Не став ждать конца колонны (по моим прикидкам, здесь шли подразделения пехотного батальона и подразделения усиления пехотного полка или бригады), я развернул машину и погнал в объезд. Время в запасе еще было, но надо поспешить. Кто знает, сколько дорог в городе перекрыто…
Возле здания управления стоял большой армейский джип «конда», рядом с ним – бронетранспортер. На БТРе и возле него было несколько солдат. Все с оружием, в ременных разгрузочных системах с навешенными сумками под магазины, гранаты, выстрелы к подствольным гранатометам. Каски висят на боку, пристегнутые к разгрузке или ремням. Вид у солдат деловой, спокойный. Все довольно молодые: двадцать-двадцать пять лет. У одного нашивка сержанта, у другого – ефрейторский угольник.
Мой «алдан» встретили внимательными взглядами, посмотрели на меня, отметили карабин на плече, кобуру пистолета на поясе. Я перехватил взгляд сержанта – своего ровесника, – понял, что он опознал во мне солдата. Да, этих провести сложнее. Они сразу видят, кто есть кто.
…Секретарша Голыбина на мой вопрос, можно ли зайти, только закивала и указала рукой на дверь.
– Ждет.
Часы показывали ровно десять…
10
– Командир девятой пехотной бригады полковник Замятин Николай Борисович, – представил Голыбин высокого скуластого офицера в камуфляжной форме с тремя звездами коричневого цвета на кургузых погонах. – Его части сейчас входят в город.
– Видел, – ответил я, выдерживая пронзительный взгляд карих глаз.
– А это наш бывший сотрудник, водитель отдела снабжения Томилин Артур Григорьевич. Именно он провел операцию по спасению раненых из окруженного поселка и командовал боем у моста через Изнучу.
– Наслышан. – Полковник первым протянул руку. – Говорили в штабе гарнизона. И о ваших идеях тоже знаю.
Рука у него была широкая, пожатие крепкое. Видимо, полковник увлекался штангой и гирями.
– Каких идеях? – на всякий случай уточнил я, бросая взгляд на Голыбина. Что он еще наболтал гостю?
– Разных. И о партизанской тактике, и о создании маневренных групп. И о ваших подвигах наслышан.
Начальник управления сдал меня с потрохами. Только зачем? Показать, что и в его ведомстве есть хваткие парни? Нет, на Голыбина это не похоже. Или мой бывший шеф нашел новую подработку для опытного водителя? Вроде той, что была раньше?..
Надо намекнуть ему, что в подобных подработках я больше не нуждаюсь. Хватит рисковать зазря.
Видимо, Голыбин сумел прочитать в моем взгляде (далеко не ласковом) нечто похожее, поэтому поспешил сказать:
– Полковник Замятин сам захотел с тобой увидеться. Его заинтересовали твои предложения.
Чушь какая-то! Зачем командиру бригады мнение какого-то водителя? Он и сам знает, как и что делать. Хочет, чтобы его познакомили с условиями местности? Но это можно узнать у начальника гарнизона и командиров подразделений. Что же тогда?..
– Две вещи, – словно прочитав мои мысли, сказал полковник. – Кратчайшие дороги от Самака к Латигецу и Доруче. И от Стиханска к Краменецу. В основном ты там ездил и лучше других знаешь. И второе – я хочу услышать твое мнение об обстановке на фронте.
Вот черт! Спятили они, что ли? Трубочиста не спрашивают, как гранить камни. Столяра – как лить металл. Свинью – о вкусе апельсинов. Зачем ему это?
– Вы меня ни с кем не спутали? Я не начальник гарнизона, не военный. Какое мнение могу высказать?
– И все же…
– Ладно. – Я покосился на Голыбина и подошел к карте. – Давайте по дорогам…
Взяв карандаш со стола, я начал показывать короткие и самые безопасные маршруты от города к поселкам, поясняя, где лучше и удобнее провести машины, где гусеничную технику. Где противник может организовать засаду и построить оборону.
Полковник слушал внимательно, несколько раз уточнял детали, кое-что записал в свой блокнот. Судя по его виду, он был доволен. Информация пошла впрок. Теперь будет проверять…
– А по обстановке…
Я неопределенно хмыкнул, раздумывая, выкладывать ли мысли относительно стратегического плана руководства республики по Самаку. Пожалуй, можно. Это ведь мои догадки. Вряд ли полковник в курсе, это не его уровень. Так что пусть поломает голову. Мне все равно терять нечего…
– А по обстановке говорить особенно нечего. Наступление каганата шло по разработанному плану. Самак к такому повороту дела не был готов. Все эти отряды самообороны, опорные пункты – ерунда. Магистраль, которой республика вроде бы придавала особое значение, толком не была прикрыта. По сути, она стала куском сыра в мышеловке.
– Что? – встрепенулся Голыбин. – Как это понимать?
– Так… Кто будет возводить стройку под носом врага? По уму, надо было отогнать каганат еще километров на тридцать-сорок, укрепить границу, выдвинуть сильные армейские резервы, авиацию. Тогда бы никто не рискнул лезть так нагло.
– Но у республики не хватало сил, – вставил Голыбин. Он с чего-то начал защищать руководство, узурпировав права полковника. Тот молчал, внимательно слушал, не спеша вставлять реплики.
– Зато теперь они появились! – съязвил я. – Полковник, какими силами вы располагаете? Если не секрет, конечно?
– Не секрет, – хмыкнул тот. – Пехотная бригада в составе четырех батальонов, сводного артдивизиона – батарея минометов калибра сто двадцать миллиметров и две батареи гаубиц, дивизиона ПВО, дивизиона ПТУР и безоткатных орудий. Плюс разведрота, самоходно-артиллерийский дивизион неполного состава, подразделения обеспечения.
– Ого! Это уже что-то. Только я думаю, вашей бригадой дело не ограничилось.
– Точно. Сегодня вечером подойдет еще одна бригада, двадцать вторая. Кроме того, к Тарсату передислоцируется эскадрилья фронтовых бомбардировщиков, звено истребителей и эскадрилья армейской авиации. Ударные вертолеты. Завтра утром подойдет танковый батальон.
Я удивленно присвистнул. Вот это да! Целая группировка! Да они сметут каганат в два счета! Противник прилично обескровлен и измотан, чтобы остановить бронированный кулак, усиленный пехотными бригадами и прикрытый с воздуха приличной авиагруппировкой. Похоже, республика готова перейти к решительному наступлению и отогнать каганат как можно дальше от Самака.
«Наступление начнется в ближайшие дни, – быстро прикинул я расстановку сил. – Удары нанесут в двух местах. Один – под корень основных сил противника, второй – по кратчайшему направлению к каганату, чтобы выйти к границе и перекрыть ее… А из тыла республики будут подходить новые резервы. Авиация, артиллерия, танки. Похоже, это и есть конец Орду-улема. Но тогда и Русия должна начать наступление на Харальский каганат!.. Практически одновременно с Югорской республикой…»
Я несколько увлекся рассуждениями и взял слишком большую паузу. Оба собеседника удивленно смотрели на меня, не понимая, в чем дело.
– В общем, республика нашла силы. И очень вовремя. Когда силы каганата увязли в обороне города и порядком поистрепались. Наступательный порыв еще не иссяк, но если нанести внезапный удар – они не устоят.
– Вы думаете?
– Точно. Сейчас самый лучший момент, чтобы погнать их обратно и… даже дальше. Помощи каганату ждать неоткуда. Харальский каганат увяз в боях с Русией и тоже скоро… начнет отступление. С этой стороны ждать помощи нечего. А зарубежные спонсоры не рискнут переправлять в Орду-улем технику и людей. Только если деньги. Однако чтобы обратить их в оружие и солдат, надо время. Которого у каганата скоро не будет. Орду-улем в глазах мировой общественности выглядит как агрессор, разрушитель мирных планов строительства…
Голыбин аж рот разинул. Не ожидал столь обширного анализа обстановки от меня. Но вот намеки на некоторые «моменты» ему были непонятны. Однако спросить об этом он не успел. Полковник задал вопрос первым:
– Действительно, в штабе южного направления мне сказали, что подкрепления будут идти и дальше. Удивительно, что вы угадали…
– Ничего сложного. Я, честно говоря, думал, что ваше командование позволит противнику начать штурм города, чтобы тот сильнее увяз в боях. Но, видимо, там решили, что хватит играть в поддавки. Не надо, господин полковник! – остановил я открывшего было рот Замятина. – Я все равно не смогу сказать, откуда у меня такие мысли. Интуиция… Или спонтанный анализ с учетом всех деталей. Примите как версию частного лица. Командование будет наращивать мощь южной группировки и дальше. Прежде всего за счет высвободившихся частей с западного и восточных фронтов. Ведь сопротивление Южно-Югорского и Алтайского анклавов практически сведено к нулю, не так ли?
– Так, – кивнул полковник.
– Вот. Больше чем уверен – и остальные образования скоро прекратят всякое сопротивление.
– Может быть. Было бы хорошо… Но сейчас речь идет о южном фронте.
– Да, конечно.
Я опять подошел к карте, секунду подумал, стоит ли говорить, а потом мысленно махнул рукой и изложил Голыбину и Замятину свои мысли по предстоящему наступлению югорских войск.
– Два удара. Две задачи. Отсечь основную группировку от тылов и перекрыть пути отхода и подхода. Двух бригад, конечно, мало, в течение двух-трех дней прибудут остальные части. Полковник, ваши бригады ведь входят в состав какого-то корпуса?
– Верно, – с небольшой заминкой подтвердил тот. – Шестой пехотный корпус.
– Сколько там бригад? Не меньше пяти?
– Семь.
– Танки, артиллерия, другие средства усиления… Думаю, корпус прибудет сюда в полном составе. Авиацию подтянут, сколько позволит запас. Удар по каганату должен быть внезапным, мощным и неотразимым. А когда Орду-улем окажется прижат к стене, его верхушке поступит предложение. Либо капитулировать, либо… оперативно-тактические ракеты у республики еще есть? Хотя бы десяток?..
Полковник засмеялся и кивнул. Такой исход событий его устраивал.
– Думаю, для каганата вытащат последние запасы.
– Последние не вытащат. Они для других. Но кое-какие закрома растрясут.
Замятин опять покивал, глянул на карту, на Голыбина, на меня. Согнал с лица улыбку, кашлянул. И, внезапно посерьезнев, задал вопрос: