На миг ему отчаянно захотелось вытащить ее из-под шлема. Сказать, что они непременно найдут иной выход из ситуации. Что никакого корабля Стирателей в системе нет, он нанес удар и улетел, а все эти суперискины через какое-то время оживут сами…
Но он чувствовал, не разумом, а интуицией, что это не так.
Что вражеский корабль действительно здесь, и Валентин отправил их на планету, чтобы спасти, а он, дурак, этого не понял.
Что вытаскивать Ксению из-под полусферы устройства – смертельно опасно, что он не спасет ее, но все испортит.
И что она права, это ее долг, и он сам в подобной ситуации поступил бы так же, а значит не вправе запрещать Третьей-вовне пожертвовать собой – ради всего, во что она верила и ради чего жила.
Матиас сидел, держа ее руку – живую, обманчиво теплую, чувствуя под пальцами частое биение пульса.
Потом пульс исчез, ее сердце перестало биться.
Но рука все еще оставалось теплой, и Матиас держал ее, рыдая, пока тихий отвратительный гул не стих.
Ксении больше не было.
Она либо вернулась в чудовищное сознание машины, откуда пришла.
Либо погибла зря.
Матиас просидел так минут пять или десять, он не чувствовал времени. Потом встал, отошел на шаг.
Ксения в кресле будто спала.
Потом ее тело утратило все краски, выцвело – и рассыпалось горкой праха.
Первый помощник сглотнул вставший в горле ком и, пятясь, отступил к двери.
«Если у меня получится, ты поймешь».
А если нет?
Готов ли он понять, что любимая женщина умерла напрасно?
Матиас вышел за дверь. Посмотрел вниз – где-то там, куда вела лестница, было ядро искина, поглотившего (и это в лучшем случае!) сознание Ксении.
А вверху оставались друзья, челнок, неварский космический корабль. И, очень может быть, еще и враг.
Матиас начал подниматься, чувствуя себя так, будто возвращается из ада.
Корабль Стирателей был длинным, но соразмерно узким. В центральной, самой широкой части, он не превышал сотни метров в ширину.
По сравнению с крейсерами Ракс корабль был совсем не так впечатляющ. Крейсера превосходили его в длину и уж тем более в ширину – причудливые конструкции, созданные исключительно для работы в открытом космосе, ощетинившиеся антеннами, излучателями, датчиками, двигателями, они напоминали скорее живое существо или обрубленный древесный сук с торчащими во все стороны ветками.
Но эти корабли были мертвы, а корабль Стирателей жив.
Он плыл навстречу «Дружбе», подобно тощей хищной акуле, а «Твен» следовал за ним, будто вежливая и лояльная рыба-прилипала.
– Все-таки существо это или корабль? – задумчиво произнес Валентин. Страха не было, страх остался где-то далеко позади, на орбите Ракс, а, может быть, и на орбите Соргоса, когда они, изгнанные с родного корабля, пытались скрыться за ненадежным щитом планеты.
– Я думаю, существо, – сказала Мегер. – Мне так хочется думать, командир. Тогда я на него почему-то сильнее злюсь.
Валентин рассмеялся.
– А, какая разница… Сейчас мы устроим незапланированное путешествие – ему или им…
Он включил связь.
– Командир Горчаков вызывает Марка и экипаж неизвестного корабля. Прошу ответить на вызов.
Они были уже совсем близко, и задержки связи по сути не существовало.
Ответа не последовало, но Валентин его и не ждал.
– Мы требуем гарантий достойного обращения в плену, – сказал Валентин. – Мы – представители высокоразвитой цивилизации Соглашения.
Никакого ответа, конечно же. Все, что «Стиратель» хотел им сообщить, Марк уже сказал.
– Если вы не подтверждаете нашу безопасность, мы отказываемся подчиняться! – пригрозил Валентин.
Выждал пару секунд.
Потом закрыл маленькое отверстие микрофона на пульте ладонью и негромко произнес:
– Мегер, мы уходим. Полную скорость!
Разумеется, его должны были услышать.
И это был самый сомнительный момент всего плана. «Стиратель» явно хотел захватить их живыми. Но вдруг он решит, что столь упрямые и глупые существа не нуждаются в доскональном изучении?
– Слушаюсь, командир! – отозвалась Мегер.
Она даже не касалась пульта – все необходимые команды были введены, программы запущены. Оставалось лишь ждать.
«Дружба» содрогнулась и начала неуклюже менять вектор движения, уходя в сторону от «Стирателя» и ускоряясь. Нелепая и отчаянная попытка убежать от превосходящего противника.
Люди ждали.
«Стиратель» продолжал двигаться прежним курсом, словно ошарашенный происходящим.
Потом Валентин, и без того вдавленный в кресло перегрузкой (полтора «же», почти пятнадцать метров в секунду, «Дружба» старалась вовсю), почувствовал, что тело перестало его слушаться. Он мог дышать, сердце билось, но руки и ноги не шевелились, челюсть отвисла.
В общем-то он чего-то подобного и ожидал, когда приказал Тедди и Анге заложить всю программу действий в простенький компьютер корабля.
Их парализовали. Очень аккуратно, не затронув дыхание и кровообращение.
А «Стиратель» мгновенно набрал ход, изменил направление и догнал их. Граненое веретено корабля с видимой легкостью плыло рядом, и Валентину даже показалось, что он чувствует, как «Дружба» начинает сбиваться с курса.
Гравитационный двигатель создает по-настоящему большую аномалию массы.
Вполне достаточную, чтобы включенный в десятке километров от этой аномалии варп-привод проявил свой печально известный побочный эффект.
На пульте замигал огонек – вокруг корабля начало формироваться защитное поле. Это ничего, это не должно вызывать подозрений. Всего лишь попытка защититься. Даже если «Дружба» уйдет в варп, перехватить корабль будет несложно.
Весь вопрос был в том, принимает ли «Стиратель» в расчет побочные эффекты никем не используемого привода. Если это искин – то он, конечно же, о них знает. Но мышление искина своеобразно.
Он знает, что варп опасен для находящихся рядом массивных объектов.
Но «Стиратель» не настолько массивен.
Он знает, что при работе его двигателя возникает гравитационная аномалия.
Но это знание существует в другом потоке данных, независимо от знания об опасности варпа.
Если варп не опасен, то и просчитывать риски необходимости нет.
Да, где-то в сознании искина эти вероятности рано или поздно пересекутся (а поздно по меркам искина – это секунды или даже доли секунды). Но когда убедится, что «Дружба» действительно запускает варп и соотнесет одно с другим, он может и не успеть.
Чужие символы сменяли друг друга на экране, варп формировал пространственную аномалию перед кораблем.
Потом экран мигнул, разноцветные искры звезд замерцали, пускаясь в пляс и рассыпаясь – пространство исчезало, перед кораблем надувался «пузырь Алькубьерре», а рядом неслась шестикилометровая конструкция, весившая, будто четверть земной Луны…
«Стиратель» рванулся в сторону. Самым надежным решением было бы просто выключить двигатель, но гравитационный привод обладал инерцией в силу самой своей конструкции.
На миг Валентину показалось, что их план полностью провалился.
Но в следующее мгновение по исполинскому кораблю прошла дрожь. Он изогнулся, переламываясь в центре. Из него в пространство выкатился ослепительный, расширяющийся шар огня, начал расширяться – и вдруг исчез. Звезды на экране вернулись на свои места.
Валентин почувствовал, что снова может двигаться. Он подался вперед, глядя в экран, на котором плыли, удаляясь друг от друга, две пирамидальные конструкции. «Стирателя» разорвало напополам.
У них получилось?
Но почему «Стиратель» остался в системе?
И почему, если варп был запущен, «Дружба» никуда не переместилась?
– Что происходит? – спросила Мегер. – Командир?
– Что-то пошло не так… – сказал Горчаков.
– Но мы его уничтожили.
– Как минимум повредили, – осторожно поправил Вальц. – Командир, мне кажется, «Стиратель» катапультировал свое энергетическое ядро… оно и же двигатель. И его унесло варп-эффектом.
– Почему мы не в варпе?
Мегер мучительно долго вглядывалась в символы на экране. Потом сказала:
– Если верить приборам, то варп-генератор работает. Но пространство не исчезает.
– Он жив, – прошептал Валентин. – Проклятье…
Заработала связь.
– Чистильщик приказал мне выйти на связь, – раздался голос Марка. – Он говорит, что это была неожиданная и дерзкая попытка. Что ему был нанесен урон. Что ваша цивилизация будет стерта полностью. Что вы его более не интересуете.
– Спасибо, Марк, – сказал Валентин, отключая связь. Посмотрел на команду. – Мне очень жаль, ребята. Служить с вами было… ну, в общем, бла-бла-бла, вы сами понимаете.
Тедди сглотнул и кивнул. Соколовский затейливо выругался.
На экране две пирамиды медленно сходились вместе.
– Чуть-чуть не вышло, – зачарованно сказала Лючия. – Командир, что теперь?
Валентин молчал, глядя на экран. Пирамиды сближались и между ними в пространстве вдруг вспыхнула ослепительная точка.
«Стиратель» зажигал новый энергетический центр.
Пульт снова ожил.
– Командир Горчаков, в некоторых ситуациях бегство является доблестью, – сказал Марк.
Взвыли сигналы тревоги, непохожие на человеческие, слишком тонкие и диссонансные. Те индикаторы на пульте, которые отвечали за защитное поле, загорелись оранжевым – неварским цветом опасности.
А на экранах внешнего обзора все пылало огнем.
«Твен» начал действовать еще до того, как связался с «Дружбой». Он бил в поврежденный «Стиратель» из всего оружия, которым был оснащен на Земле и которое дала ему Первая-вовне.
– Бежим? – спросила Мегер с сомнением.
Горчаков покачал головой и ничего не сказал, хотя и видел, что Мегер готова уводить корабль в сторону.
Это было бесполезно. «Дружба» слишком медлительна. Космический бой длится секунды. Если «Стиратель» победит, они не успеют скрыться.
– Давай, Марк! – кричал Тедди, дергаясь в кресле. – Давай, бей его!