Я подошел к столу, сел на стул и взглянул в глаза «тестя».
– Что с Мартином? – спросил министр.
– Жив. И второй парень тоже. Я не убийца, как вы представляли меня, и не псих.
– Зачем ты пришел?
– Разве редактор не сказал? Я ищу Милену. Знаю, что она была ранена и что вы вывезли ее сюда.
– Вывез.
– Где она сейчас?
Саврин глянул на часы, стоящие перед ним. Наверное, прикидывал, сколько понадобится времени охране и полиции, чтобы прибыть сюда. Да нет, не наверное, а точно так думал. Я видел это. Как и в прошлый раз. Может быть, мне следовало сделать еще одно усилие и просто высмотреть в его голове точное местонахождение Милены? Но я не знал, как это сделать.
Между тем Саврин скрестил пальцы и положил руки на стол.
– Зачем это тебе?
– Я хочу ее видеть! Я хочу знать, что с ней, в каком она состоянии.
– Что же ты раньше не хотел? Что же ты пропадал три недели неведомо где и только сейчас заявился сюда требовать ответа?!
– Не мог я раньше. Потому и приехал сейчас. Где она?
Мой голос начинал звенеть, что было очень нехорошо.
Но еще более нехорошо было то, что я ощутил внутри шевеление зверя. Хотя нет, это не зверь. Это я сам в личине монстра. Сейчас личина была готова выйти наружу и показать себя во всей красе. Чего допускать никак нельзя. Министр не должен пострадать ни при каких обстоятельствах. Саврин помрачнел. Лицо, и без того суровое, стало темнее тучи. Скулы вздулись, глаза смотрели с неприязнью. Подбородок закаменел. Скрещенные пальцы покраснели.
– Это моя дочь! Моя кровь! И я не позволю, чтобы всякие там портили ей жизнь своим присутствием. Хватит! Она уже хлебнула с тобой. Пусть живет спокойно!
– Хлебнула? – Мой голос вдруг стал спокоен и тих. – Спокойно? Что вы себе навыдумывали о нас? Что я держал ее при себе собачонкой? Или что заставлял жить вместе? С чего вы взяли, что нам было плохо? В конце концов, куда вы лезете? За дочь боитесь? А когда она жила на пороховой бочке, не боялись? Когда она шастала по окраинам Самака, рискуя влететь в переделку, спали спокойно?
Я держал себя в руках, но голос все равно начал уходить на низкие тона. Еще немного, и он взревет инфразвуком, и министр на себе ощутит истинный голос монстра.
– Милена давно взрослый и самостоятельный человек. И не вам решать, как и с кем ей быть. Или вы решили всю жизнь продержать ее возле себя в качестве собачонки?!
Этого он не вынес. Вскочил, яростно дыша и сверля меня бешеным взором. Ударил кулаками по столешнице.
– Да кто ты такой, чтобы говорить обо мне и моей дочери? Проходимец! Негодяй! Дочь мою тебе отдать? Да ни за что в жизни!
– Слушай, папаша! – Я тоже упер кулаки в стол, но опомнился и быстро убрал. Чтобы ненароком не поломать мебель. – У меня нет времени рвать глотку, доказывая тебе прописные истины! Быть мне с Миленой или нет – решать нам с ней. Мне нужно знать, где она. И если ты думаешь, что сумеешь упрятать ее, то глубоко неправ. Я найду ее хоть у черта на куличках! Пусть это и займет больше времени.
– Никогда…
– Точно! – перебил я его. – Ради нее я готов на самом деле свернуть горы! И никто мне в этом не помешает! Ни идиот-отец, ни его долбанутая охрана, ни полиция, которую уже вызвали сюда. Я найду ее, чего бы мне это ни стоило. Не для того я с того света вылез, чтобы потерять Милену! Не для того я столько миров прошел, чтобы встретить ее!
В запале ссоры я несколько утратил контроль и начал говорить вовсе несусветные вещи. Да еще голосом, от которого кровь в жилах стыла и не у таких молодцов.
Последние слова вырывались уже из пасти монстра. Министр побледнел и смотрел на меня расширенными от изумления и страха глазами. Но именно в этот момент он услышал сказанное. И еще больше вылупил глаза.
– Что значит – с того света?
– Значит, что подыхать мне рано! И что, не увидев Милену, я отсюда не уйду. А если сюда кто-то войдет – пусть пеняет на себя! Этот город исчезнет с лица земли, если меня попробуют остановить! Ты, тупой самовлюбленный родитель, до сих пор не понимаешь, что она для меня – всё?!
Саврин побледнел еще больше, хотя куда уж еще, без размаха выбросил вперед правую руку, целя мне в подбородок. Это был удар профессионального боксера. Быстрый, точный, незаметный. Попади он в цель – нокаут гарантирован. Но удар прошел мимо. Я увидел его еще до того, как сигнал от мозга достиг мышц правой руки и плеча. Это считанные доли секунды, но для мутанта такие скорости вполне приемлемы.
Короткий уклон, кулак просвистел у уха и ушел вниз. Министр слегка потерял равновесие, но я не стал бить в ответ, хотя Саврин подставился под идеальный апперкот. Просто подождал, пока он вернет себе устойчивость.
– Адрес! – почти спокойно сказал я. – Адрес. И диагноз врачей.
Саврин, видимо, никогда раньше не промахивался. По этому смотрел на меня удивленным взглядом, не зная, что сказать.
– Не тормози, министр! Где она?
– Ты ее не найдешь!
– Три, от силы четыре дня. И где бы она ни была, я ее отыщу. Гарантия. Слово офицера!
Эту фразу я произнес один раз жизни. В Ругии. Лично сенатору Авьялину. Никогда до и после повода для такого заявления не было. Да и сейчас вроде нет. Но язык сам выдал такое. И обратно их не вернуть…
Саврин, окончательно переставший понимать происходящее, тупо уставился на меня, и вдруг… стих. Разогнул корпус, развернул плечи. И вполне нормальным голосом спросил:
– Ты… офицер?
Сказав «А», надо говорить «Б». Либо вовсе молчать. А терять мне было нечего. Никто в этом мире не мог сделать мне ничего плохого.
«Да и во всей вселенной! – вдруг вылез наружу монстр. – Никто и никогда…»
– Командир отдельной бригады оперативного назначения полковник Томилин! – отчеканил я, инстинктивно принимая стойку «смирно». Вот черт, и в меня забили это!..
– К-какой бригады? – Саврин вообще перестал понимать происходящее и от того бросил свой менторский тон. Даже злость сошла на нет.
– Отдельной.
– Я о ней ничего не слышал. Какой страны?
– Государство Ругия. Ты не знаешь, где это! – перебил я открывшего было рот министра. – И это сейчас не важно. Мне нужен адрес. Я увижу Милену, и мы вместе решим, как быть дальше. Только мы!
В этот момент входная дверь с силой распахнулась, врезав по стене, и в кабинет залетели три человека. Двое полицейских и второй телохранитель Саврина – Дима. У всех в руках пистолеты, лица красные, глаза круглые, дышат через раз. Принесла нелегкая…
Я даже не стал поворачиваться, увидел их отражение в приоткрытом окне. Изображение было не очень четким, но глаза монстра без труда различили даже капли пота на висках Димы.
– Шеф! – вскричал Дима, переводя отчаянный взгляд с министра на меня. – Вы в порядке?
А министр смотрел на меня. Глаза застыли, на лице неописуемая смесь выражений – от изумления до отчаяния. Теперь он вообще ничего не понимал. Но зато перестал видеть во мне врага. Что уж его убедило, не знаю.
Полицейские, видимо, предупрежденные секретаршей и видевшие тела обоих охранников, смотрели на меня с опаской, тиская пистолеты в руках. Хватать меня они не решались. Ждали команды министра.
– Шеф?
Дима сделал пару осторожных шагов вперед. Застав вполне мирную картину взамен той, что нарисовало его воображение, он был выбит из колеи и не знал, что делать. По крайней мере он не прыгал на меня с кулаками. За это я сразу решил не причинять ему вреда и по возможности беречь. Умные телохранители всегда на вес золота.
– Оставьте нас! – вдруг сказал министр. – Выйдите. Мы… разговариваем. Что с Мартином?
– Лежит в приемной. Без сознания.
Министр перевел взгляд на меня.
– Жив, – ответил я на невысказанный вопрос. – Легкое сотрясение мозга. Или среднее. Пару дней будет плохо, но врачи быстро поставят на ноги. Однако в течение полугода запрещены любые травмы и спарринги.
Саврин одарил меня еще одним невыразимым взглядом и повторил приказ:
– Оставьте нас. Вызовите врача. Без разрешения не входите.
Дима, кажется, понял. Жестом позвал полицейских, пропустил вперед и вышел последним, плотно прикрыв дверь. Вот это точно профи…
– Значит, только вы решите, что вам дальше делать? – вдруг без всякого перехода спросил министр.
– Да, – вполне нормальным голосом ответил я.
– Боюсь, не выйдет.
– Почему?
Вместо ответа министр вдруг коротким жестом руки предложил мне сесть, скрылся в комнате отдыха и вышел оттуда с бутылкой водки и двумя рюмками граммов на пятьдесят. Разлил водку, подвинул рюмку мне. Приподнял свою и залпом выпил. Я последовал его примеру. Хотя и не любил водку, но отказываться не стал. Саврин явно шел на примирение.
– Встреча с ней ничего даст, – сказал он глухим и до невозможности мрачным голосом.
– Что случилось? – спросил я, холодея от предчувствия чего-то страшного. И спешно прикидывая, сможет ли Новистра помочь, если Милену искалечило.
– Она… В общем, она ничего не помнит.
– Потеря памяти? Она забыла все?
– Не совсем. Она забыла события последних лет. Черт знает, как это называется! – воскликнул вдруг министр, хлопая по столу.
– А что говорят врачи?
– Врачи? Говорят – что это бывает. Что ничего страшного. Что есть шансы на выздоровление.
– А она… Вменяема?
– Что? А-а… Да. Мыслит, разговаривает, ведет себя нормально. Только не помнит ничего.
– Тогда действительно есть шанс, что память вернется.
Саврин поднял на меня мутный взгляд, ничего не сказал и опять разлил водку по рюмкам. Но пить не стал.
– Тебе откуда знать? – буркнул он.
– Знаю. Я сам терял память. На несколько месяцев. И вернул ее.
Он вновь мазнул по мне взглядом, вздохнул.
– Вижу, ты успел многое пережить. И память терял, и бригадой командовал… Где и когда успел?
– Это не важно.
Настроение у меня пошло резко вверх. Милена жива и практически здорова. А то, что у нее амнезия, – волнует меня меньше всего. Вылечим. Новистра поможет или время, главное – я ее найду.