еня? И стоит ли дальше испытывать судьбу?
На поиск ответа у меня ушло несколько дней. Хотя… столько времени мне не надо. Судя по всему, я все для себя решил. Осталось только сделать последний шаг…
Перед переходом на Землю-4 меня отозвал Марк. Увел в угол помещения, подальше от техников, колдовавших у установки, положил руку на плечо.
– Артур! Действительно, пора принимать решение. Но если ты не готов к этому – не спеши. Подумай. Если надо, мы подождем. Ты наш друг, и мы всегда поможем тебе. Только не сделай ошибки. Не делай того, о чем потом пожалеешь.
– Спасибо, Марк, – скупо улыбнулся я. – Я знаю, что могу на вас рассчитывать. Я не сделаю ошибки. Мы оба с монстром не сделаем…
Марк еще несколько мгновений смотрел на меня, потом кивнул.
– Иди. Успеха наличном фронте. Здесь тебе воевать одному, мы в роли зрителей.
– Да уж. Такой спектакль вы не упустите…
Мы одновременно рассмеялись и ударили по рукам. Так с улыбкой на лице я и шагнул в «контур»…
Принять решение – одно. А воплотить его в жизнь – совсем иное. Высказать вслух то, что крутится в голове, иногда очень сложно. А иногда невозможно…
Приехав в пансионат, я около часа кружил между коттеджами и центральным зданием. Побывал в каморке, поговорил с бывшим напарником, помог ему сменить несколько перегоревших лампочек. Зашел к главврачу. Тот куда-то спешил, сказал, что замену мне уже подыскивают, и добавил, что сегодня Милена уезжает и что за ней приедет отец. Попросил не мозолить им глаза и попрощаться с Миленой раньше.
Я заверил его, что не помешаю, и пошел дальше. Потом повстречал знакомых медсестер, кое-кого из пациентов.
Разговаривая, я медленно смещался в сторону коттеджа Милены. И прилагал все усилия, чтобы не посмотреть в ее окно. Чтобы не увидеть ее, не встретить взгляд. Чтобы получить отсрочку. Духу у меня еще не хватало сказать ей «прощай». Пусть она и не поймет истинного смысла…
Какая-то пожилая пара, только приехавшая в пансионат, захотела непременно узнать, какая здесь природа, как долго идут дожди осенью и весной. И правда ли, что в парниках растут бананы.
Я отвечал в меру своей осведомленности, вспоминая услышанное здесь и прочитанное в газетах…
Так мы дошли до сада. Супруги все еще забрасывали меня вопросами, потом начали рассказывать о себе. Потом подошли две медсестры, одна из них увела супругов с собой, а вторая стала сетовать на неисправность проводки в одной из процедурных. Я пообещал сказать об этом сменщику. Напомнил об обещании привезти домашнее варенье из клубники. За починенный транзистор. Медсестра засмеялась, сказала, что сделает это завтра.
В этот момент я краем глаза зацепил раскрытое окно в комнате Милены и увидел ее саму, стоящую в глубине комнаты. Выражение лица девушки было изумленным и обрадованным. Рот приоткрыт, глаза округлены. Пальцы рук комкают то ли платок, то ли край скатерти.
Что-то с ней было не так. Но что именно, понять не успел…
Сбор вещей она начала с утра. Но на это ушло совсем немного времени. В результате был заполнен один не очень большой чемодан и одна сумка. До приезда отца еще оставалось два часа. Не зная, что делать, Милена села в кресло-качалку напротив открытого окна и стала вспоминать минувшую ночь. Первую за последние недели, проведенную спокойно. И тот парень не снился, и она не тратила нервы, напрягая воображение.
Правда, это не значило, что она о нем совсем не думала. Но сейчас делала это спокойнее. Без надрыва…
У нее было хорошее настроение. Сегодня подходит к концу срок ее пребывания здесь. И хотя в пансионате было очень хорошо, Милена устала здесь. Хотелось сменить обстановку и начать наконец работать…
Пребывая в этом настроении, она и сидела в кресле, тихонько покачиваясь и глядя в окно. Артура заметила не сразу. Просто услышала голоса неподалеку, потом увидела электрика и медсестру. Она что-то спрашивали у Артура, а тот ей отвечал.
Видимо, разговор шел о чем-то веселом. Женщина улыбалась, кивала головой. Артур подробно рассказывал, на губах играла легкая улыбка.
Он стоял лицом к окну, держась правой рукой за ствол дерева, а левую положил на пояс, засунув большой палец за ремень джинсов. Голову по привычке чуть согнул. Глаза слегка щурил, а потом широко открывал.
Эти поза, положение рук, головы, улыбка на губах вдруг вызвали у Милены странную аналогию. Она уже видела все это. Много раз. Эту же улыбку, этот прищур, эту руку, лежащую на ремне…
Показалось вдруг, что сейчас его губы дрогнут в улыбке и произнесут:
– Здравствуй, милая! Ну куда ты опять пропала? Бросила своего… Артура!
Перед глазами внезапно встала пелена, потом сквозь черную завесу вдруг проступила та самая фотография – она с карабином на плече и фигура рядом. Одна рука на ее талии, вторая на ремне. Завеса отошла еще больше, и Милена внезапно отчетливо увидела лицо этого человека.
Улыбающееся лицо Артура…
…Она тогда только приехала из Ступицино. Заскочила во двор, довольная собой и поездкой. Подбежала к Артуру, стоявшему возле джипа, прыгнула на шею. Угодила стволом карабина ему по плечу. Он тогда еще сказал, чтобы больше не таскала эту «железку». Мол, тяжело. А потом вышел фотограф. И Милена попросила его сделать снимок. «Я буду тебя охранять!» – заявила она.
Артур улыбнулся, прижал ее к себе, поцеловал в висок и шепнул: «Спасибо, милая…»
Так с улыбкой на лице и повернулась к фотографу…
«…Мамочки! – ахнула она, прижав руки ко рту. – Ведь это же он! Мой Артур! Здесь… Уже столько времени! Приехал, чтобы быть рядом со мной. Оберегать, охранять… Он устроился на работу, был каким-то электриком. Ходил рядом, говорил со мной, сдерживая себя. Я же видела его лицо, его глаза, замечала, что иногда он смотрит на меня так странно. Господи! Он же смотрел на свою любимую!..»
Остатки завесы сползали с ее памяти, освобождая заблокированные участки и показывая все, что она забыла. Работу в Самаке, редакцию и, конечно, ее Артура. Ее любимого человека. Это он!
Не в силах сдерживаться, она вскочила на ноги, сделала два шага вперед. Увидела удивленное лицо Артура, засмеялась и прыгнула прямо через подоконник.
– Артур! Артур!
Он так и стоял на месте, еще толком не понимая, что произошло. А она подбежала, как и раньше, прыгнула ему на грудь, целуя куда-то в ухо.
– Любимый мой, хороший!.. Ты ждал меня все это время!.. Как же так!..
Она ощутила, как вздрогнуло крупное тело, его руки все еще осторожно обхватили ее, чуть отвели от себя. Серые глаза встретили ее взгляд. Крепко сжатые губы разомкнулись:
– Здравствуй, милая моя! Ты все вспомнила?
Не в силах произнести ни слова, она закивала, чувствуя, как слезы капают из глаз.
– Ты помнишь меня?
Она опять кивнула, вновь целуя в щеку.
Вот теперь он поверил. Подхватил правой рукой под колени, вскинул вверх и поймал своими губами ее губы. Она с радостью ответила, чувствуя, как обжигающий жар охватывает ее тело. От внезапно свалившегося счастья голова пошла кругом, а руки задрожали.
Он здесь и рядом! Разве нужно ей еще что-то?..
Обалдевшая от такой картины медсестра беззвучно раскрывала рот и пятилась назад. Глаза едва не выпадали из глазниц. Вот так фокус!..
Министр приехал в пансионат точно к назначенному часу. Машины сразу проследовали к главному корпусу, на пороге которого стоял Морозов. Он встретил министра, коротко обрисовал состояние Милены и в конце сказал:
– Все, что мы могли сделать, – сделали. Она полностью здорова, дееспособна и может делать все, что захочет. Конечно, кое-какие ограничения на физическую нагрузку еще остались, но через несколько месяцев и их можно будет снять.
– А этот парень? Артур? – настороженно спросил министр.
– Он здесь. Уже понял, что она его не вспомнила. И решил уйти. Не мешать ей.
Министр обернулся к своему телохранителю, стоявшему поблизости, и покачал головой.
– Все же слово сдержал. И вправду, что ли, любит?.. Не человек, а сплошная загадка… Ладно, доктор, проводите меня к ней. А по пути расскажите, какие шансы у Милены восстановить память. И насколько ей это необходимо?
Морозов рукой указал направление пути и сказал:
– Шансы есть. Но они невелики. Все зависит от самой Милены. И от случая. В моей практике было два эпизода, когда человек возвращал память после какого-то стресса или, наоборот, после спокойного периода жизни. Сказать наверняка сложно… Но терять надежду не стоит.
Разговаривая, они дошли до кустарника, за которым был сад. Угол коттеджа находился метрах в сорока от дороги.
Артура министр и врач увидели одновременно. А через несколько секунд увидели, как из окна коттеджа выпрыгивает Милена и бежит к нему. С разбегу прыгает на грудь, обнимет, целует, кричит что-то…
Глаза у врача полезли на лоб. Он первым сообразил, что означает такое поведение девушки. Впрочем, и министр понял быстро. Пробормотал что-то под нос и повернул голову к врачу. Тот развел руками и прошептал:
– Это фантастика какая-то! Вспомнила-таки! Прав был парень, он своим присутствием стимулировал ее мозг. Впервые такое вижу.
– Я тоже! – процедил министр.
Кашлянул, неловко заслоняя рот кулаком, а потом вдруг тронул пальцем край глаза. Словно вытирая непрошеную слезу. Что бы там ни было, его дочь – его родная кровь – окончательно выздоровела. И, кажется, сейчас была счастлива.
Не соврал парень – они и вправду любили друг друга.
– Пойдемте. – Морозов потянул министра за рукав. – Пойдемте.
– Что?
– Не надо им мешать. Потом… потом подойдем.
Саврин прерывисто вздохнул и кивнул.
– Да. Все верно. Пошли…
12
– …Ну и что я ей скажу? Что я пришелец из другого мира. Что на самом деле Вселенная имеет несколько другую структуру, чем та, о которой она слышала. Что миров на самом деле много. И что между ними можно путешествовать. И что кое-какие миры далеко не так миролюбивы, как это выглядит в фантастических книгах. А может, сказать, что я – монстр, ставший таковым под влиянием «контура», Периметра и еще черт знает чего еще! И что она никогда не увидит родных. Не увидит никого, потому что жить будет в другом мире. И что она должна сделать выбор в течение двадцати минут. Иначе потеряет меня. А дав согласие – потеряет отца, друзей, близких… Что я ей должен сказать?!