А в этом нет ничего от лукавого? Ведь фактическим инициатором «развода» была та часть российской политической элиты, которая пришла тогда к штурвалу. Тот же Гайдар с его философией необходимости избавления от ненужного балласта, которым он и его соратники считали наш регион…
Когда Гайдар пришёл к власти, золотой запас, доставшийся РФ, составлял 200 миллионов долларов. Его не хватало даже на критически важный для страны импорт инсулина. Поэтому он мог исповедовать всё что угодно. Историческое четвертование Советского Союза или России начал явно не Гайдар. Это началось сразу же после того, как умерли последние сталинские назначенцы — Устинов, Суслов, Брежнев, Андропов — и к власти пришёл по тем временам «юный» реформатор.
Ну хорошо, тогда, как бы сказать точнее, они катализировали процессы или это было логическим завершением неизбежного?..
Российские власти в этом процессе пытались играть собственную идеологическую игру, но в то же время, я думаю, были более всего жертвами. Единственный идеологический акт, который в 1991 году смогла внятно сформулировать Россия, — это Беловежские соглашения, которые отражали убеждение формировавшейся тогда российской политической элиты в том, что новый союз они могут создать на троих — Россия, Украина и Белоруссия, то есть славянский союз. И тогда Н. Назарбаев со среднеазиатскими лидерами сорганизовались и быстро объяснили, что это неправильно.
Честно говоря, я не знаю, зачем им это было нужно. По моему мнению, это не было стратегическим решением. Это было тактическое решение, просто чтобы выжить как-то, сохранить контроль над территориями. Потому что появившееся в результате этого демарша Н. Назарбаева и среднеазиатских лидеров республик СНГ так, в общем-то, и не превратилось во что-то эффективное. Беловежская идеология отражала представление о России как о России без Азии. Однако практически реализовать это они в любом случае не могли. Иначе сценарий был бы просто предопределен. В республиках Средней Азии и Закавказья тогда ещё не было достаточно адекватного понимания того, кому и сколько Бог дал ресурсов. Это потом стало ясно, что и Азербайджан, и Туркмения, и Казахстан могут выжить самостоятельно. В других республиках оптимизма было поменьше. Но на тот исторический момент — в 1991 году — всё было в тумане и очень зыбко. Могу проиллюстрировать тогдашнее состояние умов по одному очень яркому примеру. Территориальный раздел СССР был настолько общим, настолько неконкретным, что лично я спрашивал у своей жены: а куда попало-то Сочи? Это в России или в Грузии? Ну, вот так плохо я себе представлял, что у нас останется после всех этих разделов, и всё пытался понять, где же всё-таки у нас пройдут новые границы?.. В январе 1992 года в Москву приехал мой старый университетский товарищ с Украины, из Чернигова. И наблюдая за тем, как аспирантская компания бурно обсуждает новую украинскую «незалежность», он строго так произнес: «Э-э, ребята, вы не думайте, это всё не шутки. Это, как минимум, очень надолго.» Понимания того, что это, «как минимум, очень надолго», не было. И поэтому говорить о том, что Россия что-то там решила и сбросила Среднюю Азию. Она же на карачках стояла. И физически, и интеллектуально, и государственно.
Вот такой длинный ответ на упреки по поводу ухода. Россия в лучшем случае была здесь для кого-то донором, а для кого-то транзитным партнёром. Даже полноценным партнёром по безопасности она быть не может. И не потому, что у нее нет сил. Все эти двадцать лет мы воюем, у нас силы есть. Мы остановили гражданскую войну в Таджикистане. Но мы не можем быть партнёром по безопасности потому, что само обращение к России за реальной помощью будет восприниматься как отказ от определённой части суверенитета. Опыт, который демонстрируют Соединенные Штаты здесь по соседству, показывает всем, что представление о внешнем партнерстве для обеспечения безопасности всегда будет за счёт твоего суверенитета. Поэтому реального партнёрства с Россией по вопросам безопасности здесь никто не хочет. Даже после ошских событий, даже после андижанских событий.
Российские аналитики всегда акцентируют внимание на том, что Россия для центрально-азиатских стран — естественный рынок сбыта и что, дескать, ни с кем, кроме как с ней, мы не сможем в этом плане реально сотрудничать. Противники же интеграции настаивают на том, что и Россия, и страны региона выступают продавцами одних и тех же товаров и услуг, а следовательно, они являются конкурентами и у них взаимоотталкивающие интересы. А посему, мол, все эти союзы несут в себе больше политическую составляющую, что со временем может стать угрозой суверенитету государств Центральной Азии. Какова Ваша точка зрения на сей счёт?
Наверное, эти господа очень давно не смотрели на глобус. И, наверное, вообще никогда не имели представления о структуре экспорта своих стран. Мы с какими-то республиками действительно производим некоторые одинаковые группы товаров. Например, газ, нефть, металлы, зерно. А насчёт всего остального. Я не думаю, что ташкентские самолеты где-то конкурируют с российскими. Потому что, по моему глубокому убеждению, и российские, и ташкентские самолеты пользуются спросом только на внутреннем рынке.
Что касается нефти, газа, металлов и зерна, то главным для конкуренции на этих рынках являются маршруты доставки. А все эти маршруты для среднеазиатских государств находятся в широтах, не затрагивающих территорию России. Если бы маршруты доставки нефти и газа из Казахстана пролегали через Таймыр, тогда ещё можно было бы понять. Но казахстанская нефть идёт через Каспий или же в Китай. Какая здесь конкуренция?
Точно так же обстоит с зерном и металлами. Это мировые товары. Цены, объёмы продаж на мировом рынке зависят уже не от российского местоположения, а от мировой конъюнктуры, от биржевых котировок. Как это можно связать с территориальным производством?
Далее. Какие такие товары производит Таджикистан, чтобы остро конкурировать с нами? Я не знаю. Может, Киргизия? Тоже не припоминаю. Как не могу представить и того, что на каком-то рынке где-то в Польше мы столкнемся с таджикским текстилем.
Но речь-то идёт о конкуренции на внутренних рынках друг друга из-за производства одних и тех же групп товаров…
А-а, тот самый миллион таджикских гастарбайтеров, который работает в России, — он что, хочет покупать таджикский текстиль, а ему впихивают ивановский?! Это, наверное, имеют в виду эксперты-аналитики, на которых вы ссылаетесь?
Я понимаю, откуда эти рассуждения, откуда эти байки про Шёлковый путь, по которому на самом деле нечего возить. В их основе — необходимость политического решения по формированию альтернативных объемов поставок энергоресурсов в обход России, чтобы нанизать на этот «шампур» от Балкан до Синьцзяна (в соответствии с завещанием господина Бжезинского о создании глобальных Балкан от Косово до СУАР) некоторую транзитно-транспортную сеть, для которой среднеазиатские государства (прошу прощения у глубокоуважаемых экспертов, сколько там кусочков мяса должно быть на шампуре, пять или шесть?..) выступают лишь одним из этих кусков мяса. Не они конкурируют, это шампур их «конкурирует». И так «конкурирует», что давно уже прошил их насквозь.
А нам что? Евросоюз и американцы очень долго обхаживали Туркмению (и история эта ещё продолжается), чтобы она поставляла свой газ по транскаспийскому газопроводу. Для этого Туркмения должна поссориться с Ираном, потому что Каспий не разделён. Так вот, оказывается, для чего нужно обеспечивать эти объёмы несуществующего газа! По только что построенному из Туркмении через Узбекистан и Казахстан газопроводу все свободные объёмы туркменского газа идут в Китай. Так, может быть, с Китаем хочется сторонникам Шёлкового пути конкурировать, а не с Россией? Или здесь можно конкурировать безопасно, на словах? Я бы с очень большим интересом прочитал риторику этих экспертов, как они сейчас в братском союзе, плечом к плечу с США, уходящими из Афганистана, будут конкурировать с Китаем. Лично поедут и перекроют вентиль на казахстанско-китайской границе. А нечего, понимаете ли, потакать неоимпериализму.
Свободу Тибету и Тайваню! Но ведь этого же не будет. И что дальше? Начнут кричать «Свободу Чечне»?..
В нашем обществе много противников курса на сближение с Россией. По их мнению, у России сохранился имперский подход к решению наболевших проблем: в условиях осложнения двусторонних отношений со всеми соседними странами она актуализирует, трактует многостороннее сотрудничество, которое обеспечивает некий гегемонизм, доминирование кого-то над кем-то. В то же время российская дипломатия неэффективна. Фактически мы в последние годы наблюдаем поиск ресурсов для доминирования. Это — газ, космос, вооружения. И в отсутствие принципиальной позиции происходят метания из стороны в сторону. Хотелось бы узнать Ваше мнение по этому поводу…
Такое мнение не является исключительно казахстанским. Есть ощущение, что оно под копирку рассылается по электронной почте. Только хотелось бы ещё увидеть факты. Потому что другой такой страны, как Казахстан, где местные эксперты называют себя лидерами реформ, я в современной истории не встречал. Самомнение, конечно, очень высокое. И это хорошо. Но как можно, говоря это о себе, обвинять Россию в самомнении, я не понимаю.
Что касается энергоресурсов как инструмента. Да, Казахстан успешно использует их как инструмент многовекторной внешней политики и на Каспии, и в отношении Китая. Почему этого не может делать Россия? Может. Значит, в этом мы равны.
Теперь о неуспешности русской дипломатии. Я думаю, что после всемирно-исторического председательствования Казахстана в ОБСЕ о дипломатии лучше вообще не говорить, как в доме повесившегося не принято говорить о верёвке.
И так далее, по каждому вопросу. Вот вы говорите, что в Казахстане звучит много серьезной и убедительной критики по поводу интеграции с Россией. Уверяю вас, в России не меньше критики по поводу интеграции с Казахстаном. Скажу больше: ответственных сторонников экономической интеграции заведомое меньшинство. И оно обоснованно задаётся вопросом, на который никто не дает ответа со стороны ни казахстанской, ни российской власти. А вопрос такой: как мы можем интегрироваться с казахстанской экономикой, если она абсолютно, сверху донизу, на сто двадцать процентов, зависит от воли одного человека? Если она на сто тридцать процентов обслуживает кланово-семейные интересы? Если она на двести сорок процентов состоит из крупнейших частно-государственных корпораций? Если в формате этой экономики даже представить себе нельзя, чтобы какой-то богатый русский человек вот просто так взял бы и построил возле резиденции президента Назарбаева крупнейшую семизвёздочную гостиницу? Так же, как богатейший казахстанский гражданин построил такую гостиницу «Ритц-Карлтон» возле Кремля.