– И он ее убил?
– Почему бы и нет? Раз она свидетель.
– Тогда выходит, что это он труп из дома стянул. Скажи на милость, с какой стати? И как адвокат решится на убийство?
– Вот только этого не надо, – отмахнулась Женька. – Адвокаты тоже люди.
Я попыталась представить Задорнова в роли убийцы, а Арину его сообщницей, и отмахнулась:
– Прекрати. Они хорошие ребята. Рома, что ты молчишь? – полезла я к мужу, подозревая, что Женьку мне не переспорить.
– Ерундой вы занимаетесь, – отозвался он. – Кстати, спешу сообщить вам следующее: труп, найденный в колодце, мужчина предположительно лет двадцати-тридцати. Скончался он в результате черепно-мозговой травмы, а случилось это приблизительно четыре года назад плюс-минус несколько месяцев. Труп находился длительное время в сухом помещении, с практически одинаковой температурой, иначе выглядел бы совсем по-другому. То есть совершенно ясно, что в колодце он оказался недавно. Теперь перед ментами стоит задача установить, где же он был до этого времени?
– Рома, – спросила Женька, – а они того… установят?
– Я бы на их месте прежде всего обратил внимание на твой дом, – с усмешкой пожал он плечами.
– Надеюсь, они не такие умные, – вздохнула Женька.
Дядя Миша сидел на скамейке возле дома Надежды, успев закончить труды праведные. В деревне опять было неспокойно, это мы отметили сразу, и очень скоро причина стала ясна.
– Говорят, Ирку Гордееву того, убили, – сообщил нам дядя Миша, садясь в машину. – В правление позвонили, чтоб, значит, тетку Иркину подготовили. Соседки ее два часа в чувство приводили, бабка сама не своя. А потом сын художника, этого… Лаврушина, ее в город увез.
– Валера?
– Ага, Валера. Вот что на белом свете делается. Говорят, полюбовник ее убил, приревновал к кому-то.
– Глупость, – отмахнулась Женька.
– Как глупость, если убил? Говорят, его уже арестовали.
– Боюсь, скоро выпустят.
– И то верно, – согласился дядя Миша. – Деньжищ у него чертова прорва, откупится. А девку жалко. Молодая совсем…
Мы не стали рассказывать ему о том, что это мы обнаружили труп Ирины, разговоров в деревне и без того хватает. Поужинав, Ромка напомнил, что завтра мы едем домой, а так как на работе ему надо быть в девять утра, лучше, если вещи соберем заранее. Никакие наши просьбы и уговоры не подействовали, Ромка твердил, что в наше благоразумие он не верит, потому что его у нас нет. Мы опять полезем куда не просят, и неизвестно, чем это обернется. Я уже совсем отчаялась с ним договориться, но тут на помощь пришел дядя Миша. Он твердо заявил, что в доме один не останется. Идти ему некуда, потому что он по всем статьям лицо без определенного места жительства, следовательно, рассчитывать он может только на добрых людей, в числе которых была Надежда.
– Фундамент у ейного дома совсем никуда не годится, вот я пока и поживу у нее. Поработаю за харчи и жилье.
– По-твоему, это нормально? – возмутилась Женька, обращаясь к Роману Андреевичу.
– Ненормально, – нахмурился тот.
– Вот именно. Ничего тут с нами не случится. А ты, кстати, после работы можешь сюда приезжать.
Ромка хмурился, злился, припоминал нам предыдущие приключения, но в конце концов согласился, взяв с дяди Миши слово, что он будет за нами присматривать. На том и порешили.
Рано утром в понедельник мы проводили Романа Андреевича. Дядя Миша нашел себе работу в доме, а мы с Женькой занялись крапивой, но не столько трудились, сколько гадали: кто же убил Ирину и кому понадобился наш мертвец. К вечеру я уже сатанела от этих мыслей. Около восьми приехал Ромка, чему я очень обрадовалась. Однако особых новостей у него не было. Витька категорически отрицал свою причастность к убийству. По его словам, в пятницу он звонил Ирине, она сказала, что все еще находится в деревне, и он велел ей возвращаться в город. В субботу сам поехал в Сурью, но там ее не застал. Из Сурьи он сразу же направился к Ирине, но дверь ему не открыли, а ключей у него с собой не было. Он звонил ей несколько раз, в воскресенье поехал к ней уже с ключами и обнаружил ее труп. Ломать с нами голову над этим делом Ромка наотрез отказался, и тему пришлось сменить. Дядя Миша заверил его, что мы весь день были дома, и муж вроде бы успокоился.
Во вторник мы загорали в саду, не найдя другого занятия, а в среду стало ясно: просто сидеть и ждать, когда менты найдут убийцу, мы не в состоянии.
– Надо ехать в Колыпино, – сказала я.
– Надо, – кивнула Женька, – а зачем?
– Поговорим с Рудневой, вдруг ей что-то известно?
– Об убийце?
– О том, для кого Ирина собиралась твой дом купить.
– Для Вити, разве не ясно? Она рассказала ему о сокровищах, и он…
– Хотелось бы все-таки уточнить, – упрямо твердила я, и Женька в конце концов согласилась.
По дороге она вернулась к своей идее о коварстве адвоката и его жены, но я не очень-то слушала ее разглагольствования. Дяде Мише мы сказали, что решили пройтись по магазинам. С утра он уже выпил бутылку, оттого был покладист и отпустил нас с чистой совестью.
Мы въехали в город, и Женька набрала номер Рудневой. Ответить нам не пожелали. Остановившись возле кладбища, мы набирали ее номер еще несколько раз, пока я не догадалась позвонить со своего телефона. Руднева ответила.
– Софья Ивановна, – сказала я, – нам надо встретиться и поговорить. Это очень важно.
– А в чем дело? – растерялась она.
– Это не телефонный разговор, – сурово отрезала я, только увеличив ее беспокойство.
– Да кто вы такая? – ахнула она.
– Я непременно все объясню. – И пока та приходила в себя, назначила ей встречу в кафе неподалеку от адвокатской конторы Задорнова.
Софья Ивановна обещала быть через полчаса, мы приехали раньше, заказали кофе и, сидя на улице за столиком под полосатым тентом, гадали: придет она или нет.
Точно в указанное время возле кафе появилась молодая женщина в деловом костюме, у входа она замешкалась, поглядывая на нас.
– Это она, – шепнула мне подруга и позвала: – Софья Ивановна. – Женщина приблизилась, с недоумением хмурясь. – Присаживайтесь, – кивнула Женька на свободный стул. Садиться Руднева не спешила, перевела взгляд с подружки на меня и сказала:
– Я не понимаю…
– Присаживайтесь, присаживайтесь, – заворковала Женька и придвинула ей стул. Руднева опустилась на самый краешек, прижимая к груди сумку.
– Вы ведь Софья Ивановна? – спросила я, не спуская с нее глаз. – Секретарь художника Лаврушина?
Женщина тяжело вздохнула, взгляд ее метнулся в сторону, а потом уперся в стол.
– Что вы молчите? – влезла Женька. – Я вам звонила несколько раз, вы не помните?
– Помню, – кивнула она. – Но… дом меня больше не интересует.
– Сомневаюсь, что он вас и раньше интересовал, – заметила я. – Кстати, с момента нашей последней встречи вы здорово изменились. Совсем другой человек. А у Лаврушина никогда не было секретаря, более того, вашей фамилии он даже не слышал. Мы успели выяснить, что в действительности вы преподаете в школе. Так?
– Так, – согласилась она и добавила: – Чего вы хотите?
– Объяснений. История с переодеванием выглядит очень подозрительно. Надеюсь, это вы понимаете?
– Я здесь совершенно ни при чем, – быстро заговорила Софья. – Просто дала подруге на время свой телефон.
– Ничего подобного. По телефону мы разговаривали с вами.
– Ну, хорошо. Она попросила меня…
– Как зовут вашу подругу? – перебила я. – Ирина Гордеева?
– Да. Она… ее… она погибла несколько дней назад.
– Ее труп в квартире обнаружили именно мы, – со вздохом сообщила Женька. – Приехали, чтобы задать ей несколько вопросов о ее странном поведении и…
– Откуда вы о ней узнали? О том, что это она, а не я?
– Приехали в деревню и встретили ее, – пожала я плечами. – Заодно выяснили, что она не Руднева Софья Ивановна, а Ирина Гордеева. Вы можете объяснить, зачем ей понадобилось врать?
– Это все из-за дома, – помедлив, ответила Софья. – Она хотела купить дом, то есть Витька, ее парень, хотел, ну, вот она и…
– Но это вовсе не объясняет, почему она выдавала себя за другого человека.
– Витька, он… он убил ее, вы знаете?
– Знаем, что его подозревают в убийстве, но очень сомневаемся, что убийца он.
– Почему? – растерялась она.
– Софья Ивановна, если вы ответите на наши вопросы, мы, так и быть, ответим на ваши. Почему она выдавала себя за другого человека?
– Не знаю, – пожала та плечами. – Она позвонила и предупредила, что мне могут звонить по поводу дома. К тому времени вы мне уже успели позвонить. Я перезвонила вам. Ничего особенного в этом я не увидела. На прошлой неделе, кажется, в четверг, Ирина опять соединилась со мной и сказала, если будут еще звонки, от покупки дома откажись. Я так и сделала. Вот и все.
– Все-таки странно, что она не назвала нам собственную фамилию.
– Она не хотела, чтобы Витька знал, – произнесла Руднева. Мы переглянулись.
– Вы же сказали, она дом для него покупала?
– Да, то есть нет…
Сообразив, что разговор нам предстоит долгий, мы заказали еще кофе. Софья кофе выпила и немного успокоилась. Мало-помалу нам удалось ее разговорить.
– Когда ваша тетя умерла и пошел слух, что дом будут продавать, Ирина у Витьки денег попросила, чтобы купить его. Он денег не давал, говорил, на что мне этот дом, ладно бы квартира в городе. Квартиру он ей снимал. И тогда она рассказала ему про сокровища, про то, что в доме клад, об этом все в деревне болтают. Но Витька ей не поверил, и она решила купить сама… Денег у нее не было, то есть было тысяч тридцать, но она надеялась выкрутиться.
– И назвалась вашим именем, чтобы Витька об этом не узнал?
– Не только Витька.
– Почему вдруг такая секретность?
– Мне Ира объяснила, что, как только вы о Витьке узнаете, дел с ней иметь не захотите. Вот она и придумала, что якобы Лаврушин для друга дачу ищет. Ну, а если бы до оформления дело дошло… Вряд ли бы вы от сделки отказались, да и не успели бы о Витьке узнать. А если бы она смогла найти деньги, Витька вообще бы не понадобился. И в деревне бы раньше времени не узнали, что она дом купила.