– Вы всерьез думаете, что взрослые Халл живут в почве? – пробурчал Уолр, дергая ремни. – Это только личиночная стадия… и для спаривания… и ритуальная… и погребальная… но в последнем мы схожи с вами. Кстати, учтите: если я погибну, вы должны похоронить меня в почве. Никакой кремации, никакого космического погребения…
Он издал странный рыкающий звук и дотянул все-таки пряжки ремня до защелкивания. В тот же момент бот отстыковался от «Твена» и начал маневр отдаления – резко, без включения гравикомпенсации.
– Как ты прижал Марка, мальчик? – спросил Валентин.
Тедди на обращение командира не обиделся. Напротив, подумал, что это знак вхождения в команду.
– Я ввел в его разум червя. Некоторое время назад.
– И Марк тебя отпустил?
– Взаимное гарантированное уничтожение. Если он убьет нас, червь сработает и убьет его. Если я не остановлю червя, он успеет нас убить. Он ведь теперь может взорвать планету?
– В чем гарантия, что он не сделает это, вычистив память? – Валентин сказал это, и с тоской подумал, что без установленных Ракс боевых блоков Марку не хватило бы сил устроить всепланетный геноцид.
– У него не будет гарантии, – сказал Тедди.
Наконец-то включились компенсаторы, в боте наступило что-то похожее на обычную силу тяжести – только примерно в три четверти земной. Горчаков посмотрел на мальчишку-системщика, втиснувшегося рядом с Лючией. Похоже было, что парень чего-то не договаривал. Вид у него был одновременно и виноватый, и торжествующий.
– Уверен? – спросил Валентин.
– Угу, – коротко отозвался Тедди.
Валентин кивнул.
С парнем что-то было не так. Он вытащил их из смертельной передряги, ухитрился предугадать действия Марка и заложить в него вирус… Стоп. Почему он пошел на такой шаг, достойный взрослого параноика, а не восторженного юнца?
Но об этом он подумает позже.
– Анна, как можно скорее выведи нас в тень планеты, – сказал он. На экранах были видны молчаливо сближающиеся «Твен» и чужой гигантский корабль. Любой из них был способен уничтожить удирающий катер в любой момент. И если «Твена» сдерживала цифровая бомба, то, что помешает кораблю Стирателей?
Ладно, об этом он тоже подумает позже. Если их уничтожат, то смерть, скорее всего, будет мгновенной.
Бот, судя по экранам, наращивал скорость. Корабли сближались, но никак не реагировали. На краю видимости уплывал по орбите несчастный звездолет с Невара.
– Ксения…
Третья-вовне повернула голову.
– Ты ничего не хочешь сказать? О происходящем?
– Командир, я ожидала появления Стирателей. Но то, что случилось с вашим кораблем… – женщина замолчала. – Нет, наверное, я это допускала. Мы не любим искинов. Мы считаем их непредсказуемыми и враждебными. Но ваш… Марк… он казался стабильным. И слишком глупым, чтобы войти в альянс с врагами.
Тедди негодующе фыркнул, но смолчал.
– Кто-то еще может что-то сказать? – повысил голос Валентин.
Вначале ответа не последовало.
Ученые были слишком растеряны происходящим. Экипаж, понимающий ситуацию лучше, видимо был перепуган еще сильнее.
Потом Соколовский смущенно произнес:
– Вы знаете, Валентин… Марк вел со мной какие-то странные разговоры. Являлся в роли персонажа Марка Твена, говорил о рабстве, о свободе.
– И со мной, – не отрываясь от пилотирования, произнесла Мегер.
– Он говорил и со мной, – неловко сказал Бэзил. – В образе капитана Стормфилда. Обсуждал рай и ад.
– А со мной говорил как таинственный незнакомец Филипп Траум, – признался Матиас смущенно. – Вероятно, из-за моего австрийского происхождения. Ну, вы же читали, полагаю? Нет? «Удивительно, что ты не задумался над тем, что твоя вселенная и все сущее в ней – сон, видения, греза! Удивительно, ибо она безрассудна, вопиюще безрассудна, как ночной кошмар…»
– Дьявол, – пробормотал Валентин.
– Нет, Траум не дьявол, он Сатана-младший, племянник падшего ангела… – поправил Матиас.
– Да хоть Ахура Мазда! – не выдержал командир. – Полагаю, наш мудрый искин поговорил с каждым, кроме меня, при этом найдя подходящего персонажа из книжек Твена? Мейли, кем он был с вами?
– Джон-китаец из Нью-Йорка, – ответила Мейли. – Честно говоря, я не поняла, кто он такой и чего хотел. Вел разговоры на расовые темы, пока я не сказала, что это выходит за рамки этики.
– И никто не рассказал мне о странном поведении Марка? – риторически спросил Горчаков. – Никто!
– Командир, но зато ясно, что с вами Марк общаться побоялся, – сказал Гюнтер.
Валентин вдохнул и выдохнул. Спросил:
– Сколько до тени планеты?
– Семь минут, – отозвался Алекс. – Плюс-минус десять секунд.
– Выводите нас к точке, где приземлились катера с неварского корабля, – ответил Горчаков. – Мы должны пройти над ней на высоте три-четыре километра, пока планета закрывает нас от «Твена» и чужака. Кто из ученых имеет опыт прыжков с парашютом?
– Тут есть парашюты? – оживилась Мейли. – Я прыгала.
– Если конструкция похожа на нашу, то я рискну, – внезапно отозвался Двести шесть – пять. – Мне нравится ваш план.
– Я прыгал, – сказал Уолр. – На какой вес рассчитаны ваши парашюты?
Горчаков оставил вопрос без ответа – он смотрел на Бэзила. Британский ученый вызывал у него наибольшие сомнения.
– В молодости я был чемпионом Оксфорда по прыжкам на точность приземления, – невозмутимо сказал Бэзил.
– Ого! – не удержался Горчаков. – Значит, опыт есть у всех?
– Опыт есть, – произнес Гюнтер. – Но парашютов на катере двенадцать.
Он помедлил мгновение.
– Я могу увести бот дальше и совершить посадку на виду у «Твена». Полагаю, ничего страшного не случится…
– Вообще-то пилотирую я, – прервала его Мегер.
– Уводить будет автопилот, – ответил Горчаков. – А с парашютами разберемся.
Анге хотела выкопать для погибших могилу. Не просто хотела, а настаивала, до криков, до истерики. Пусть Лерии, Казвар и Тиссе были врагами, пусть они пытались их убить – но бросить тела своих на чужой планете, оставить их аборигенам, для вскрытия и изучения…
Криди успокаивал ее больше получаса, напоминая и о появившемся в небе чужом неведомом корабле, и о поврежденном челноке («Реактор не должен взорваться, но может произойти утечка радиации…» – не то с излишним оптимизмом, не то сам себя убеждая, пояснял он).
Сама того не зная, Анге каждой минутой давала экипажу «Твена» шанс на спасение. И одновременно приближала тот миг, когда компактный реактор, чудо техники Невара, все-таки взорвется.
Спасли положение Ян и Адиан. Не сразу, но они поняли, что происходит. И стали жестами и рисунками предлагать бросить тела в горящий челнок.
Вначале Анге возмутилась. Традиция огненного погребения была для нее не столь отталкивающей, как для обитателей Халл-3, скорей уж выглядела архаичным религиозным обрядом из глубокого прошлого, когда «дети солнца» сжигали своих мертвецов (а порой и тяжело больных) в искренней вере, что лишь это заставляет Солнце вновь всходить по утрам. Потом Криди напомнил ей, что это лучший способ защитить тела от прожорливых хищников и любопытных аборигенов.
Анге согласилась. Мысль, что ее сородичей будут терзать инопланетные хищники или резать скальпелями ученые аборигенов, оказалась куда неприятнее кремации.
Ян и Адиан отнесли тела к развороченному, вяло догорающему челноку и, под руководством Криди, без всяких сантиментов бросили в огонь. С неожиданным удивлением Анге обнаружила, что дружелюбные «лошадки» относятся к мертвым, причем и павшим от их рук, совершенно спокойно, без душевных терзаний. Это что же – их природная особенность? Раз мертв, то и говорить больше не о чем, и переживать не стоит? Или бушующая на планете война вытравила из них излишнюю сентиментальность?
С легким страхом Анге решила, что дело как раз в войне. Смерть стала привычной частью повседневной жизни, утратила свой сакральный смысл. И ей самой, похоже, предстоит пройти этот путь – Анге была уверена, что ничего еще не закончилось.
А еще ей было жутко от того, с какой ловкостью, быстротой и хладнокровием Криди свернул Тиссе шею. Это не было выплеском древних инстинктов, непроизвольной реакцией хищника на врага – в таком случае Криди выпустил бы когти, достаточно острые и длинные, чтобы вспороть человеку артерии. Но Криди предпочел обойтись без луж крови и длинной агонии. Он сломал девушке позвоночник. Пусть шея у «детей солнца» и была традиционным «слабым местом», но кот, со своим небольшим ростом и маленькими лапками, должен был специально готовиться к такому приему.
Криди, ее любимый Криди, тренировался убивать людей! Раньше она понимала это умом, но лишь теперь осознала в полной мере.
– Анге?
Она посмотрела на кота.
– Нам надо обсудить дальнейшие действия, – сказал Криди. – Проблема с заговорщиками, можно сказать, решена. Полагаю, что их больше нет.
– Кроме тебя, – заметила Анге.
Криди выдержал ее взгляд.
– Да. Кроме меня. Но я уже бывший заговорщик. Я не стану следовать указаниям клана. Вселенная – слишком странная и опасная штука, чтобы мы вспоминали былые обиды и дрались между собой. Что было, то прошло.
– Слово? – спросила Анге.
Криди мгновение помолчал. И сказал:
– Клянусь, я никогда не убью ни одного из «детей солнца». Клянусь, я приложу все силы, чтобы Помнящие забыли о мести.
– Я верю тебе, – сказала Анге. Вздохнула, смиряясь со случившимся в прошлом. Надо было думать о будущем. – У нас не так много путей, Криди. Мы можем остаться на планете. Улететь… подальше отсюда. И прожить жизнь, вдвоем или с местными.
– Мы не оставим потомства, время сотрет наши следы, – сказал Криди.
– Мы и так не оставим, – мягко ответила Анге. И невольно засмеялась: – А какие интересные у нас могли бы быть дети!
– С пушистым хвостом и длиннющими ногами, – Криди окинул ее взглядом, в котором было куда больше мужского внимания, чем Анге перепадало в обычной жизни. – Но мы можем вернуться на корабль. Этот челнок исправен.