверки, чистки, увольнения. Так начался развал Советской Армии.