– Так заняты тем, что убиваем друг друга, – насмешливо повторила Даб’най и усмехнулась. – Осмелюсь напомнить, что именно в этом занятии Закнафейну нет равных.
Мастер оружия пожал плечами и обернулся к женщине:
– Если бы это было не так, меня давно уже не было бы в живых. И разве это важно? Если бы я не убил их, уверен, кто-то другой предложил бы свой клинок ради этого задания.
– Интересно, многие ли дроу с тобой согласны?
– Не слишком многие. И, возможно, так и останется до тех пор, пока мы не перебьем друг друга настолько, что придет какой-то другой народ, чтобы отплатить нам за нашу жестокость.
– Нашу жестокость? Это из-за их жестокости мы оказались здесь!
Ответный смешок Закнафейна был настолько снисходительным, что Даб’най на некоторое время умолкла.
– Это ведь Кореллон Ларетиан нас предал, – напомнила она ему. – Кореллон, бог эльфов, обитающих на поверхности, отдал нас Ллос – отдал, словно мы какие-то рофы.
– Но ведь ты любишь Ллос, – возразил Закнафейн.
Даб’най понимала, что ее промедление было слишком красноречивым, но ее застали врасплох, лишив возможности быстро реагировать. Она не назвала бы свое чувство к Королеве Пауков любовью. Она боялась Ллос, сознавала свой долг перед ней и была предана ей, поскольку в Мензоберранзане всякое другое отношение означало бы изгнание и, скорее всего, смерть.
– Разве большинство существ всех рас не любят своих божеств? – спросила она, стараясь найти способ обойти неудобную тему, особенно в разговоре с таким откровенным и циничным собеседником, как Закнафейн До’Урден.
– Любят? Или просто стараются заглушить страх смерти?
– Преданность сильнее страха, – настаивала она.
– Возможно, но, если речь идет о богах и загробной жизни, я думаю, это не так. Страх смерти слишком силен, как и страх не увидеть тех, кого мы любим. – И вновь смешок Закнафейна сочился снисходительностью и ехидством. – Но мы так напуганы, что не осмеливаемся любить, не так ли?
Даб’най уткнулась лицом в волосы Закнафейна и ничего не ответила. По крайней мере словами, но он чувствовал ее всхлипывания, и этого было достаточно.
– Мы все в ловушке, – прошептал он то ли городу, то ли самому себе, но не только ей. – Нами так давно правит страх, что мы боимся бояться.
– Учение Ллос говорит о нашем превосходстве, – немного погодя проговорила Даб’най, потому что сейчас действительно боялась: боялась, что даже такой разговор может лишить ее милости Паучьей Королевы. Лишенная этой милости жрица, даже не обладающая официальным званием, стала бы очень уязвимой. – Или ты предпочитаешь, чтобы мы пресмыкались перед злобными эльфами, или прятались в шахтах вонючих дворфов, или молили о защите недолговечных и глупых людей?
– Нет, конечно, нет, – ответил он, и Даб’най послышался оттенок сарказма в его словах. – Куда лучше цепляться за обиду, передаваемую из поколения в поколение, происходящую из события, то ли имевшего место, то ли нет, а возможно, оно было совсем не таким, как нас учили.
– Богохульство! – яростным шепотом предостерегла она.
– Разве? Неужели Паучья Королева своими эдиктами запрещает Верховной Матери Бэнр или любой другой Верховной Матери изменять саму историю эльфийской расы ради собственной выгоды? – возразил Закнафейн.
Этим вопросом Даб’най и сама втайне задавалась, и, как она подозревала, не раз задавал его себе почти каждый дроу, будь то мужчина или женщина.
– Пленники, – прошептал Закнафейн. – Все мы оказались в оковах, созданных собственноручно.
– Разве у тебя такая уж плохая жизнь, Закнафейн? – спросила женщина, прижимаясь к нему еще теснее и касаясь носом его шеи. – Подумать только, в такой момент… по правде говоря, ты меня ранишь.
Эти слова вызвали у него улыбку, которую она рада была увидеть. Они оба замолчали и долго любовались танцующими и мерцающими огнями Мензоберранзана, наслаждаясь спокойной красотой.
Хотя оба знали, что она обманчива.
Всего пару дней спустя Закнафейн нырнул в один из темных переулков Брерина. Он считал себя глупцом за то, что пришел сюда лишь по слову Даб’най, и полагал, что идет навстречу гибели.
Просто награда была слишком высока, чтобы ее игнорировать.
В конце прямого отрезка между двумя зданиями он осторожно обогнул сталагмит, образующий правый угол извилистого переулка, и посмотрел вперед. Второй участок пути тоже был пуст, ширина прохода менялась, но не настолько, чтобы организовать засаду. Закнафейн не был знаком с этим местом, но он миновал уже достаточно строений и сталагмитов, чтобы понять: если награда ждет его, то за этим, вторым поворотом.
Он скользнул дальше неслышно, как смерть. И выглянул из-за угла.
Всего в десяти шагах от него, прислонившись к стене, рядом с открытой на всякий случай дверью находился Аратис Хьюн.
Судя по тому, как стоял Хьюн, Закнафейн мог напасть неожиданно. В руках Аратиса Хьюна не было оружия. Он кого-то ждал, но явно не Закнафейна. Нет, он поджидал Даб’най, а потому у него не было никаких причин осторожничать.
Если стремглав броситься в атаку и перехватить инициативу, преимущество будет на его стороне, и тогда бой завершится, даже не начавшись.
Но Закнафейн покачал головой и открыто вышел из-за угла, не обнажив оружия.
Лицо Аратиса Хьюна выдало его удивление. Он выпрямился, оттолкнувшись от стены, и опустил руки.
– Что ты здесь делаешь?
– Ты поджидал кого-то другого? – задал свой вопрос Закнафейн.
– Или вообще никого не ждал.
– Ты пришел сюда поразмышлять о смысле жизни? Аратис Хьюн нахмурился.
– Или обдумать хитрость, управляющую каждым твоим шагом? Измену, заполняющую твое сердце? Невозможность отличить друга от врага?
Закнафейн не останавливался, пока не оказался в трех шагах от мужчины.
– Что за чепуха слетает с твоих губ, Закнафейн?
– Ты все отрицаешь?
– Возможно, – усмехнулся Аратис Хьюн. – А что именно я отрицаю?
– Моя схватка с Дювоном была нечестной.
– Нечестной? Пари заключались открыто и для многих из нас были выгодными.
– Нечестной, – повторил Закнафейн. – Дювон смошенничал, или кто-то смошенничал в его пользу.
– Но, выходит, не слишком успешно, – сухо отметил Аратис Хьюн.
– Насколько я слышал, ты поставил неудачно.
– Спроси Джарлакса о сумках с золотом, что я для него принес.
– Это золото Джарлакса. А как насчет твоего?
– Почему это заботит Закнафейна?
– Потому что кто-то смошенничал в пользу Дювона.
– Ты обвиняешь меня?
– Обвиняю.
– Ты знаешь обычаи Мензоберранзана, мастер оружия. Подобные обвинения нельзя бросать без…
– Не вздумай воспитывать меня и учить обычаям нашего народа. Я прекрасно знаю, о чем говорю. Знай и ты: я обвиняю тебя открыто и наедине, стоя перед тобой.
– Я отрицаю твое обвинение.
– Конечно, отрицаешь, но опыт подсказывает мне, что мошенники зачастую бывают еще и лжецами.
– За схваткой следили сотни глаз, – вновь ухмыльнулся Аратис Хьюн. – Что мог я сделать…
– Квавилен Облодра, – перебил его Закнафейн.
Выражение лица Аратиса Хьюна резко изменилось, и стало ясно, что отвечать он не желает.
Ни одному из них говорить было больше не о чем.
Оба дроу обнажили оружие: два меча у Закнафейна, меч и длинный кинжал у Аратиса Хьюна.
Закнафейн первым бросился вперед, вынудив противника поднять клинки. После удара слева направо он запрыгнул на стену, оттолкнулся, совершил переворот, сразу перелетел на другую сторону и уверенно приземлился, слегка согнув колени, чтобы погасить силу удара и направить ее вперед для завершения атаки.
Теперь Аратис Хьюн, вынужденный проследить за прыжками и взглядом, и поворотом корпуса, уже не стоял прямо напротив него.
Ему пришлось повернуть меч наискосок справа налево, чтобы парировать рубящий удар правого меча Закнафейна, а затем слегка повернуться и перехватить второй выпад с другой стороны.
После этого он все же смог удивить мастера оружия, не завершив обратного блока его клинка. Вместо этого Аратис Хьюн выбросил правую руку под скрещенными лезвиями, кинжалом мастерски захватил меч Закнафейна и, развернув бедра в противоположную сторону, повернул клинок внутрь и в сторону.
Аратис Хьюн выдержал первую атаку, после чего пробежал пару шагов и запрыгнул на стену под таким углом, что второй прыжок переместил его по левую руку от Закнафейна, а третий, сопровождаемый сальто, закончился приземлением сбоку от соперника, и наемник готов был перехватить инициативу.
Вот только Закнафейна уже не было на прежнем месте.
Сразу после отступления Аратиса Хьюна Закнафейн мгновенно оценил вероятные перемещения и прыжки и сам запрыгнул на стену справа, оттолкнулся от выступа и поднялся еще выше, высоко подбросил правой рукой меч, чтобы ухватиться за дверной косяк и начать разворот к задней стене, где снова взвился вверх и перешел в сальто назад.
Даже во время прыжка он следил за перемещениями Аратиса Хьюна и перед приземлением точно вовремя подогнул ноги.
Он опустился на землю сразу вслед за Аратисом Хьюном, неожиданно появившись перед озадаченным противником. Закнафейн поднятой рукой поймал падающий меч, а левой в этот момент одновременно блокировал меч и кинжал противника, опустив их вниз, что лишало возможности отразить удар сверху.
Вот так Закнафейн поймал его.
– Мастер оружия Дома До’Урден мог получить огромное преимущество, если бы атаковал сразу, а не развлекал своего врага болтовней, – сказала своей посетительнице Верховная Мать Сулез Армго.
Две женщины склонились над чашей для прорицаний с неподвижной водой и следили за событиями, происходящими в описываемом переулке.
– Закнафейн не сделал бы этого, – ответила могущественной собеседнице Даб’най Тр’арах. Она уже не в первый раз беспокойно поежилась, гадая, не допустила ли ужасную ошибку. – Он слишком благороден для этого.
– Слишком глуп, ты хотела сказать. Он долго не проживет. Верховная Мать Мэлис безусловно приобрела отличного бойца, но, если он не станет отличным убийцей, он быстро станет гниющим трупом.