Но особенно стала обостряться обстановка на Балканах. Под покровительством западных держав отряды «Армии освобождения Косово» действовали все более активно и профессионально. В Косово пошла уже настоящая война. До сих пор сепаратистам противостояла только полиция, теперь правительство вынуждено было направить туда армию. Однако боевики применяли провокационную тактику. Раздразнив югославские формирования, занимали оборону в населенных пунктах, где жили албанцы. При обстрелах погибали мирные жители, а западные наблюдатели поднимали шум: сербы уничтожают албанцев! Совет безопасности ООН принял резолюцию, требуя обеспечить урегулирование конфликта мирными средствами. Исполнить ее было невозможно, потому что АОК заведомо не желала никакого урегулирования. Но совет НАТО 13 октября 1998 г. предъявил правительству Милошевича ультиматум: если резолюция ООН не будет выполнена, начнутся бомбежки Югославии. Срок давался — 96 часов. Потом продлили до 27 октября.
Белград предпочел уступить. Было заключено перемирие, югославские войска выводились в места постоянной дислокации. В Рамбуйе под Парижем при участии НАТО и России открылись переговоры между правительством Югославии и сепаратистами. Результатов они не дали — АОК всего лишь использовала передышку, наращивая силы. В ее рядах появился отряд «Черный лебедь» из боснийских мусульман, Албано-Американская Атлантическая бригада, отряды из Ирана, Египта, прибывали боевики из Афганистана, Чечни, Судана, Алжира, Саудовской Аравии [50]. Нападения на сербов не прекращались, полиция вступалась за них, а террористы опять старались подвести под удары албанских жителей. Наблюдатели и «правозащитники» действовали сугубо односторонне. Опрашивали только албанские «свидетельства», без проверки фиксируя «зверства» сербов. К убитым «мирным жителям» АОК причисляла и своих боевиков, павших в столкновениях. Усилившиеся сепаратисты захватывали села и даже города. Югославии пришлось снова двинуть в Косово воинские части.
Но США и Англия только и ждали «нарушения перемирия». 18 марта 1999 г. они выдвинули свой план «урегулирования». Потребовали, чтобы Югославия вывела из Косово и Метохии армию и полицию, и туда войдут войска НАТО. При этом краю должна быть предоставлена полная автономия, а его окончательный статус будет определен через три года «волей народа». Албанцы проект приняли. Югославия и Россия отвергли. Но американцы и англичане опять стали грозить воздушными ударами. 23 марта югославская делегация согласилась принять политическую часть плана — без ввода оккупационных войск. Однако США и их союзников это не устраивало. Последовало заявление — Югославию будут бомбить, пока она не примет план в целом.
Как раз в этот день, 24 марта, Примаков летел в Вашингтон с официальным визитом. Его самолет уже приближался к Америке, находился возле острова Ньюфаундленд. Но по телефону Примаков узнал от вице-президента США Гора, что НАТО начинает бомбардировки Югославии. Премьер-министр России приказал экипажу развернуться и лететь назад. Решение принимал он сам. Только после этого позвонил Ельцину и доложил, что отменил визит. «Разворот Примакова» вызвал огромный резонанс. Это был как бы символ разворота всей российской политики — в независимое русло. А ведь итогом переговоров должно было стать выделение России кредитов в 15 млрд долларов! Газета «Коммерсант» издевательски обхаяла главу правительства: «15.000.000.000 долларов потеряла Россия благодаря Примакову. Евгений Примаков уже в самолете, летящем в Вашингтон, отменил свой визит в США. Тем самым премьер-министр сделал свой выбор — выбор настоящего коммуниста. Большевика, готового полностью пренебречь интересами своей Родины и народа в угоду интернационализму, понятному только ему и бывшим членам КПСС» [158].
Нет, Примаков давно уже не был коммунистом. И действовал как раз в интересах Родины. Показал, что честь России не продается. По крайней мере, что есть силы, отказывающиеся продавать ее. Его поступок вызвал горячую поддержку и в Думе, и в простом народе. А на Югославию посыпались бомбы и крылатые ракеты. Посыпались нагло. США и их партнеры даже не посчитали нужным вынести вопрос в ООН, получить санкцию на проведение операции. Потому что Россия могла заблокировать ее в Совете безопасности. Но и резолюция России, осуждающая действия НАТО как агрессию, собрала в ООН только три голоса — нашей страны, Китая и Намибии. В Москве состоялись акции протеста возле посольства США. После них зданию потребовался серьезный ремонт — окна были выбиты, весь фасад заляпан пузырьками с чернилами, тушью, зеленкой и другими красками. Была даже неудавшаяся попытка выстрелить по посольству из гранатомета, а в Екатеринбурге произошел взрыв возле генеральных консульств США и Великобритании.
Впрочем, поворот российской политики обеспечивал не только Примаков. Начал прозревать и Ельцин. Рассекречена стенограмма его телефонного разговора с Клинтоном 24 марта, в день «разворота Примакова» и начала бомбардировок. Борис Николаевич настаивал, чтобы президент США прекратил операцию. Тот заверял, что это невозможно. Выкручивался, что «Милошевич чинит препятствия вашему переговорщику и Дику Холбруку и продолжает вводить войска в Косово и эвакуировать деревни». Пытался откровенно лгать, будто Милошевич «только в прошлую пятницу» уничтожил 30 тыс. мирных жителей. Расшаркивался — дескать, ему очень жаль, что Милошевич серб, а не какой-нибудь ирландец. Выражал надежду, что некоторые разногласия не разрушат «все, что мы сделали, и все, чего достигли за прошлые годы».
Но Ельцин отвечал: «Я боюсь, что это нам не удастся. Если вы пойдете на это, то [неразборчиво] нас очень сильно. То, что было необходимо, это снова и снова вести политический диалог, а не бомбить и уничтожать людей… Между нами не будет больше такого драйва и такой дружбы, как раньше… Конечно, мы продолжим общаться. Но такой прекрасной дружбы между нами уже не будет. Никогда не будет, Билл». Возможно, с нетрезвого языка Ельцина соскочило лишнее. Но ведь прорывает высказать именно то, что было на уме. А до Бориса Николаевича, судя по всему, стало доходить — что ему все годы беззастенчиво лгали, водили за нос. В это ему самому не хотелось верить, но приходилось — и факты подтверждали. А это очень обидно, даже для пьяницы. И тем более — для политика, каким он себя видел.
Тем не менее, в его окружении хватало агентов влияния. 12 апреля парламент Югославии в отчаянии проголосовал за вступление в союз России и Белоруссии. Российская Дума на экстренном заседании поддержала решение. Предложила Ельцину начать подготовку к процессу присоединения. Но президент не решился, заблокировал такой проект. Отклонил и рекомендации Думы направить в Югославию военных советников, снаряжение. А Примаков в роли премьер-министра, конечно же, совсем не устраивал западные державы.
Свалить его помогло шаткое положение самого Ельцина. Политическое противостояние в России ничуть не ослабевало, экономический и финансовый кризис 1998 г. только подогрел его. А Конгресс США в данное время чуть не вынес импичмент Клинтону за скандальную историю с Моникой Левински. Государственная Дума тоже возбудилась, что может отрешить президента от должности. Как только идея прозвучала, ее подхватили разные оппозиционные фракции — от коммунистов до либерального «Яблока». Поэтому и обвинения собрали в кучу самые разнокалиберные. Подписание Беловежских соглашений и развал СССР. Переворот 1993 г. с разгоном Верховного Совета (хотя сами депутаты пользовались плодами этого переворота). Развязывание Чеченской войны (тут вообще была путаница, «Яблоко» обвиняло Ельцина в развязывании, но само же возмущалось безобразиями и похищениями людей, посыпавшимися после сворачивания войны). Президенту ставили в вину ослабление обороноспособности и безопасности страны, развал армии. А также геноцид народов России — приводились цифры, что с 1992 по 1998 г. убыль населения составила 4,2 млн человек, потребление мяса снизилось на 35 %, молока на 41 %, рыбы в 2,2 раза, звучали факты повального хищничества во время приватизации, обнищания граждан. Была образована комиссия под председательством коммуниста Филимонова, развернулись парламентские расследования по всем пунктам обвинений.
К этому добавились и уголовные расследования, начатые фактически под покровительством Примакова. Генеральный прокурор Скуратов продолжал раскручивать дело «Мабетекс», где фигурировали Бородин и другие приближенные президента. В Россию приехала генеральный прокурор Швейцарии Карла дель Понте, занимавшаяся тем же делом в своей стране. 24 марта были проведены обыски в Управлении делами президента. Этот скандал удалось временно нейтрализовать. По государственному телеканалу РТР в ночном выпуске программы «Вести» был показан ролик «Трое в постели», снятый скрытой камерой. Там человек, «похожий на Скуратова», развлекался с двумя девушками. Запись была плохого качества, однозначно идентифицировать мужчину было невозможно. Но в СМИ раздули неимоверный шум.
К этому времени на российском политическом небосклоне стала возвышаться фигура Владимира Путина. Он заслужил доверие Ельцина, стал его любимцем. В мае 1998 г. президент поставил его первым заместителем руководителя своей Администрации. А вскоре Ельцина по каким-то причинам перестал удовлетворять директор ФСБ Николай Ковалев. Или «перешел дорогу» кому-то из влиятельных приближенных Бориса Николаевича. 25 июля 1998 г. президент заменил его Путиным. Теперь Ельцин поручил ему проверку компромата на Скуратова, а генпрокурора отстранил от должности «на время расследования». Журналист П. Шеремет отмечал: «Путин, как говорят люди из ближнего окружения Ельцина, отвечал за то, чтобы Скуратов тихо ушел из Генпрокуратуры и не стал „мутить воду“» [154]. В результате подлинность видеозаписи, личность Скуратова на ней, как и личности двух девиц, так и не были установлены. Но строптивый генпрокурор к исполнению прежних обязанностей больше не вернулся.
Однако накатывалась другая буря, импичмент в Думе. Тут-то и подсуетились недруги Примакова. Ельцину внушили, что премьер-министр в сговоре с оппозицией, и именно его думские депутаты прочат в президенты после отстранения Бориса Николаевича. Действительно, рейтинг Примакова после разворота над Атлантикой очень вырос, и на пост главы государства он стал бы первой кандидатурой. Но 12 мая