– Готова, командир, – ответила она.
В этот раз они собрались в рубке все вместе. И люди, и члены Соглашения, и неварцы, и аборигены Соргоса. Это было решение Горчакова, эмоциональное, но Мегер мысленно его одобрила. Слишком нестандартная ситуация. Рубку заполняли кресла, собранные со всего корабля и закрепленные вдоль переборки.
– Мне будет немедленно нужна связь с Ракс, – напомнила Ксения. – Нас не атакуют сразу, но появление чужого корабля, тем более использующего варп, вызовет защитную реакцию.
– Если Ракс услышит радиосигнал, то все готово, – сказал Матиас.
– Ракс услышит все, – сказала Ксения без тени иронии.
Последняя минута истекала в томительном ожидании. Корабль по-прежнему несся вперед, но запущенный еще при старте процесс завершался.
– Пять, четыре, три, два, один… – негромко произнес Горчаков.
И с экранов будто сдернули черно-багровый полог.
Появился космос, самый обычный. Черный и звездный. И крошечный белый диск далекой звезды.
– Поздравляю всех с прибытием, – сказал Горчаков и в его голосе прорвалось облегчение. – Мы на месте.
– Командир, это не Ракс! – выкрикнул Алекс.
– Докладывай, – сказал Горчаков. – Алекс?
– Ракс – голубой гигант! А это – белый карлик!
– Где мы находимся? – спросил Горчаков. – Алекс! Куда ты нас привел?
– Я… смотрю… уже смотрю… – сбивчиво ответил Алекс. – Сейчас… одну минуту…
– Командир, – вдруг сдавленно произнесла Ксения. – Не дергайте мальчика. Он проложил правильный курс. Это – Ракс…
И вот тут Горчаков понял, что ему очень не нравится голос Третьей-вовне.
Глава восьмая
Третья-вовне знала причину, по которой голубой гигант Ракс, почти в десять раз больше Солнца, стал белым карликом. Единственную возможную причину.
Есть много способов получить энергию, но если ее нужно действительно много и быстро – то проще всего воспользоваться ближайшим источником.
Она посоветовала Ракс усилить защиту. А любая защита, как и любое нападение, это в первую очередь энергия. Пущенная стрела и отразивший ее крепкий щит, свинцовая пуля и танковая броня, ядерная бомба и силовое поле – все это лишь энергия в разных формах.
Третья-вовне выразила тревогу – и ее услышали. Ракс всегда Ракс, даже в той крошечной мере, которую вмещает человеческое тело. Трое либо пришли к консенсусу, либо одна смирилась перед решением двоих. Система Ракс перешла в защитное построение.
С поверхности планеты, которая была ее домом, которая была единственной планетой в правильной реальности, на которую ей дозволялось шагнуть, срывались и уносились в небо зонды – оставляя за собой пыльные воронки переработанной почвы.
На закрученных в спирали вершинах исполинских зданий разгорались тусклые огни, выплевывали в небеса сгустки энергии, растекающиеся в планетарный щит.
На расстоянии в семь световых суток от планеты, как в плоскости эклиптики, так и вне ее, миллионами пробуждались и сканировали пространство защитные станции.
Нити памяти – пронизывающие всю литосферу, дублирующие друг друга, хранящие память о неисчислимом количестве вариантов развития Галактики, о всех возможностях развития иных видов, упущенных и сохраненных, архивировали данные и сбрасывали их на ядро планеты – с неизбежными при таких объемах потерями и ошибками. Но они должны были включиться в контроль пространства, и выбора не было.
Проснулись и тяжело заворочались на своих далеких орбитах боевые корабли – немыслимо огромные, грозные, созданные из разобранных планетоидов чужих звезд. Если бы они соединились вместе, на орбите планеты возник бы спутник крупнее земной Луны. Но корабли, по сравнению с каждым из которых пирамидальный корабль Стирателей показался бы мелким и жалким, выстраивались в эскадры, прикрывающие планету.
Все это требовало энергии.
И энергию дала голубая звезда. Ее цикл жизни, и без того короткий по звездным меркам, ускорился в миллионы раз. Это не было чем-то, происходившим впервые, Ракс менял уже седьмую звезду, высасывая их досуха в бесчисленных циклах правки реальности и перемещаясь к очередной жертве. Голубые гиганты подходили лучше всего, они жили недолго и не успевали породить на своих планетах жизнь, а энергии в них было очень, очень много.
Если бы кто-то наблюдал со стороны…
…когда-то я видела это… финальный этап второй звезды… финальный этап четвертой… выкачивание шестой…
…то он увидел бы, как яркая голубая звезда колеблется и трепещет, будто свеча на ветру. Законы астрофизики вели звезду к неизбежному концу – превращению в голубой сверхгигант, затем – в красный сверхгигант и взрыву сверхновой.
Вот только Ракс этого не требовалось. Они выжимали энергию из звезды, удерживая ее от природной эволюции, и звезда смирялась, превращаясь в белого карлика. Астрономы тех миров, где уже научились смотреть на звезды, но еще не успели убить себя, растерянно смотрели на происходящее, пытаясь найти ему объяснение. А планета Ракс к тому моменту уже давно вращалась на орбите новой звезды.
Но седьмая звезда была еще молодой и сильной. Никакое защитное построение не могло убить ее само по себе. Должно было случиться что-то еще, чтобы Ракс потребовались реки, моря, океаны энергии.
Что-то небывалое.
Вроде открытого нападения на планету.
«Дружба» неслась в пространстве, очень далеко от белого карлика. Раньше, когда звезда была большой и горячей, света и тепла здесь было практически как на земной орбите. Теперь – как на орбите Урана.
И космос вокруг не был пуст. Радарные экраны сияли бесчисленными белыми точками – «Дружба» словно шла сквозь рассыпанный сахар. Примитивное силовое поле корабля искрилось радужными искрами, отчетливо видимыми на визуальных экранах.
– Что это, Ксения? – спросил Горчаков.
– Зонды. Корабли, – ответила Третья-вовне. Корабль непрерывно транслировал ее обращение к Ракс, отчаянную просьбу отозваться, но ответа не было. – Наша армия. Защита.
– Они молчат.
– Они мертвы, – подтвердила Ксения. – Иначе нас бы уже сожгли.
Горчаков помолчал. Спросил:
– А что за пыль? Атмосфера с разбитых кораблей?
Несмотря ни на что, Третья-вовне едва не улыбнулась. Все-таки люди мыслили образами – красочными, но наивными.
– Нет, что вы, командир. Это обрывки фотосферы звезды. Забор энергии был слишком быстрым… Корабли на радаре не выглядят разбитыми. Да, и на наших кораблях нет атмосферы.
– Любопытно, – подал голос Уолр. – Может быть, нам не стоило этого знать?
– Не беспокойтесь, уважаемый Уолр, – ответила Третья-вовне. – Это уже не имеет значения.
Они догоняли планету, летящую по своей орбите. Случайность, конечно же, но они вышли из варпа очень удачно, близко к планете и пересекающимся курсом. Сейчас «Дружба» тормозила, сбрасывая скорость для выхода на орбиту.
– Ракс погиб? – впервые прямо спросил Горчаков.
– Да, – подтвердила Третья-вовне.
– Мои… соболезнования, – ответил командир с запинкой. – Вы хорошо держитесь, Третья-вовне.
– Иногда конец – это лишь новое начало, – ответила Третья-вовне. – Я не должна поддаваться отчаянию.
Она действительно не собиралась впадать в панику. Были различные протоколы обороны, и случившееся могло лишь выглядеть полным и окончательным концом. Ракс всегда Ракс. Они выполняют свой долг.
– Я высажусь на планету, – сказала Третья-вовне, – и выясню, что произошло.
– Скафандры? – уточнил Валентин.
– Не нужны. Атмосфера на Ракс бедная, но вполне годится для дыхания. Опасной органики нет.
– Я пойду с тобой, – сказал Горчаков.
– Валентин… – негромко произнес старпом.
Горчаков посмотрел на Матиаса. Потом потер лоб и кивнул:
– Хорошо. Конечно же. Я – дурак. Пойдет Матиас!
– Могу ли я тоже стать одним из избранных, кто ступит на вашу планету? – поинтересовался Уолр.
– Как угодно, – ответила Третья-вовне.
– Тогда, если позволите… – Бэзил откашлялся. – Я предложил бы включить в группу всех ученых корабля. Мы можем оказаться полезны!
Третья-вовне покачала головой.
– Нет, не сможете. Но если вам угодно – присоединяйтесь.
Она глянула на Криди и сказала на неварском:
– Вы окажете нам честь, если будете пилотировать челнок.
– Это будет честью для меня, – отозвался кот. – Ваш мир пал в бою?
– Увидим, – пожала плечами Третья-вовне. Посмотрела на Яна и Адиан – растерянных, сбитых с толку. Перешла на их язык: – Хотите ли вы стать первыми особями своего вида, побывавшими на чужой планете?
– Почему ты делаешь такое предложение именно нам? – спросила Адиан.
– Вы видели гибель своего мира, – ответила Третья-вовне. – Вам будет легче, если вы поймете, что не одиноки в своем горе.
Когда челнок, отделившись от корабля, начал снижение, Гюнтер не удержался от вопроса.
– Командир, я все понимаю, но… почему именно такой состав для высадки?
Горчаков стоял у самого большого из обзорных экранов и смотрел на Ракс. Запретная планета с высокой орбиты выглядела вполне обычно. Да, никакой зелени, никаких лесов. Один, пусть и очень большой материк: ровная каменистая пустошь, равномерно засеянная какими-то высоченными строениями, сверкающими на экранах радаров, но, конечно же, не видимых с орбиты. Никаких космических лифтов, никаких огней на ночной стороне… впрочем, дневная сторона сейчас тоже была погружена в глубокий сумрак, тусклая белая звезда дарила планете слишком мало света.
Но на Раксе был океан и был кислород. Были реки и несколько систем озер. Маленькие ледяные шапки на полюсах.
– Там есть вода и воздух для дыхания, – сказал Горчаков.
– А, – помедлив, Гюнтер кивнул. – Тогда, быть может, стоило отправить вниз кадетов?
– Они мне нужны здесь, – сказал Валентин. – И ты тоже нужен.
– Я и не напрашиваюсь, – слегка обиделся Гюнтер. – Но я не уверен, что смогу хоть чем-то помочь – у меня только одна маленькая лучевая пушка… А врач им не пригодится?