Улыбка застыла на моих губах, намертво приморозив язык, чтобы не брякнул что-нибудь некстати. Вид у Милены был такой печальный, что я едва сдерживал себя. Хотелось обнять ее, прижать к себе, как раньше, поцеловать…
Вместо этого я обнимал дерево, снимая с него кору. И опасаясь отпустить опору…
– Что с тобой, Артур?
– Со мной?
– У тебя лицо такое напряженное. Я тебя чем-то расстроила?
– Да нет… Просто подумал…
– О чем?
– Позавидовал твоим приятелям.
Милена чуть смутилась, отвела взгляд.
– Чему тут завидовать? – спросила с легким кокетством.
– Не чему, а кому…
– Пойдем обратно? – сменила она тему. – Скоро обед.
– Да, конечно, пойдем.
– И опять ты ничего не рассказал! – вспомнила она. – Снова я говорила!
– У тебя это так здорово получается. Я с удовольствием слушаю.
– Хитрюга!
– Есть немножко…
Милена притворно дует губки и слегка щурит глаза. Ее глаза более внимательно смотрят на меня. Я подмигиваю ей и протягиваю руку, чтобы помочь спрыгнуть с бордюра.
– Ты проголодалась?
– Чуть-чуть.
– Вечером сходим к озеру?
– Если дождя не будет. Обещали после обеда.
– Ничего не будет. Видишь, небо чистое.
– Посмотрим…
– Хорошо…
Все шло нормально, но я почти каждую минуту ловил себя на том, что хотел назвать ее так, как привык раньше. Обнять, притянуть к себе, поцеловать… Несколько раз останавливался в последнее мгновение.
И несколько раз ловил на себе удивленные взгляды Милены. Мои порывы не остались незамеченными.
За всеми моими маневрами внимательно следил главврач, но не влезал в наши отношения. И наверняка докладывал министру о каждом шаге.
Так все и шло. Я выполнял необременительные обязанности электрика, благо сменщик и мой предшественник держали технику в отличном состоянии. А остальное время посвящал тренировкам и Милене. Стараясь не переборщить…
Занятый своими делами, я несколько упустил из виду обстановку в мире. Впрочем, ничего особенного и интересного для нас не происходило.
Русиния добила остатки сопротивления обоих каганатов и заставила их капитулировать. Немногочисленные отряды наемников еще продолжали подпольную войну, перейдя к диверсионным методам, но в целом война была закончена.
Государство спешно восстанавливалось, зализывая тяжелые раны и латая порванные связи.
Внешние враги вынуждены были принять новую данность, хотя и не оставили попыток дестабилизировать обстановку. Насколько это возможно было сделать.
В общем, действительно ничего важного с нашей точки зрения. И я со спокойной совестью забросил работу по сбору и анализу остановки, тем более что персонал базы успешно с этим справлялся.
Парней видел нечасто. Они усиленно «чистили» сектор, ставя блокирующую аппаратуру и ища колонии противника. В этот мир забегали редко, только чтобы проведать меня и узнать, что нового с поиском датлайцев. Как могли, подбадривали, отвлекали от тяжких дум. И снова исчезали.
А через десять дней после начала моего «дежурства» в пансионате вызвали в Самак по инкому…
Меня встретили Антон и Марк. В форме, с оружием, с разгрузками. Вместе с ними в Самак перешли Бутурмен с двумя бойцами. Они тоже были в полной сбруе. Со своими пушками – основным оружием прикрытия и поддержки.
– Вы куда это? – спросил я, удивленно разглядывая всех.
– Мы выследили западную группу датлайцев. Они сейчас готовят переезд из Колумбии в САС. Либо хотят сменить место дислокации, либо готовят запасную базу. Попробуем накрыть на аэродроме.
– Да вы охренели! Лезть на аэродром! Да там полно солдат!
– Кроме десятка охранников, никого. Это небольшая площадка, годная только для вертолетов. На нем датлайцы долетят до столичного аэродрома Колумбии и уже на «Боинге» полетят в Америку.
Дежурный техник развернул ко мне экран компьютера и показал увеличенное изображение площадки. Спутники, до сих пор висящие на орбите планеты никем не обнаруженные, исправно показывали все, что попадало в поле их зрения.
Я увидел небольшой прямоугольник грунта на окраине тропического леса, костры по углам, крохотные фигурки людей и похожую на жука тушу вертолета. Техник дал еще большее увеличение, и стало возможным различить людей и оружие в их руках. В этот момент я и увидел датлайцев. Три затянутые в черную форму фигуры. Вокруг человек пять охранников, чуть в стороне – еще пятеро. Действительно, полная готовность к отлету…
Решение созрело мгновенно. В ту секунду, когда я смотрел на датлайцев и вертолет.
– Я иду с вами!
– Чего? – повернулся ко мне Марк, поправлявший разгрузку. – Куда?
– Туда.
Антон, что-то обсуждавший с Бутурменом, прервал фразу и внимательно посмотрел на меня.
– Зачем? Думаешь, мы не справимся?
– Не думаю. Но пойду с вами.
Антон покосился на бойцов и техников, подошел ко мне, подхватил за локоть и подтолкнул к двери в другую комнату.
– На пару слов…
Я послушно последовал за ним. Едва мы вошли в комнату, Антон закрыл дверь и развернул меня лицом к зеркалу.
– Глянь на себя.
– Ну?
– Что ну? Что ну? Да у тебя на роже написано, где ты сейчас и о чем думаешь! Какая, к черту, операция? Какая сшибка, если ты мыслями в пансионате!
Я молчал. Антон был прав, кругом прав, но он забыл, что я один из них. И не могу бросить друзей в такой ситуации. Впереди бой, не сидеть же в тылу… И потом… Черт его знает, что потом, но оставаться в стороне нельзя!
– Чего молчишь? Застыл как истукан! Не дури! Без тебя сработаем, не лезь в таком состоянии под пули! Артур!
Вспышка ослепительной ярости на миг затопила мозг. Я аж вздрогнул от скрутившего меня приступа. Поднял взгляд на Антона.
Тот смотрел на меня с выражением досады и сочувствия. Потом вдруг мигнул, широко раскрыл глаза и раскрыл рот.
– Епона мать!
– Чего? – немеющими губами спросил я, чувствуя, что что-то со мной происходит. – Что такое?
– Ч-черт! Ты так заикой сделаешь!
Антон вытер рукавом вспотевший лоб и прерывисто вздохнул. Его взгляд все сверлил меня словно бурав.
– Да что такое?
– Глянь на себя.
Я повернулся. Вроде ничего… Хотя… Кайма белка глаза была красноватого цвета. Но быстро бледнела.
– Что-то с глазами?
– Что-то? Я думал, что выражение – глаза метали молнии – это образное выражение.
– В смысле?
– Твои глаза стали красными. На какую-то секунду… Все белки затопило. А потом… красный цвет сошел.
– Это сосуды полопались, – сообразил вдруг я. – Кровь… И быстро ушла. Это не я, это он…
– Что?
– Монстр. Его работа…
Антон снова вытер лоб и вздохнул.
– Ну куда тебе на дело, когда из тебя прет эта дрянь?! Опомнись, Ромео!
Вспышка ярости прошла так же внезапно, как и началась. Стало как-то пусто на душе. Зато в голове посвежело. И я понял, что Антон прав. А я, дурак, этого ни черта не понимал!
– Уф-ф!.. Это называется капут!
– Ага! – Антон подбросил «форм» в руке и хлопнул меня по плечу. – Не шути так больше. Заикой сделаешь.
– Ладно, брат, прости. Совсем мозги отключило. Но смотри! На следующее дело я иду с вами!
– Железно! Даже дадим оружие подержать…
Я невольно усмехнулся и ткнул Антона в грудь, спрятанную под разгрузкой и броником.
– Пошли. Пора уже…
…И я впервые наблюдал за операцией со стороны. По экрану компьютера. И понял, что во сто крат легче самому быть в гуще событий, чем смотреть за боем издалека. Да еще когда там твои друзья…
«Это надо заканчивать! – мелькали мысли. – И прыжки по мирам, и постоянные бои, и смертельный риск, и нервотрепку ожидания и незнания. Хватит с нас! На всю жизнь навоевались… Хватит!..»
– Ты грустный. Что случилось? – Глаза Милены смотрели вопросительно и сочувствующе. – Тебе плохо?
– Да так, не обращай внимания. Мелочи. У тебя как дела? Как день прошел?
– Нормально. Погуляла, хотела искупаться, но доктор не разрешил. Говорит, вода холодная. Хотя такая жара стоит.
– Он прав. Тебе лезть в воду не стоит.
– А тебе можно!
– Ну, я же мужчина…
Милена недовольно фыркнула и пожала плечами.
Погода действительно преподнесла сюрприз. Резко потеплело, температура зашкалила за двадцать пять, словно вернулось лето. Вода в озере стала вполне приемлемой для купания. По крайней мере для меня.
Кое-кто из пациентов пансионата тоже полез в озеро, остальные либо не решались, либо были остановлены врачами. В том числе и Милена.
Мы сидели на берегу озера на скамейке рядом с пляжем. Смотрели на заходящее солнце, на воду и разговаривали. Один из редких моментов, когда были совсем одни. Милена действительно выделяла меня из всех, но относилась скорее как к другу. А я, обрадованный даже этим, не спешил форсировать события. Пусть даже друг. Все лучше, чем никто.
– А ты чего недовольная ходишь? И губы надула.
– Да ничего, – уклончиво ответила Милена.
– Что-то произошло?
Она с минуту молчала, глядя на воду, сверкавшую в лучах солнца. Потом вздохнула и сказала:
– Понимаешь, врачи говорят, что я здорова. Совсем. И что потеря памяти никак не отразится на мне. Можно жить, работать. Из памяти ушел небольшой отрезок, последний год или чуть больше.
– И что?
– А то! Мне кажется, это очень важный отрезок. Что-то важное произошло за это время. Отец говорил, что я работала в газете в Самаке. Обещал свозить туда, заново познакомить с редактором газеты, с коллегами. Но я вижу, что он что-то не договаривает. Что могло произойти? Когда?
Теперь молчал я. Чтобы не выдать себя голосом. Интуиция у девочки развита потрясающе. Сумела догадаться обо всем. Теперь еще поймет, в чем именно дело, и тогда…
А что тогда? Будет искать своего возлюбленного? Больше напоминает сюжет мелодрамы.
– А ты бывал в Самаке?
– Я? Гм!.. Да, бывал… Пару раз. Проездом…
– Может быть, мы даже виделись там… – задумчиво произнесла она. – Я бы хотела туда съездить. Теперь мир, война позади. Это не опасно.