Сзади раздался грохот небольшого камнепада. Идущему за Фарамором Блэссу вдруг пришла странная мысль: какая бы была чудовищная ирония, ели бы прямо сейчас случился обвал и обломки скал погребли его, Фарамора и эту мерзкую куклу, в которую вселился демон. Несколько мгновений камнепада могли остановить изменения мира, прибытие Нэба. Шалость природы, мелочь, могла разрушить планы чьей-то мощной воли. Блэссу понравилась эта мысль. Ему было приятно сознавать, что помимо воли Богов, правителей и великих полководцев, есть еще случай. Непредсказуемый, иной раз несправедливый, а порой и необходимый, как последняя надежда — случай. Словно в ответ на мысли чернокнижника уже впереди раздался стук падающих камней. Этот звук заставил Блэсса содрогнуться.
По расчетам Фарамора они уже шли по ущелью не менее трех часов. Хет у него за поясом нетерпеливо ворочался, видимо тоже ощущая, что Шанн все ближе. Снег засыпал камни, оседал белыми шрамами на скальных выступах.
Неожиданно раздался низкий звук похожий на скрежет железа. Он будто бы звучал отовсюду, на одной ноте, безжалостно резкий. Блэсс сморщился, у него заломило зубы, а в ушах появился зуд. Фарамор озадаченно озирался по сторонам, пытаясь определить источник звука. Юноша не испытывал неприятных ощущений как Блэсс, но этот скрежет ему тоже не нравился.
— Чего встали? — выкрикнул Хет. — Двигайтесь вперед, Шанн уже рядом!
Фарамор раздраженно хлопнул куклу ладонью по голове, давая демону понять, что в понуканиях не нуждается. Юноша сделал шаг вперед и увидел: снег кружится неестественно медленно. Еще шаг и снежная крупа застыла, словно время остановилось. Скрежет превратился в ровный с металлической ноткой стон.
Блэсс открыл рот от удивления. Чернокнижник медленно поднял руку и сдвинул ладонью застывшие в воздухе снежинки. Те так и остались висеть в новом положении.
— Мне кажется, я сплю, — сказал Блэсс. Сейчас он не был уверен, произнес ли эти слова вслух или они возникли в его сознании. Блэсс уже ни в чем не был уверен.
— Пойдем, — Фарамор сделал еще шаг и еще. Движения давались с легким напряжением. Снежинки с еле заметным нажимом упирались в лицо, и у юноши появилось ощущение, что он идет сквозь паутину.
Блэсс неуверенно последовал за ним.
Раздался оглушительный хлопок и через мгновение — яркая вспышка.
Фарамор и Блэсс встали как вкопанные. Перед глазами мелькали темные круги. Скрежещущий стон уносился вдаль многократным эхом, уступая место тишине.
Темные пятна перед глазами начали растворяться, зрение медленно возвращалось. Блэсс затаил дыхание, сердце частило. Фарамор нахмурился, тряхнул головой и медленно разомкнул веки. Он ожидал увидеть что-то мрачное, вроде храма Нэба в мертвом лесу, но каково же было его удивление, когда перед ними предстал цветущий, искрящийся яркими красками сад.
Ветви фруктовых деревьев гнулись под тяжестью диковинных плодов. На аккуратном, будто нарисованном, кустарнике красовались пышные бутоны синих, красных, желтых цветов. Здесь же, утопая в зеленых мясистых побегах, стояли тонкие изящные колонны из белого мрамора. Их обвивал остролистый плющ.
Небо выглядело неправдоподобно синим. Оно казалось очень низким и больше походило на купол гигантского зала. За деревьями виднелась туманная зеленая пелена, в которой терялись растения. Все вокруг было настолько ярким, словно некий безумный художник взял самые крикливые насыщенные краски и разрисовал каждый лист, каждый цветок и стебель.
Еще одна странность была в том, что сад выглядел застывшим, как те снежинки в ущелье. Блэсс посмотрел назад: тот же яркий пейзаж — через несколько десятков шагов деревья терялись в зеленой пелене.
— Это… какой-то морок, — с ноткой страха прошептал колдун.
— Да, неожиданное зрелище, — сказал Фарамор. — На логово это не похоже.
Хет заворочался, выбрался из-за пояса и бесшумно спрыгнул на землю. Через мгновение его глаза вспыхнули алым блеском, колпак на голове затрепетал в языках призрачного пламени.
— Я чувствую ее, — прошипел он. — Я чувствую присутствие Шанн!
Блэсс снял шапку и нервно помял ее в руках.
— Не по себе мне от этого…
Неожиданно раздавшийся треск поглотил его голос — вокруг будто раскалывались и крошились невидимые льдины. Впереди, среди зеленой травы появилось черное пятно, которое стремительно расползалось, пожирая растительность. Став размером с большую идеально круглую лужу пятно перестало растягиваться. Треск прекратился так же резко, как и начался. Все произошло за считанные секунды. Казалось что некто, решив привнести в пестрый пейзаж разнообразия, просто взял и вписал в общую картину это круглое похожее на лужу дегтя пятно. Его поверхность была блестящей, гладкой, как черное зеркало, но в нем не отражались деревья, кусты, нависшая над его краями трава.
Фарамор непроизвольно потянулся к перевязи, к которой крепился топор, но, взяв себя в руки, решил оружие не снимать.
Глаза Блэсса округлились. Колдун попятился, не чувствуя под собой ног, и в нерешительности остановился, не сводя изумленного взгляда с черного пятна.
«Это морок, — думал он. — Всего лишь — морок!».
Пламя на голове и в глазах Хета пульсировало, очертания его кукольного тела стали размытыми.
Раздался хрустальный звон и от центра пятна пошли круги, будто от брошенного в воду камня. «Дзынь…» — легким эхом разнеслось по округе и разбегающиеся волны стали больше. Поверхность в середине пятна начала медленно вздыматься, расти как зреющий черный гнойник. Это движение отражалось в блестящей зелени листьев и глазах Фарамора и Блэсса. С влажным чавканьем из «лужи» поднимался столб. В нем появлялись впадины, вытягивались округлые отростки. Столб принимал очертания человека.
— Шанн, — заворожено прошептал Блэсс. От напряжения, с которым колдун взирал на превращение черного столба, как он теперь понял — в женскую фигуру, к его лицу прилила кровь.
Шанн подняла руки и сделала ими волнообразное движение, словно испытывая их на гибкость. Казалось, ее тело состоит черной непрозрачной жидкости, и в тоже время в нем ощущалась твердость камня. На лице появились две маленькие, как звезды на ночном небе, искры. Они становились все больше и больше, будто приближались, выплывая из неведомых мрачных глубин. Наконец, искры превратились в горящее холодным белым огнем подобие глаз.
Раздался шорох, и небо стало фиолетовым. Бутоны на кустарниках и плоды на деревьях резко изменили цвета.
На лице Шанн разверзлась зияющая черной пустотой щель рта. Послышался будто бы звучащий сразу отовсюду голос со звенящими хрустальными нотками:
— Долго же я ждала тебя.
В отличие от Блэсса и Хета Фарамор не испытывал никакого благоговения перед этой тварью.
— Спешил, как мог, — усмехнулся он.
— Я не слышу в твоем голосе почтения, червь?! — глаза Шанн вспыхнули, с железным скрежетом небо поменяло цвет и стало кроваво-красным.
Блэсс вздрогнул. Он почувствовал, как внутри у него все затягивается в тугой узел. Колдуну очень не нравилось как начался разговор между юношей и Одной из трех.
— Почтение? — резко сказал Фарамор. — Хм… а с чего мне испытывать к тебе почтение? Ты думала я упаду ниц перед тобой, и буду дрожать от страха? — он сознавал, что своими словами бросает вызов мощному существу из другого мира, но противостоять нарастающему в нем гневу и желанию поставить эту тварь на место уже не мог. — Ничего кроме любопытства ты во мне не вызываешь, и не надо переоценивать свою значимость! А вот о моей значимости, пожалуй, тебе напоминать не обязательно.
Небо стало грязно-серым.
— А ты не глуп, червяк, и знаешь себе цену. Если бы не Темная Искра в тебе, я бы…
— Если бы не Темная Искра, я бы сейчас не стоял здесь и не разговаривал с болотной жижей возомнившей себя Богиней! — со злостью выкрикнул Фарамор. — Что, очень хочется меня прикончить? Раздавить жалкого человечишку, как жука? А, Богиня? — с издевкой кричал он. — Прежде, чем называть меня червем и требовать почтения сначала разберись кто я для тебя!.. Хотя ты давно в этом разобралась, но ведь тебе унизительно говорить со мной на равных, верно?
Блэссу хотелось сказать Фарамору, чтобы он был осторожней с Шанн, но не посмел встревать в этот опасный, с его точки зрения, разговор. Хет же проклинал юношу за вспыльчивость.
— Всегда ли ты был таким дерзким? — спросила Шанн.
Небо стало желтым, а через мгновение — абсолютно белым.
«Нет!» — мысленно ответил за юношу Блэсс.
Фарамор подошел вплотную к черному бассейну. Фигура Шанн была одного роста с юношей. Она медленно волнообразно раскачивалась, как водоросль в реке.
— Меня не для того привела сюда Темная Искра, чтобы говорить ни о чем, — уже спокойно произнес Фарамор. — Так зачем я здесь?
Небо стало снова синим.
— Зачем… ты… здесь, — сделав паузы между словами, повторила Шанн. — Конечно, откуда же тебе знать? Оболочка, исполнитель воли…
— Прекрати!
Демонесса послушалась и замолчала. Холодные глаза выглядели бесстрастными.
— Зачем я здесь? — сделал новую попытку Фарамор.
— Искра привела тебя сюда по двум причинам: кое-что получить и узнать, что делать дальше. Ты убиваешь людей, но жизненных сил, которые получаешь от этих букашек недостаточно, совсем недостаточно, чтобы открыть путь для Нэба. Я дам Темной Искре часть своей мощи. Да, это одна из причин, почему ты здесь.
Нечто подобное Фарамор и ожидал. Получить силу этой твари он вовсе не был против.
От того что Блэс неотрывно смотрел на Шанн, его глаза защемило, а в голове начала зарождаться боль. Колдун потупил взгляд, уставившись на ощетинившуюся ярко-изумрудной травой землю. Резь в глазах начала проходить.
— А теперь я расскажу, что ты будешь делать дальше, — продолжала демонесса. Фарамор увидел, что внутри ее тела клубится что-то густое и черное, как грозовая туча. — Круг должен замкнуться. Ты можешь мне сказать, где и по какой причине в тебе зародилась Темная Искра?
— Я думал об этом, — Фарамор мысленно вернулся в столицу. — В Алтавире после казни отца я испытал такую ненависть, какую в жизни не испытывал. Это была даже не ненависть, а что-то большее. Мне хотелось уничтожить всех… — он едва не сказал «букашек», но сдержался, решив не уподобляться Шанн, — всех людей, что ликовали на казни отца. Всех, кто был причастен к его смерти. Я… я поклялся отомстить!