— Он вернется. Барнс удостоверится в этом.
— Но как долго это будет длиться?
— Это не в нашей компетенции, Рейн.
— Я не… — Она плотно скрестила руки на груди. — Я не знаю, смогу ли жить с этим. Я…
Внезапно ее ярость взвилась в воздух. Она оттолкнулась от него и побежала. Вздрогнув, он секунду просто наблюдал за ней.
Видишь, как она мчится, словно чертов долбаный ветер. Иисусе. Вот так, любимая. Выбрасывай все это из головы.
Лиам погнался за ней.
Действуя на чистом инстинкте, Рейн рванула, словно дикарка. Она бросила взгляд за спину, почувствовав, что ее преследует большой, сильный хищник. Руки и локти мелькали с бешеной скоростью, волосы развевались в разные стороны, тогда как ноги несли ее вперед, она мчалась, ее ступни раскидывали песок и гравий.
Быстрый рывок. Но она — спринтер. Долго не продержится.
На самом деле она не ушла далеко, прежде чем вспыхнула от ярости и едва не запуталась в своих же ногах, с рыданиями падая на влажный песок.
Через секунду Лиам оказался рядом с ней, сгребая ее в свои объятия и прижимая к груди.
— Опусти меня, — требовала она, одновременно с этим обвивая его руками и прижимаясь ближе.
Он опустился на песок и притянул Рейн к себе на колени, покачивая в своих руках. Он бормотал утешающие слова ей на ушко и гладил живот, стараясь успокоить ее и ребенка.
— Все в порядке.
— Нет. — Рейн слабо била его по спине в промежутках между рваными криками. — Это не так!
— И это все, чего ты добилась? — подначивал он нарочито мягким тоном.
— Что ты имеешь в виду?
— Сэр, — поправил ее он. — Ты станешь обращаться ко мне «сэр», пока я не скажу иначе. Ты поняла меня, саба?
Она упрямо тянула с ответом.
— Поняла? — подтолкнул он. — Давай, Рейн. Ты нарываешься на ссору. Дай мне повод. Давай, выпусти долбаный пар. Или мне нужно отшлепать твою задницу прямо здесь и сейчас, чтобы донести свою точку зрения? Потому что я это сделаю. — Лиам схватил ее за волосы и тянул до тех пор, пока кожа ее головы не загудела от острой боли. — Хорошо подумай, прежде чем ответить. Я могу быть твоим самым сильным утешением или самым непреклонным ублюдком, которого ты когда-либо встречала. Дело за тобой.
— Что, черт возьми, вы от меня хотите, сэр? — выплюнула она, в то время, как слезы еще обильнее потекли по ее лицу. — Я потеряна. Напугана. Зла. И я знаю, что у меня нет права устраивать эту проклятую истерику, потому что тебе так же больно, как и мне, и… — из нее вырвалось еще больше рыданий. — Мне жаль.
Он погладил ее по волосам. Теперь они пришли к чему-то.
— Знаю. Кричи.
— Что? — она недоверчиво уставилась на него.
— Ты меня слышала, — прорычал он в мягком предупреждении. — Кричи.
— Каким образом…
— Сделай это сейчас же. — Он обхватил ее за подбородок, поднимая вверх лицо и заставляя открыть рот. — Кричи!
Она захныкала.
— Ой, да ладно тебе. Ты сильнее, Рейн. Я ожидал большего. Дай мне это.
Вторая попытка провалилась, как и первая, поглощенная грохотом волн и холодным утренним ветром.
— Жалко, — фыркнул он, качая головой. — Ты даже птиц не удивишь. Перестань быть чертовой трусихой. Или это твоя ипостась жертвы? — Он оттолкнул ее с колен и поднялся на ноги.
Она схватила его за руку и дернула обратно.
— Ты ублюдок!
— Как ты назвала меня? — он резко развернулся и, пронзив ее потемневшим взглядом, проговорил холодным голосом.
Рейн выпустила его руку. Она подумала о том, чтобы уйти, но не стала отступать.
— Ублюдок.
— Для тебя Сэр Ублюдок. После всего случившегося ты разучилась кричать? Если бы ты могла наорать на мудаков, что увезли от нас Хаммера, как бы это звучало?
Она поднялась на колени, подбадривая саму себя, разминая в пальцах влажный песок. Губы сжались. Лицо покраснело. Глаза горели яркой синевой. Она смотрела на него так, словно прямо сейчас ненавидела до самых потрохов, а его это не заботило, потому что он, наконец, добрался до нее.
Рейн стиснула зубы. Затем зашвырнула назад через голову полные кулаки песка и завыла. Звук разнесся по берегу, далеко и громко, над прибоем, был подхвачен ветром. Со всех сторон в их сторону повернулись люди. Лиаму было плевать. Ее завывание было наполнено такой болью, что это поразило его в самое сердце. Первобытная боль, дошедшая до самой глубины души. Он сморгнул жжение, появившееся в глазах.
Это было ее сердце. Жаркое. Полное любви. Господи, она будет бороться за Хаммера. Хорошо. Чтобы спасти его, возможно, понадобятся они оба.
Когда у нее закончился воздух, она снова посмотрела на него, непокорная, угрюмая и все еще охваченная ссорой.
Он выдал ей гадкую улыбку, намеренно нервируя ее.
— Неплохое начало. Еще.
Еще дважды она изливала свое горе на чаек и ветер уносил ее крики прочь. Пока у нее не заболело горло. Тело задрожало и напряжение покинуло ее. Пока снова не опустилась на песок, закрыв лицо руками, маленькая и обессилившая. Пока не заплакала.
— Это было прекрасно, любимая. Я горжусь тобой.
Она взяла в ладони его лицо, ее покрасневшие глаза наполнились благодарностью, преклонением.
— Я чувствую себя лучше. Спасибо, сэр.
Сердце защемило, он поднял девушку в свои объятия. Он провел рукой по беременному животику, испытав облегчение, почувствовав спокойствие и даже неглубокую дремоту. Миллион вопросов обрушился на него, пока он нес Рейн обратно на пирс. Она освободилась от стресса. По факту, она полностью истощилась и заснула у него на руках, положив голову ему на плечо в молчаливом жесте доверия.
У него до сих пор не было никаких мыслей, на чем он и она остановились. Если Хаммер ушел, останется ли она?
Дойдя до машины, он громко вздохнул и испытал облегчение, что родители не сказали ни слова, когда он уложил Рейн на заднее сиденье и они покинули набережную.
Когда они въехали на подъездную дорожку, ФБРовцы уехали. Лиам чертовски надеялся, что сможет доставить Рейн до кровати, чтобы разобраться с тем бардаком, что оставила после себя команда по обыску. Когда она проснется… он разберется с ней.
Лиам передал отцу ключи. Когда тот открыл дверь, то от вида катастрофы, открывшейся его взору, у него едва не подкосились ноги. Это была еще одна несправедливость, с которой Рейн не нужно сейчас сталкиваться.
— Не беспокойся о вещах, сынок. Мы быстро расставим все по местам, — настойчиво произнесла мама. — Я вырастила семь детей, помнишь? Я видела и похуже.
— И то правда, — пробормотал Дункан. — Но после такого беспорядка я бы взялся за ремень.
— Ты всегда грозил. Ремнем… — Брин похлопала Дункана по руке. — Полноте, мужчина. Начинай убираться. — Она повернулась к Лиаму. — Почему бы тебе не отнести свою девочку наверх?
Поскольку они оба были в песке с головы до ног, то он предположил, что неплохо было начать с ванны.
— Мы быстренько ополоснемся, и я сразу же спущусь, чтобы помочь вам.
Его мать нахмурилась. Выражение ее лица стало злым, когда она увидела перевернутую вверх дном спальню. — Не смеши меня. Рейн вовсе не нужно убирать весь этот бардак. Она нуждается в твоем утешении.
Лиам обернулся, чтобы посмотреть на мать. Ему почему-то не казалось, что она имела в виду объятия.
— А теперь додумайся, — она выгнала его в хозяйскую ванную комнату, которая выглядела самой нормальной из всех в доме. — Не мойтесь слишком быстро.
Он стоял и смотрел на нее, хлопая глазами. Это сейчас его собственная мать сказала ему заняться с Рейн любовью?
— Конечно, — она покачала головой и покинула комнату, бормоча себе под нос, — временами мужчины могут быть такими тугодумами…
Лиам посмотрел вниз на Рейн, лежащую у него на руках, такую доверчивую и умиротворенную. Ему претила мысль будить ее. Даже без макияжа, с дорожками от слез на щеках, она была прекрасна. Помятая, взъерошенная порывами ветра, вся такая теплая, дорогая, живая. Его, ей-Богу.
В мгновенье ока его член затвердел в нужде по ней, вопреки всему, что они пережили сегодня, вопреки всему, что ждало их за дверью.
— Рейн, мы дома. Просыпайся, любимая. Давай отмокать вместе.
Просыпалась она постепенно, черные ресницы, затрепетав, распахнулись, ее потрясающие глаза вспыхнули, когда она увидела его и окружающее их пространство. Затем она потянулась, слово кошка, и зевнула.
— О, Боже мой. Я просто… уснула на тебе?
Его губы растянулись в улыбке.
— Ты отключилась как минимум на пару часов.
— Прости. Ты нес меня обратно через весь пляж?
— Нес. Все твои сорок пять килограммов, — поддразнил он ее. — Теперь у меня отнимаются руки.
Она запыхтела.
— Есть новости о Макене?
— Я обеспокоен точно так же, как и ты, но мы все еще ждем звонка от Стерлинга. Я все подготовил для его освобождения под залог, а до тех пор у нас связаны руки. Поэтому давай помоем тебя.
— Помоем… — Она застыла. — Дом! Мне стоит спрашивать, насколько все плохо?
— Нет ничего такого, что нельзя было поставить на место вновь. Мама и па сейчас прибираются. Не беспокойся. — Лиам поставил ее на ноги. Она слегка пошатнулась… наблюдая в зеркале, как он начал наполнять ванну. — Подойди ко мне.
Рейн сняла футболку, подошла к нему, сидящему на бортике ванны, и встала у него между ногами. Он наклонился, чтобы поцеловать ее обнаженный животик, затем провел губами вверх к выпуклостям грудей, помедлил минуту, чтобы насладиться ощущением ее шелковистой кожи на своих губах. Она погладила его по волосам, ее тонкие пальцы проводили по прядям, рождая рокот в его груди.
Когда она потянулась, чтобы взять одно из масел для ванной, стоящее позади него, и добавить то в воду, он почувствовал, как по воздуху поплыл аромат цветов и мускуса. Мужчина обнял ее крепче.
— Положи руки мне на плечи.
Лиам ждал, пока ее пальцы обхватят его. Только после этого он спустил пояс от штанов для йоги вниз к ее бедрам, проведя широкими ладонями по ее бледным ногам и поднимая по очереди ее колени, чтобы снять с нее одежду.