Восемь швов соединяли свежие края двух рваных полос. Одна тянулась от переносицы через весь лоб, заходя на линию роста волос, там, где доктор обрил меня одноразовой бритвой на целый дюйм. Вторая – поменьше – будто завершала уродливый образ, расположившись параллельно с первой. Грубые нитки торчали из кожи, удерживая ее в местах сшивания. Сами швы были ровными и аккуратными, но все в совокупности напоминало неизящную работу, проделанную теми же руками, что по частям собирали чудовище в книге Мэри Шелли[13].
Не в силах сдержать поток слез, я прикрыла рот дрожащей рукой, чтобы заглушить всхлип. Мои глаза неотрывно следили за отражением в зеркале, пока свободная рука все крепче сжимала край раковины, пытаясь удержать тело на ногах.
Ненавидела свою беспомощность и слабость, но еще больше презирала чудовищную несправедливость, разбивающую мою размеренную жизнь на неровные осколки, из которых я никак не могла собрать что-нибудь прекрасное. Вглядывалась в свое лицо, ждала и ждала, когда придет смирение с новой реальностью, но чем дольше смотрела, тем большее отвращение испытывала.
В конце концов отвернулась, прижавшись спиной к раковине, и осела на пол, давая слезам пролиться.
Как вышло, что в одночасье из счастливейшей версии себя я превратилась в уродливое подобие человека? И речь шла не только о внешних изменениях. Прежняя Сью никогда бы не устроила истерику в машине, тем более такую сильную, будто стая волков нагнала ее на границе леса и принялась раздирать тело, намереваясь добраться до внутренностей, к ужасу жителей ближайшей деревни. Воспоминания о том, как скулила и вопила в выдуманном страхе за свою жизнь, грызли изнутри, вызывая глубокое чувство стыда за свою несдержанность и слабость. Слабость – не синоним контроля. Я не могла оставаться слабой. Но все же оставалась.
Слезы нещадно текли и текли, я уже не стирала их, прижимая колени ближе к груди. В последний раз позволила себе так сломаться, когда в детстве осталась одна, запертой в своей спальне, в то время как мать укатила в дамский клуб, не предупредив отца и братьев, чтобы те присмотрели за мной. Они и понятия не имели, что я целый день просидела у себя, наказанная за испорченное мамино платье, которое примеряла, чтобы быть похожей на нее. Думала, что тогда она меня наконец полюбит.
Я поняла, что чуда не случится, ровно в тот миг, когда хлесткая пощечина лизнула кожу, обжигая. С тех пор поклялась не наведываться в мамин шкаф и вообще забыть о том, чтобы носить одежду, хоть отдаленно напоминающую ее наряды. Обозленная и обиженная, я лежала на полу своей комнаты, скрючившись в позе эмбриона и прижав руки к переполненному мочевому пузырю. Конечно, бессердечная сука даже не задумалась о том, что ребенку понадобится туалет, поэтому я рыдала взахлеб, когда поняла, что обмочилась прямо посреди спальни. Страх от того, что могу быть обнаружена в таком жалком положении, перемешался со стыдом, это пересиливало желание быть освобожденной, поэтому молчала, когда услышала папины шаги внизу, и не издала ни звука до тех пор, пока мать не вернулась и не отперла треклятую дверь, бросив ледяное: «Живо прибери, пока кто-нибудь не увидел!»
Ежедневно с тех пор я обещала себе делать все возможное, чтобы вернуть в свою жизнь порядок и чувство безопасности. Если не отклонялась от заранее продуманного плана и держала в голове каждую деталь, просчитывая все наперед, то ничего плохого не могло случиться. Было ли это совпадением, удачей или простым заблуждением, но это работало. До тех пор, пока я не доверила контроль над ситуацией кому-то, кроме себя самой. С той ночи все неизменно продвигалось к моменту, когда одна неверно установленная деталь сломает и остановит весь механизм разом.
И я не представляла, что делать с этим знанием, сидя на полу своей ванной комнаты, слушая, как за дверью беспокойно вышагивает самый подверженный влиянию хаоса человек.
Две недели спустя доктор Фелбс снял швы, вручая мне мазь от рубцов. Сочувственные взгляды и бесконечные вопросы о самочувствии стали новой нормой. Чтобы не погрязнуть в пучине отчаяния, я вернулась в офис, полностью игнорируя просьбы Майкла о том, чтобы работать из дома или вообще не работать.
Головные боли появлялись с особой регулярностью, отнимая желание просыпаться по утрам. Но я чувствовала, будто стены квартиры сжимаются вокруг меня, это заставляло и без того воспаленный мозг снова испытывать страх. А беспокойство Майкла только усугубляло ситуацию и мою панику. Мне нужно было выбраться из дома куда угодно, и рабочий кабинет стал убежищем, в котором я могла спрятаться от испытующего взгляда, то и дело проверяющего мое состояние.
Я прибыла в «РайЭл» к обеду, когда большинство сотрудников отправились на перерыв, так было больше шансов не столкнуться с кем-нибудь из них в коридоре и избежать парада вселенской жалости имени Сьюзан Купер. Привычная одежда никак не вязалась с винтажным цветочным платком, закрывающим новую прическу и свежие шрамы, поэтому с утра натянула джинсы и простой пуловер, практически не глядя в зеркало. В конце концов, если запрусь у себя в кабинете, никто не сможет увидеть этот дерьмовый наряд, подчеркивающий мою слабость.
Просматривая отчеты отдела логистики, по три раза перечитывала таблицы, сверяя цифры в графах. Знаки перед глазами расплывались, не давая сосредоточиться. Либо они снова что-то напутали в значениях, либо я слишком долго была выбита из обоймы, потому что бесконечные суммы и даты никак не сходились.
Вычитывала документы снова и снова, отмечая на отдельном листке интересующие цифры. Затем плюнула и принялась чертить на бумаге собственную таблицу, с нуля переписывая данные. К моменту, когда шея затекла и разболелась от постоянного блуждания взгляда с экрана на стол, в дверь постучали. Должно быть, обед подошел к концу.
Я не успела открыть рот, когда дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась Стелла, отталкивая с пути кроткую Сэм.
– Ты слишком медленная. Пропусти, я должна поприветствовать свою подругу! – Стелла бесцеремонно обошла стол и крепко вцепилась в сидящую меня, как гризли в кусок оленины.
Острая боль пронзила все тело вдоль позвоночника.
– Господи! – вскрикнула я. – Отпусти, ты меня раздавишь!
– Ох, точно. Прости, Сьюзи! – она отпрянула, приглаживая съехавший с моей головы платок. – Ты обещала позвонить, но пропала, поэтому я решила взять штурмом твой замок, но сексуальный дракон, обитающий в твоей квартире, сообщил, что ты сбежала.
– Он чересчур опекающий в последнее время, – коротко сказала я, выравнивая края бумаги так, чтобы она лежала параллельно столу. Это привлекло внимание Сэм, и та вскинула темную бровь, пробегая взглядом по моей таблице.
– Но ты не позвонила! – с укором сказала Стелла, возвращая меня в наш разговор. Она теребила на своем запястье браслетик с треми «С», буравя меня взглядом.
– Прости, я вроде как забыла, – от этих слов рот Сэм распахнулся в беззвучном удивлении, а Стелла обернулась к ней уточнить мои слова, как будто ослышалась.
– Что она сейчас сказала? – переспросила она.
– Она з-забыла, – промямлила та. Теперь обе брови девушки взлетели ко лбу.
– Ну хватит пялиться на меня, как на пришельца! – оскалилась я. – Говорите, что вам нужно, я должна вернуться к работе.
– Сьюзи, детка, – Стелла подперла край стола бедром, скрещивая руки на груди. – Ты в порядке?
Если бы за каждый подобный вопрос мне платили доллар, я бы уже заработала около двух миллионов. Закатила глаза, игнорируя вопрос. Почему должна быть не в порядке и какого черта все возятся со мной, как с прихотливым цветком азалии?
– Чем ты занимаешься? – спросила Сэм, обретя голос. Она подошла ближе, просматривая экран моего ноутбука и аккуратно выведенные на бумаге цифры.
– Решаю, кого из отдела логистики принести в жертву. Клянусь, что полетят головы, они не справляются, сама посмотри! – подтолкнула пальцем лежащий на столе листок, и девушка приспустила очки, глядя на меня поверх оправы. – Что?
– Я проверила это утром, все было в порядке, – сказала она, все еще изучая мое лицо.
– Значит, уволить следует тебя, – злостно фыркнула я, откидываясь в своем кресле.
– Т-ты уверена, что в порядке? – с беспокойством уточнила Сэм, и я взорвалась.
– Хватит! Прекратите повторять это. Я в порядке! Я в чертовом порядке! – кричала, стискивая пальцами подлокотники кресла. – Я то и дело слышу это в больнице, Майкл не дает мне прохода со своими расспросами, а теперь вы обе заявились сюда, чтобы пытать меня. Остановитесь сейчас же или проваливайте!
Краска сползла с лица Саманты, и она сделала нерешительный кивок головой, взглянув на Стеллу с сожалением. Та прожигала во мне дыру, фактически воспламеняя воздух в радиусе мили.
– Ну прости, что мы беспокоимся о тебе! – выплюнула Стелла. – Думаешь, легко было получить новость о том, что твоя лучшая подруга чуть не погибла в аварии? Спойлер: НЕТ!
– Нет нужды беспокоиться, – проговорила я, собравшись. – Я здесь, и я в порядке.
– Довольно врать! – снова завелась девушка. – Ты твердишь эту фразу, как попугай, только я не слепая. Майкл там с ума сходит, думаешь, не замечает, как ты вздрагиваешь каждый раз, когда мимо проезжает машина? Еще один спойлер: он, блядь, тоже не слепой! Строишь из себя тут железную леди, а сама закидываешься таблетками, как тик-таком. Мы просто хотим помочь, ясно?
Ее грудь опадала и вздымалась. Осуждающий взгляд, которым Стелла наградила меня, закончив тираду, заставил все тело содрогнуться от чувства вины.
Я встала, и Сэм опустилась на мое место, старательно вчитываясь в мои заметки. Ее пацифизм, должно быть, преобладал над желанием вмешаться в наш диалог.
– Послушай, я ценю твою заботу, правда. – Стелла нарочито недоверчиво хмыкнула, одергивая манжеты шелковой блузки. Ее обида зародилась еще в больнице, когда я открещивалась от подруги с любым предложением помощи. – Ты лучше других знаешь, как не люблю это чувство беспомо