Складывалась совершенно безумная ситуация. Когда формировали мусульманский батальон – нужно было прикрытие. Никто не позволит формировать воинскую часть непонятно с какими целями. Вписали Афганистан – возможное вмешательство в столице Афганистана г. Кабул в случае резкого обострения оперативной обстановки и возникновения реальной угрозы революционным завоеваниям народа Афганистана. Это показалось довольно удачным ходом – Афганистан был у всех на слуху, в ЦК, в министерстве обороны работали комиссии по Афганистану, на Афганистан выделялись ресурсы, причем такие что можно было среди них замаскировать все что угодно, как то поставки спецоружия и новой боевой техники. Вот и замаскировали…
Так, что теперь получается, спецбатальон и в самом деле хотят использовать по Афганистану. Чего допустить ни в коем случае нельзя.
– Кто отдал приказ? – поинтересовался Горин
– Володя, а ты не слишком много на себя берешь? – прищурившись, спросил Ивашутин – голову ведь свернешь.
– Не слишком, товарищ генерал армии. Нужно немедленно звонить Соколову, он в курсе ситуации. Не медля!
Словно в дурной комедии, открылась дверь и робко просунувшийся в кабинет порученец объявил…
– Товарищ генерал армии, на проводе первый заместитель министра обороны, генерал армии Соколов. Срочно.
– Переключай на меня – генерал Ивашутин подмигнул – если гора не идет к Магомету, Магомет не идет к горе…
О чем был короткий разговор, генерал Горин не понял. Ивашутин в основном слушал, дважды сказал "Есть товарищ генерал армии". Закончил типичным армейским "так точно едем", положил трубку так, словно она была сделана из яичной скорлупы.
– Едем. Вызывают в Генштаб, поедешь со мной.
В здании Генштаба, на Шапошникова, всего в пятистах метрах от Кремля царила суета, было видно что произошло что-то неладное. Ивашутин сразу зашел в кабинет начальника Генштаба, маршала Огаркова, расположенный на пятом, последнем этаже, генерал Горин остался ждать в как всегда переполненной приемной.
Вышли из кабинета почти сразу же – Огарков, Соколов, Ивашутин. С ними были начальник Главного оперативного управления Генерального штаба, генерал-полковник Варенников Валентин Иванович и начальник десятого управления Генерального штаба генерал-полковник Зотов Николай Александрович. Из высших офицеров генерального штаба не хватало только заместителя начальника генштаба, генерала армии Ахромеева и главкома сухопутных войск генерала армии Павловского. Ахромееву в этих стенах не доверяли, знали что это протеже министра Устинова и все о чем сказано при нем немедленно узнает и Устинов. Павловский же был в Афганистане, в служебной командировке.
Было видно, что Огарков, Варенников, Зотов и Иванов собирались куда то ехать, вышли уже одетыми. Соколов моментально заметил Горина среди прочих просителей.
– Генерал-майор… вас ищут уже больше часа
– Виноват! – вытянулся Горин
– Уже неважно. Если вы здесь – поедете с нами. Партийный билет с собой?
– Так точно.
– Фамилия!? – вклинился в разговор начальник генерального штаба
– Горин Владимир Владимирович, генерал-майор, Главное разведывательное управление, товарищ маршал!
Маршал Огарков повернулся к своему адъютанту.
– Закажи еще один пропуск в Кремль. Пусть как хотят выписывают. Но чтобы когда мы приедем – пропуск на вахте был…
Тронулись в путь – короткий путь, пешком можно пройти было на трех машинах. Маршал Соколов поехал на своей Чайке один, во вторую Чайку сели Огарков, Зотов и Варенников, в третью.– Ивашутин и Горин. Небольшая кавалькада, с трудом развернувшись в тесноте проулка, тронулась к Кремлю…
– Петр Иванович что происходит? – негромко спросил Горин
Ивашутин провел ладонью по волосам, так как будто у него не было не было расчески
– Заварил кашу… теперь не расхлебаем… – сказал он, будто в происходящем в Афганистане был виноват лично Горин – и крепко, по-деревенски выругался…
Кремль не менялся. Все та же торжественная тишина, все те же красные дорожки в коридорах, все те же парные наряды – сотрудник госбезопасности, а напротив него равный ему по званию армейский офицер. Только и в Кремле сейчас отчетливо витало ощущение чего-то серьезного, чего то такого что может изменить жизнь страны на поколение вперед. Н зная как другие – генерал Горин это чувствовал. Этакое предчувствие беды…
Их ждали на втором этаже, за дверью без таблички с именем. За ней оказалась приемная – очень большая, размером побольше чем иной начальственный кабинет, обставленная в подлинном духе соцреализма – карельская береза на стенах и жесткие канцелярские стулья для ожидающих. Ожидающих уже было пятеро или шестеро – среди них Горин знал только одного человека. Генерал-полковник Крючков, начальник Первого главного управления КГБ СССР. Мрачный, в черном костюме, белой рубашке и в черном галстуке, в очках в дешевой оправе, он сидел с таким видом, будто проглотил школьную указку. Никого другого Горин не знал, все были штатские.
В начальственный кабинет зашли без доклада Огарков и Соколов, чуть позже вызвали Ивашутина. Варенников и Зотов остались сидеть вместе со всеми, дожидаться вызова – видимо их взяли с собой на случай, если вопросы пойдут совсем уж конкретные и нужно будет мнение узких специалистов. Но время шло – а их не вызывали. Варенников и Зотов смотрели на Горина с любопытством, как на единственного военного, но ни тот ни другой разговор завязать не пытались. Да и не о чем было особо разговаривать…
Совещание закончилось через час с лишним. Первым вышел из кабинета Андропов – какой-то осунувшийся, совсем полысевший, с желтоватым цветом лица (Горин отметил про себя что слухи о проблемах с почками у Председателя КГБ не лишены оснований). Ни с кем не заговаривая, сделав какой-то неопределенный знак рукой он быстро прошел к выходу, за ним поднялись со своих мест трое, в том числе и Крючков.
За Андроповым появились и все остальные, в том числе Огарков, Соколов и Ивашутин. Обособившись от всех остальных – видимо тут были люди из Международного отдела ЦК, Горин узнал одного из вышедших, похожего на профессора, с благородной сединой, в очках. Ростислав Ульяновский, ученый-востоковед, заместитель Заведующего Международным отделом ЦК – генералы быстро пошли на выход, к машинам…
– Товарищ генерал-майор! – раздалось за спиной, когда все уже вышли из здания ЦК к машинам
Никого другого с таким званием здесь не было. Генерал-майор Горин обернулся, посмотрел на Соколова
– Прошу! – Соколов указал на подкатившую Чайку
Спиной чувствуя скрестившиеся на нем взгляды, генерал-майор Горин прошел к Чайке…
Прошли Боровицкие ворота, пересекли площадь. Маршал Соколов опустил прозрачную перегородку, отделяющую пассажирский салон от водительского отсека
– Павел, на Ходынку, к зданию ГРУ. Подвезем человека…
И снова поднял перегородку…
Помолчали. Молчал Соколов, молчал и Горин – никто не хотел начинать первым. Наконец Соколов криво усмехнулся
– Держите удар, Горин. Прекрасно…
Горин молча ждал продолжения. И дождался – зачем-то оглядевшись по сторонам, маршал продолжил.
– Андропов настаивал на увеличении присутствия. Тряс данными резидентуры.
– Резидентуры? Товарищ маршал, почему же резидентура дала эти данные только сейчас? Следовало бы ввести спецбатальон много раньше, если бы была такая потребность и было бы принято решение. Много раньше! Тогда бы ситуация не дошла до того состояния, в каком она находится сейчас. А сейчас… это все равно, что бензином в огонь плеснуть
– Вот и спросил бы! – внезапно огрызнулся маршал.
– И спросил бы, товарищ маршал! – отрезал Горин
Какое-то время Соколов рассматривал Горина так, словно первый раз в жизни его видел.
– Да… Ты спросил бы… – наконец сказал он
А ведь и в самом деле следовало спросить! Мало задавали КГБ вопросов, мало! Никто не проверял, никто не задавал вопросов. Вот и получили – то что получили!
– Вмешательство признано нежелательным. Батальон возвращается в ППД, есть информация о том что самолеты с десантом будут сбиты на подлете к Кабулу. Принято решение… сегодня прилетает… – Соколов не стал упоминать кто именно – вот и дать ему при встрече в присутствии Брежнева хороший нагоняй. Вот и все!
Генерал Горин понял. Понял и оценил. Ситуация была патовая, и на ложь Андропова можно было ответить только своей ложью. Вот и взял грех на душу первый заместитель министра обороны Маршал Соколов Сергей Леонидович. На ложь Андропова он ответил своей ложью, потому что только так можно было сохранить операцию "Молот" в тайне. От всех – и в особенности от Андропова. Так вот почему Андропов вышел из кабинета в таком состоянии, того и гляди в больницу везти! Сущность Андропова уже ни у кого, тем более у таких осведомленных людей как Горин, Соколов, Ивашутин – никаких вопросов не вызывала.
Враг!
Но было наверное еще кое-что. Не могло не быть! Информацию Соколова должен был подтвердить начальник ГРУ, генерал армии Ивашутин. Потому что никак иначе, если не через Ивашутина информация об угрозе советским самолетам с десантом к Соколову попасть не могла.
И Ивашутиин подтвердил! Подтвердил, даже зная что с этого момента становится врагом Андропова. Подтвердил, даже сам не зная чего и для чего, не будучи посвящен в суть стратегической операции "Молот". Подтвердил, поставив на кон свою репутацию и карьеру. В одну секунду забыв свои личные обиды – подтвердил.
Молчал Горин, молчал и Соколов. Потому что для таких ситуаций слов еще не придумали. Да и не нужны они были, слова то.
Машина приближалась к стеклянному зданию на самом краю Ходынского поля…
Москва, Кремль
10 сентября 1979 года
– Рафик* Бабрак!
Пожилой, седой и очень уставший человек недовольно пошевелился в разложенном кресле, высвобождаясь из цепких объятий сна
– Рафик Бабрак…
Генеральный секретарь ЦК НДПА окончательно проснулся, открыл глаза, увидел склонившегося над ним адъютанта и помощника, старшего лейтенанта Касыма, одного из самых преданных лично Бабраку людей.