– Все нормально. Мне в Пермь срочно нужно. Отправишь?
– Какой разговор! Когда рейс?
– Через час.
– Пойдем, я договорюсь. На Пермь наверняка места есть, это не южное направление. Вот в Сочи было бы трудно. А что у тебя в Перми?
– Дела, дорогая, дела.
– Все-то ты в делах у нас! Когда женишься, когда детей заведешь? – привычно выговаривала женщина.
Мужчина так же привычно слушал, не отвечая, внимательно поглядывая по сторонам.
Ровно в девять утра Турецкий позвонил Наде:
– Надежда Игоревна, доброе утро.
– Здравствуйте, Александра Борисовна, – учтиво поздоровалась Надежда.
– Вам придется составить компанию трем бравым мушкетерам в марш-броске на Филимонки, – проговорил Турецкий заранее заготовленный текст, мысленно недоумевая по поводу странного приветствия.
– Да-да, мне Глеб Николаевич говорил. Семерка и шестерка, наверху, слева, так? Он говорил, что это сложный случай. Я, разумеется, возьмусь. Вам срочно?
– Срочнее некуда, – дискантом пропел Турецкий, сообразив, в чем дело. – У меня жуткие боли, милочка, – для убедительности добавил он.
– Я через пять минут выхожу.
– Мы можем вас подвезти до рабочего места.
– Замечательно. Тогда ждите меня у метро «Октябрьское поле». Возле универмага. Я буду там через двадцать минут.
– Прелестно, – мурлыкнул Турецкий и дал отбой.
Сева Голованов и Филя Агеев, приданные Турецкому для проведения спецоперации, с интересом истинных любителей театра наблюдали за спектаклем.
– У нас муж ревнивый, – объяснил Саша.
Мужчины хмыкнули. Джип тронулся с места.
Спустя ровно двадцать минут Надежда, дыша духами и туманами, опустилась за заднее сиденье, рядом с Турецким.
– Надюша, спасибо, что пришла. – Турецкий взял женщину за руку, сжал пальцы.
– За что спасибо? – улыбнулась Надя. – Поездка за город на шикарной машине, возможность подышать свежим воздухом, пообщаться с интересными людьми…
– Вот-вот, по поводу интересных людей. На даче твоего приятеля нас могут подстерегать всяческие неожиданности. Так что поездка эта не совсем праздная, мягко говоря. Наша задача такова: если там все в порядке и мама Глеба просто уехала из города тоже подышать воздухом, она должна тебя увидеть, чтобы не испугаться визита незнакомых мужчин. А если в доме происходит что-нибудь… необычное, – Турецкий опять вспомнил резиновый фаллос и наручники, – зайти туда должен кто-то из нас, но не ты.
– Так чего проще, Александр Борисович? – вступил в разговор Филя Агеев. – Вы у нас крутой мэн. Надежда Игоревна, прощу прощения, ваша телка. Сева – водила, а я – шестерка.
– Прямо стихами поешь, – усмехнулся молчаливый Голованов, ловко лавируя среди плотного утреннего потока автомобилей.
– Так мы привычные, нам этот образ знаком, – продолжал Филя, все больше входя в роль. – Мы подъезжаем, значит. Вы, Александр Борисович, выходите с тел… то есть с Надеждой Игоревной из машины. Но вам же западло идти смотреть, есть кто в доме или нет. Кстати, дверь куда выходит?
– Входная? В правом торце. Она на участок выходит.
– Собачка имеется?
– Нет.
– Ну вот, значит. Вы меня посылаете. Если хозяева дома и все в порядке, они видят в окошко очаровательную Надежду Игоревну и не пугаются. А если что не так, вы всегда успеете ее в машину пихнуть, какой базар?
– А что может быть не так? – испугалась Надежда.
– Я же говорил тебе вчера, Глеб может оказаться причастным к преступлению. Там все может быть не так. Ты, Надюша, можешь отказаться. Доедем до поселка, нарисуешь, где их дом, и подождешь нас… в магазине, к примеру. Есть там магазин?
– Там и почта есть. Но вам без меня сложнее будет. Я ведь в роли живца, так?
– Люблю умных женщин, – вместо ответа проговорил Александр.
– Ну тогда будем действовать как намечено. Иначе вообще зачем было меня ждать, брать с собой?
– Спасибо, Надюша. – Турецкий слегка сжал ее запястье.
– Надеюсь, к началу смены, к трем часам дня, вы доставите меня на рабочее место?
– В крайнем случае выдадим официальный оправдательный документ, – пообещал Саша.
– Ну, мы выехали на Ярославское, – пробасил Голованов, – дальше как?
– После вешки тридцать восьмого километра второй поворот направо.
Сева молча кивнул. В машине воцарилось молчание. Саша чувствовал, что Надя испугалась. Старается не показывать виду, а пульс частит, он ощутил это пальцами.
– Скажи-ка мне, Надюша, а кто это научил тебя так виртуозно реагировать на мужские звонки? – чтобы разрядить обстановку, спросил Александр.
– Я назвала тебя женским именем, ты об этом? – рассмеялась Надежда.
– Об этом, об этом. Хорошо, что у меня все в порядке с реакцией, смог тебе подыграть. Другой бы растерялся…
– А у меня других нет, – искренне, не задумываясь, ответила Надя.
Голованов хмыкнул, внимательно глянул на нее в зеркальце.
– Кто научил? Да есть у нас один доктор, жуткий ловелас. Женат, разумеется. Так это его метода: дамы сердца записаны мужскими аналогами. Например, Леонтьева Мария Сергеевна превращена в Леонтьева Михаила Сергеевича. Татьяна Борисовна – в Тимура Борисовича, Ирина Ивановна – в Игоря Ивановича. И так далее. Вся записная книжка заполнена исключительно мужскими именами. Если встречаются женские, то это или родственницы, или общие с женой знакомые.
– Ловко! – оценил Филя.
– Так, через пять минут будем проезжать тридцать восьмой, – прикинул Сева. – Второй поворот направо, а потом?
– Проезжаем площадь поселка, затем первый поворот налево. Дом я покажу.
В машине опять воцарилось молчание. Джип миновал небольшую площадь, окаймленную двумя магазинчиками, зданием почты и аптеки. Чуть поодаль находилось отделение милиции.
Дом Каменевых представлял собой довольно обычное, одноэтажное строение, выделявшееся среди других разве что необычного цвета окраской – стены цвета маренго и бордовая черепица крыши.
На участке никого не было видно.
Первым из машины вылетел Филя. Он распахнул заднюю дверцу, из которой вышел Турецкий. Следом – Надежда Игоревна. Филя суетился перед нею, прикрывая женщину собой. С другой стороны джипа показался могучий Голованов.
Турецкий сделал легкий жест в сторону дома. Филя, держа руку возле поясного ремня, подошел к калитке. Она легко открылась.
– Когда дома никого нет, калитка прикручена проволочным обручем, – тихо заметила Надя, доставая сигареты.
Филя прошел к дому. Высокое крыльцо, обвитое густыми зарослями какого-то вьющегося растения, скрыло его из виду.
Турецкий щелкнул зажигалкой, Надя затянулась, выпрямилась, глядя на окна дома. Голованов также стоял рядом с нею, нагнувшись над колесом, что-то там проверяя.
– Кажется, занавеска шевельнулась, – проговорила Надежда и махнула рукой, приветливо улыбаясь. Дескать, здрасте, я ваша тетя, я приехала… и так далее.
Внезапно из дома донесся крик, даже вой.
Турецкий выхватил из Надиных рук сигарету, швырнул женщину на заднее сиденье, захлопнул дверцу. Сева Голованов уже бежал к дому, на ходу вытаскивая «макарова».
– Не уби-и-и-в-а-ай, – причитал голосок.
Сева подскочил к крыльцу и увидел тощего, в отрепьях мужика, кубарем скатившегося по ступенькам прямо под его ноги. Наверху, на фоне разбитого окна, возле входной двери маячил Филя во всю высоту своего росточка.
– Вставай, паскудник! – прорычал Филя, потрясая пистолетом.
– Не убивайте! – взвизгнул мужик, шустро поднимаясь.
Был он высок и запущен до невозможности.
Учиненный на месте допрос с пристрастием выявил, что мужик – обычный бомж, коих нынче пруд пруди. В поселок забрел случайно, дом выбрал тоже наугад. Разбив камнем окно и выяснив таким образом, что дача пустует, выбрал ее местом временного пристанища.
– Давно ты здесь? – спросил Голованов.
– Третий день.
– И что, никто не появлялся?
– Не, вы первые.
– И последние.
Мужика отконвоировали в местное отделение милиции, где его встретили как родного. Это действительно был бродяга, правда уже посетивший пару других усадеб. Никакого особого ущерба, кроме съеденных припасов, после его визитов не наблюдалось, и местной милиции не очень-то хотелось связываться с беспризорником.
– Накостыляем ему пару раз и отпустим. Что с него возьмешь? – простодушно признался милиционер.
Конечно, дача Каменевых была тщательно осмотрена, конечно, они заколотили досками разбитое бродягой окно – вот и все оперативные мероприятия.
– Из пушки по воробьям, – кратко прокомментировал Голованов итог операции.
– Тогда уж из пушек по воробью, – уточнил Филя. – Я, главное, через окно разбитое заглядываю, смотрю – лежит, голубчик, на хозяйской постели и тушенку из банки наяривает. Во устроился!
Никто не засмеялся.
– Что же это получается, если Елизаветы Дмитриевны нет ни дома, ни на даче, где же она есть? – озабоченно спросила Надя, еще раз набрав номер квартиры Каменевых.
– Вернемся, будем выяснять. План такой. Вы, ребята, отвезете Надежду Игоревну на работу и под ее чутким руководством выпишете всех пациентов поликлиники, имеющих отношение к Каменеву.
Звонком мобильного напомнил о себе Грязнов.
– Как там у вас?
Турецкий вкратце поведал как.
– Ладно, отрицательный результат – тоже результат. Он сужает круг поиска, – утешил друга Вячеслав. – У нас новости такие: участковая врачиха выдала Каменеву бюллетень заочно, по звонку. Телефонное право, так сказать. Ни про какую больницу она ни сном ни духом. Никаких направлений на госпитализацию не выписывала. Лепечет, что он очень приличный человек и зубы ей сделал почти бесплатно. Нормально, да?
– Когда он ей звонил?
– В прошлую пятницу, на следующий день после исчезновения Небережной. Кстати, накануне, когда она пропала, его на работе не было, это мы пробили.
– Что с машиной?
– Номер выяснили, ищем. Теперь о возможности автомобильной аварии. Автомобиль Глеба за прошедшие семь дней в ДТП не попадал. Лица, похожие на Небережную или Каменева, в аварии, судя о всему, тоже не попадали. Обзвонили все травмы.