Валентин на миг прикрыл глаза. Вздохнул.
– Ладно. Допустим. Ты считаешь, что это вообще возможно? Мы сумеем долететь до Ракс на этой скорлупке?
– Если войдем в варп, то принципиальной разницы уже не будет, – хладнокровно ответила Ксения. – Как это у вас называется… пузырь Алькубьерре? Мы сожмем пространство перед собой и расширим его позади корабля. Проскользнем от звезды к звезде по квантовой пене, за пределами реальности.
– А мне предлагали место старпома на «Элизиуме», – сказал Валентин неожиданно.
– Хороший корабль, – согласилась Ксения. – Есть очарование в старомодной роскоши.
Валентин вздохнул. Поглядел на Криди и Анге, тревожно вслушивающихся в их разговор.
– Придется убедить их лететь на Ракс.
– Я объясню, что мы направляемся за помощью.
– И что-то надо сказать нашим гостям с Соргоса.
Ксения кивнула:
– Да, я думала, чем их занять. Попрошу их вымыть полы, прежде чем начнется разгон.
Свои каюты, точнее – кубрик с двумя спальными закутками и общим пространством, были лишь у капитанов, чему Валентин не удивился.
Он некоторое время слонялся по небольшой каюте, неловко поглядывая на фотографии, где улыбались две одинаковые женщины (у капитана было две жены-близняшки? Или это просто семейное фото: жена и свояченица?) и махали руками две пары мальчишек-близнецов. Еще с одной фотографии смотрел сурового вида мужчина. Сам капитан? Фото были старомодные, напечатанные на пластике, движения и улыбки были плавные, словно в воде. Капитан от кис почему-то пренебрег фотографиями, зато на стене висело рельефное панно из пластика или гипса с отпечатками лап – большими и маленькими. Повинуясь неосознанном порыву, Валентин понюхал странный барельеф. Да, инстинкт его не обманул. Отпечатки пахли травами и цветами, каждый своим набором. Удивительно, он почему-то не думал, что кисы так полагаются на запахи…
На столе лежали бумаги и какие-то устройства, которые могли быть как научными приборами, так и аналогом плеера или иного развлекательного устройства. В одном шкафу обнаружился комплект юбок и коротких штанишек. Валентин смущенно прикрыл дверцу. Одежда кис напоминала детские маскарадные костюмы. «Кто у нас будет кроликом? А кто Котом в сапогах?»
В другом шкафу висели два комбинезона и что-то вроде парадного мундира, яркого, бело-оранжевого, с разноцветным «фруктовым салатом» орденских планок. Удивительно, что у другого разумного вида знаки отличия имели почти такой же вид, как и на Земле… В ящиках Валентин нашел упаковки с бельем, футболками, носками – тоже совсем обычными на вид и вроде как его размера… Внезапно Горчаков почувствовал, что его собственная одежда, несмотря на всю антимикробную пропитку, уже изрядно попахивает потом.
– Да гори оно все огнем, – выругался он. Разделся, попытался помыться в крошечной душевой, но вот здесь, к своему стыду, с управлением не справился. Удалось лишь пустить воду в раковине. Он намочил одну футболку и обтерся, потом переоделся в чистую одежду мертвого капитана «детей солнца». Вроде как все подходило, только трусы были маловаты.
Потом он обнаружил предмет одежды, который, без всякого сомнения, являлся лифчиком.
– Что ж такое… – простонал Валентин, внезапно вспомнив слова Криди, что капитан «погибла», и швырнул лифчик обратно в шкаф.
Он переоделся в женское белье! Капитан от «детей солнца» была крупной особой.
В дверь постучали. Валентин приоткрыл, выглянул. За дверью стоял Матиас.
– Входи, – мрачно сказал Валентин.
– Ого, – Матиас с любопытством посмотрел на него, переступив порог. – Валя, это очень неожиданный момент для смены имиджа…
– И как ты понял, что это женская одежда? – спросил Валентин мрачно.
– Да я сам за чистым бельем шел, – признался Матиас. – Анге посоветовала. Сказала, что по габаритам нам с тобой лучше всего подойдет одежда капитана. С душем разобрался?
– Нет.
– Будем пробовать. Ксения говорит, что есть около часа до включения двигателей.
– Ты Гёте знаешь? – спросил Валентин, возвращаясь к шкафу. Мундир надевать было как-то совсем странно, пусть тот и выглядел совершенно мужским. Может быть, комбинезон?
– Знаю ли я Гёте? – спросил Матиас с иронией. – Какой интересный вопрос. Я же немец все-таки, забыл? Братья Гримм, Иоганн Гёте и Рудольф Гайсер. А ты Пушкина знаешь?
– Помнишь про «часть силы той, что без числа творит добро, всему желая зла»? – Валентин достал комбинезон и мрачно его осмотрел. Итог его не порадовал: у женщины-капитана была замечательная и большая задница.
– Смеешься? Конечно. В школе все учат. Я даже по-русски знаю. – Он откашлялся и продекламировал:
Я верен скромной правде. Только спесь
Людская ваша с самомненьем смелым
Себя считает вместо части целым.
Я – части часть, которая была
Когда-то всем и свет произвела.
Свет этот – порожденье тьмы ночной
И отнял место у нее самой.
Он с ней не сладит, как бы ни хотел.
Его удел – поверхность твердых тел.
Он к ним прикован, связан с их судьбой,
Лишь с помощью их может быть собой,
И есть надежда, что, когда тела
Разрушатся, сгорит и он дотла.20
– Час от часу не легче, – сказал Горчаков. – Его удел – поверхность твердых тел, говоришь…
– А что случилось?
Валентин махнул рукой и достал мундир.
Рискнуть, что ли?
Запа́х на мундире шел на правую сторону. С точки зрения человека с Земли, это был мужской мундир.
– Сколько наград-то! – восхитился Матиас. – Ради такого мундира и пол можно сменить! Еще курительную трубку тебе надо! И черную повязку на глаз. И шпагу.
Он скрылся в душевой, а Горчаков продолжил изучать парадную одежду капитана Лерии.
Анге услышала аборигенов раньше, чем увидела. Копыта, ступавшие по земле мягко и почти беззвучно, на металлическом полу корабля грохотали словно рабрики в случке.
Она вошла в кубрик и увидела Яна и Адиан. Те сосредоточенно бродили между койками, меняя белье и собирая случайные вещи. Все это складывали в мешки – простыни, книги, мелкие памятные вещи в беспорядке ссыпались в общую кучу. Видимо, аборигенам Соргоса дали задание прибрать помещение для нового экипажа.
Анге подумала, что их новый разношерстный экипаж состоит из шестнадцати существ. Кубрик предназначался для тринадцати, еще два места в капитанском.
Конечно, есть и второй кубрик, но командир Валентин явно решил поместить всех в одном.
Не хватало одного спального места. Кому-то придется пойти в другой кубрик или спать на полу.
Анге вдруг стало не по себе. Глупость, конечно, полная. Но плохой знак. Кому-то нет места на «Дружбе».
Она помахала рукой Адиан, неосознанно выделяя ее из пары. Женская солидарность, как сказал бы Криди с ухмылкой… Жестом предложила помочь, указав на себя и на Адиан. Та взмахнула руками, перекрещивая их, улыбнулась. Отказалась от помощи. Удивительно, как универсальны многие жесты у гуманоидов.
– Что ты встала? – окликнул ее из-за спины бесшумно подошедший Криди. – Пойдем. У них своя работа, у нас своя.
– Погоди…
Ян и Адиан как раз подходили к их с Криди койкам. Анге подбежала, показала на койку, на себя. Сказала:
– Нет. Анге здесь. Нет.
– Анге спать? – помедлив спросила Адиан. – Спать здесь?
– Да, – она даже рассмеялась, обрадованная успехами Адиан. – Анге спать здесь. Криди спать там.
Она показала на соседнюю кровать.
– Криди спать у тебя в ногах, – сварливо сказал Криди, подходя. – Убирай, выбрасывай все. Нам не хватает одной кровати, будем спать вместе. Ты моя тра-жена, я с тобой.
От того, с какой небрежной легкостью Криди решил мучившую ее проблему, Анге сразу отпустило. Ну что за глупость она придумала, в самом-то деле. Койки не хватает…
Они еще раз объяснили Адиан и Яну, что убирать одну койку не нужно. Койка Криди оказалась уже перестеленной, а прикроватный рундук пуст. Ну, разумеется, после ее похищения все вещи Криди были проверены и изъяты. Наверное, лежат сейчас на одном из складов… может быть – рядом с телами самодеятельных следователей.
Анге зябко поежилась. У нее почти ни с кем не было сильных глубоких отношений. Но это не отменяло ужас случившегося.
– Пойдем, – мягко, будто догадавшись, о чем она думает, сказал Криди. – Нам надо еще раз проверить состояние двигателя. Чужаки хотят получить максимальную скорость, чтобы отправиться за помощью.
– Мне неудобно перед ними, – выходя, Анге кивнула на Яна и Адиан. – Они занимаются самой примитивной и грязной работой.
– Увы, она отвечает их квалификации, – хладнокровно сказал кот. – Знаешь, мне тоже не нравилось чинить канализацию, когда она засорилась еще до старта. Эту работу вообще стоило бы поручать существам, у которых нет меха на теле. Но я же не роптал!
Анге была вынуждена признать, что кот прав.
Они двинулись к центральному коридору, быстро сменив подъем по ступенькам на прыжки. Сила тяжести падала с каждым метром.
– Разделимся? – спросила Анге.
– Нет, – ответил Криди. – Все слишком ответственно. Ты будешь контролировать мою работу, а я – твою… Да, знаешь, о чем спросила меня женщина, говорящая на всех языках?
Анге покачала головой в ответ на риторический вопрос.
– «Где находиться экипажу во время разгона?»
– В жилых помещениях, – немного удивленно ответила Анге.
– Она очень удивилась. Стала мне объяснять, что при разгоне в жилых помещениях пол и стена поменяются местами.
Анге с искренним удивлением воскликнула:
– И что с того? Какая в этом проблема?
Они невольно рассмеялись.
Глава седьмая
Максимальное ускорение «Дружбы» (Валентин прекрасно понимал, что корабль при этом работает на пределе возможного и безжалостно сжирает запасы рабочего тела) составляло около пяти метров в секунду за секунду. При таком разгоне за четырнадцать часов они достигли скорости в двести пятьдесят километров в секунду.