— Давай сделаем это, — согласился Лиам, располагаясь по другую сторону от Рейн.
Хаммер посмотрел на их «прелесть». Распростертую на кровати. Обнаженную. Зовущую. Жаждущую.
Зверь внутри снова издал рык. Неспокойный. Наступающий. Нетерпеливо ждущий, чтобы пометить ее.
«Взять».
«Связать».
«Обладать».
Макен попытался умерить свою похоть. Но чем больше он натягивал поводок, тем яростнее бился зверь, желая сбросить оковы.
Едва успев моргнуть, Хаммер оказался на Рейн, терзающий ее губы как изголодавшийся путник. Настойчивыми пальцами он вцепился в мягкий изгиб ее бедер, клеймя девушку ладонями. Она отвечала ему, приоткрыв рот и раздвинув ноги, извиваясь под ним, постанывая как котенок, удовлетворяя его неистовую жажду.
«Боже, он жаждал ее». Рейн заставляла Макена снова чувствовать себя живым, облегчала его тяготы, его неудачи, его сожаления. Она успокаивала его дикого зверя.
Как только он оторвался от губ девушки и стал покрывать поцелуями ее лицо, продвигаясь вниз по изящным изгибам шеи, Лиам налетел на ее рот со страстным поцелуем. Хаммер переместил руку вниз, и начал дразнить пальцами ее клитор. Рейн раздвинула бедра шире и прогнулась еще больше. Затем Макен погрузил пальцы в ее влажную, шелковистую киску.
Девушка вскрикнула, но Лиам поглотил это звук. Хаммер не сумел сдержать стон удовольствия, ощущая, как ее мягкие, гладкие стенки сжимают его. Он отчаянно боролся с желанием запереть себя внутри нее.
— Да… — пробормотала Рейн, когда Лиам прикусил ее ухо и начал теребить сосок. — Я так соскучилась по вам, обоим.
— Мы сейчас здесь, с тобой, любимая, — прошептал Лиам. — Позволь нам позаботиться о тебе.
Да, Рейн заслуживает того, чтобы заниматься с ней любовью. Но даже при всем своем желании Хаммер не мог притормозить, не мог ждать, чтобы овладеть ей целиком и полностью.
Он вонзил зубы в темную ягоду ее соска и потянул его. Рейн вскрикнула и выгнулась. Но этого было недостаточно. Его внутренний зверь требовал большего.
Вынув пальцы из киски, он слизал ее сладкие соки, до последней капли. Мгновенно, Лиам оказался между ног девушки и накрыл ртом ее розовые складочки. Даже в приглушенном свете было видно, как покраснела Рейн, она извивалась под энергичными ласками языка, прикрыв глаза.
Хаммер наблюдал. Это эротическое зрелище заставило его содрогнуться. Он встал на колени возле головы девушки, скользя рукой по своему члену, Макен видел удовольствие, отражавшееся на лице Рейн. «Господи, он обожал видеть ее такой разгоряченной и раскованной. Такой… принадлежащей им».
— Его язык ощущается волшебно, да, прелесть?
— Да, — всхлипнула девушка, поднимая отяжелевшие веки. — Еще. Я дам тебе и Лиаму все, что вы пожелаете.
— Что угодно? — съязвил Хаммер.
Она судорожно кивнула, умоляя глазами об экстазе, который они могли ей дать… или же отказать в нем.
— Открой для меня свой ротик, Рейн.
Голодным взглядом мужчина смотрел на ее соблазнительные губы, обхватившие его ствол. Положив ладонь на изголовье кровати, Макен отдавал Рейн каждый дюйм своего толстого и твердого члена. Ощущение ее чувственного, порочного рта заставило яйца сжаться, а по спине побежали мурашки удовольствия.
— Да! Вот так. Возьми его глубже. Соси жестче.
Рейн скользила по его члену своим жаждущим языком. Наслаждаясь ощущениями, от которых разве что кости не плавились, Хаммер закрыл глаза и схватился за край изголовья. Он страстно желал наверстать все то, что не посмел делать с ней в течение нескольких месяцев…
Потянув один из ящиков прикроватной тумбочки, мужчина вытащил моток шелковой веревки, а затем вынул член изо рта Рейн. Он сразу же лишился ощущения ее сладкого поклонения, но успокоил себя тем, что всего через несколько секунд он погрузится в уютные объятия ее киски.
— Я хочу тебя подо мной, связанной. Обездвиженной, — пробормотал он хрипло, складывая руки девушки над головой и обматывая веревку вокруг запястий резкими рывками. — Полностью в моей власти.
Когда Макен затянул узлы и начал крепить веревку к каркасу кровати, Рейн замерла. Ее глаза расширились, зрачки молниеносно увеличились.
— Нет! Стоп, — она начала биться, словно дикий зверь в силках, пинаясь, тряся головой и плача. — Стоп. Боже, стоп! Париж!
Девушка использовала стоп-слово. Внутренний зверь Хаммера мгновенно притих. Ошеломленный, он размотал веревки. Внутренности мужчины словно окаменели.
Лиам переместился и присел на корточки между ног Рейн. Мужчины переглянулись. Его ирландский друг был так же поражен, как и он сам. Два месяца назад, их девочка любила веревку и наручники — все, что вверяло ее тело в их распоряжение. Раньше, когда оковы касались ее кожи, она таяла.
Теперь же она казалась напуганной сверх меры.
Хаммер отбросил шелковую веревку подальше, с глаз долой. Рейн все еще выглядела бледной, потрясенной и напуганной.
— Все хорошо, любимая, — присел Лиам подле нее. — Никто не навредит тебе.
— Сделай глубокий вдох, — команда Хаммера прозвучала тихо, но была сравни удару плетью. — Никаких оков нет. Все закончилось. Сосредоточься на нас.
Девушка побледнела, отодвинулась от него и свернулась калачиком.
Хаммер почувствовал себя так, словно его ударили по яйцам. «Он, блять, должен был знать все, чего не следует делать, после случившегося с его покойной женой. Например, пьянеть от своей власти и следовать своим импульсивным потребностям. Почему он кажется настолько одержимым повторением прошлого?»
«Черт».
«Черт».
«Черт».
Не сговариваясь, мужчины легли по обе стороны от Рейн, прижимаясь ближе, даря тепло своих тел и успокоение.
С того момента как эта девушка появилась в его жизни, Хаммер поставил перед собой задачу узнать все о Рейн. Ее менструальный цикл. Марку ее любимого цитрусового шампуня. Ее ненависть к соленьям. Фильмы, которые заставляли ее плакать. Каждую ее грязную фантазию и «тайную» влюбленность. Каждое достижение. Каждое сожаление. Каждое выражение лица, соответствующее ее настроению. И он не пропускал ничего… до сих пор.
Макен чувствовал себя недостойным, после того как положил Джульетту в гроб, восемь лет назад. В некотором смысле, эта ошибка задела его слишком сильно.
— Рейн, любимая, — пробормотал Лиам. — Поговори с нами.
Девушка не ответила, лишь тихо вздохнула.
Что не помешало Лиаму и Хаммеру держать рот на замке. Сейчас, Рейн не нужны команды, чтобы открыться. Она нуждалась в сострадании Лиама. Когда их девочка замыкалась в себе, он мог достучаться до Рейн.
Хаммер наблюдал молча.
— Ты в безопасности. Дома. Ты слышишь меня, любимая? — Лиам произнес эти слова очень нежно. — Следуй за звуком моего голоса. Пойдем.
Она замерла, икнула, моргнула и посмотрела на Лиама.
— Хорошая девочка. Теперь скажи, как ты себя чувствуешь.
— Мне стыдно, — она мучительно вздохнула. — Я ударила тебя. О, боже. Мне жаль.
Лиам покачал головой:
— Не надо. Мы понимаем.
— Я не понимаю. Что произошло? В одно мгновение я таяла между вами. А в следующее, мне захотелось бороться.
— Ты представляла себе Билла? — напрягся Хаммер.
— Нет, — она выпрямилась и отодвинулась, приближая колени к груди. — Но я снова ощутила этот страх. Я чувствовала, что если позволю себя связать, то умру, — извиняющееся выражение смягчило ее взгляд. — Я думала, что была готова ко всему, но…
— Ты не была. И это я сожалею, — настаивал Хаммер. — Я связал тебя и вытащил твой страх наружу. Господи, если б я только знал…
— Ты не можешь винить себя, — сказал Лиам. — Поэтому его и называют «скрытым спусковым крючком».
«А кого еще ему винить?»
— Я бы никогда намеренно не заставил тебя преодолевать свои пределы, прелесть.
Девушка смотрела на свои колени:
— Быть связанной — это одна из тем, над которой я буду работать с моим психотерапевтом, но… то, что произошло, не отражает мою необходимость подчинения или мои чувства к вам.
Хаммер беспокоился, что девушка пыталась сделать так, чтобы ее слова выглядели более правдиво, чем это было на самом деле. Единственным проблеском было то, что она обсуждала свой страх и его причину — то, что Джульетта никогда не делала. В прошлом, были моменты, с которыми Рейн не справлялась. Теперь она добилась потрясающих результатов.
— Милая, — Лиам притянул ее в свои объятия, — нам не нужно связывать тебя, чтобы доставить удовольствие… или чтобы мы могли чувствовать себя лучше.
— Я не знаю, когда буду снова готова к ограничениям, но я буду стараться, — Рейн прижалась к нему, ее голос срывался, но звучал уверенно. — Мне больно, потому что я знаю, что это разочаровывает вас обоих.
«И после всего, что она пережила, она еще заботилась о том, что разочарует их? Черт, да он был просто ублюдком».
— Ты совсем не разочаровываешь нас, — заверил ее Лиам.
Девушка попыталась улыбнуться, но выглядела так, словно эти ее недостатки разрывали ее надвое:
— Простите, что убила весь настрой.
Хаммер зарылся пальцами в смоляную копну ее волос, и мысленно надел намордник на воющего внутри него зверя.
— Ты была напугана. Не извиняйся.
— Могу я загладить вину вкусным завтраком? Пряные яблочные маффины и финиковые лепешки? Я знаю, что это не секс, но, может быть, мы могли бы побыть вместе.
Да. Любовь Рейн к выпечке всегда была возможностью сбежать, когда давление жизни было слишком сильным. Она избаловала их обоих своими сладостями.
— Я ценю, что ты отправляешь меня в клуб, снабжая любимыми маффинами и своей любовью, — заверил ее Хаммер.
— Почему бы тебе не спуститься и не начать работу? — предложил Лиам. — Я бы хотел прибраться немного, прежде чем присоединиться к тебе.
Это был условный код Лиама, о том, что нужно поговорить.
— Я помогу тебе тут, — Хаммер успокаивающе улыбнулся Рейн и поцеловал в лоб. — Мы скоро спустимся.
— Я сварю кофе.
— Это заставит нас поторопиться, — подмигнул Хаммер.