Мой перерыв подходил к концу, и я вернулась в Даунтаун ни с чем, осмотрев еще два места, каждое из которых имело свои плюсы и минусы. Была выжата, возвращаться в офис не хотелось, да и Райан сделал выговор за то, что вообще появляюсь на работе. Поэтому отправилась в кафе, где часто встречалась со Стеллой. Еще на улице, проходя мимо витрины, замерла, заметив подругу за одним из столиков. Трусиха Сью прошла бы мимо, выбрав другое место для своего уединения, но я сражалась со своими демонами достаточно, чтобы выдержать и эту битву.
Звон колокольчика над дверью не оставил меня незамеченной, подруга распахнула глаза в удивлении, бросив взгляд на часы над барной стойкой, затем вскинула тонкую бровь и откинулась на диванчике, скрестив руки на груди. Проходивший мимо официант оценил жест, споткнувшись прямо посреди кафе. Он густо покраснел, поняв, что был пойман за тем, что пялился на ее сиськи, и поспешил ретироваться в кухню.
– Маленький гаденыш, – фыркнула Стелла.
Я сделала глубокий вдох и расправила плечи, подходя ближе.
– Можно? – кивнула на диванчик напротив, готовая к любому ответу.
– А я уже думала, не привиделось ли мне. Мало ли что они подмешали в эту жижу, – она окинула свой зеленый напиток, по-видимому, смузи, скептическим взглядом и отпила пару глотков, сморщившись. – Если это зелье не сделает меня здоровой, я буду чертовски разочарована.
Хихикнув, села перед подругой и сразу же поймала ее пристальный взгляд, направленный на мой шрам. Месяцы терапии повлияли на мое отношение к человеческой бестактности, а в придачу я знала, что Стелла просто изучала видимый ущерб, поскольку это все, что я до этого момента ей позволяла.
– По шкале от нуля до Фредди Крюгера сколько бы ты дала? – спросила, подняв плечо.
Та невозмутимо сделала вид, что задумалась.
– А на каком месте у нас Гарри Поттер? – она выглядела такой серьезной, что я рассмеялась.
– Как я могла забыть. Всегда думала, что в кино шрамы только у злодеев.
– Ну, ты своего рода тоже не подарок, – едко заметила Стелла.
Как раз в этот момент подоспел официант, избегая острого взгляда моей подруги, который, к счастью для меня, теперь был прикован к нему. Парень протянул мне меню и удалился.
– Только воду, пожалуйста, – аппетит пропал, хоть и не ела с самого утра.
Официант кивнул, все же оставив меню, и удалился. Я вздохнула.
– Знаю. И поэтому прошу у тебя прощения за то, что вела себя грубо и отталкивала тебя. А еще за то, что забыла про твой день рождения. Мне правда очень стыдно, и, если простишь меня, обещаю загладить свою вину любым способом на твой выбор.
Поняла, что поспешила с предложением, в тот момент, когда губы Стеллы расплылись в самой алчной из улыбок, оповещая меня о том, что прямо сейчас я по уши увязла в чем-то скверном.
– Любым? – переспросила она, накидывая на палитру беспокойства еще больше черного.
– Да, – прозвучало с большей долей неуверенности, чем рассчитывала.
– По рукам!
– И чего же ты хочешь?
– Ну нет, не так быстро. Для начала ты расскажешь обо всем, что я пропустила, не упуская ни одной детали, а уж потом получишь свое задание, – подруга протянула руку для пожатия в знак заключения сделки, и я порадовалась, что не потребуется моя кровавая подпись. В момент, когда ладони соединились, пара браслетов на наших запястьях звякнула, и моя рука заметно дрожала.
– Ты все еще носишь его? – спросила, борясь с сухостью во рту.
– Ну разумеется, глупая! То, что ты превратилась в Гринча, не делает нашу дружбу менее ценной. А теперь выкладывай, как ты и почему твоя рука трясется, как чертов вибратор?
И я рассказала все: о том, как была опустошена и потеряна, о физическом восстановлении, которое только начиналось и на которое потребуются годы, о докторе Коллинз и терапии и о том, как оставила лучшего мужчину в своей жизни блуждать в неизвестности.
– Вот черт, Сью, – выдохнула Стелла, вытирая глаза салфеткой. – Это как все серии «Анатомии страсти», закинутые в один миксер с «Пробуждением» и «Открой глаза».
Не стала признаваться, что не смотрела ничего из этого, но поверила ей на слово. Реакция подруги была чем-то отрезвляющим и весомым. Я попала в аварию, и это был худший день в моей жизни, но я училась жить с этим знанием без отрицания и страхов.
– По крайней мере, теперь действительно чувствую себя намного лучше, – поразмыслив, сказала я. – Есть ситуации, которые заставляют переоценить многое, несмотря на всю их тяжесть. Оглядываясь назад, я благодарна событиям, как бы странно это ни прозвучало, понимаешь? – Стелла неуверенно пожала плечами.
– Когда ты так говоришь…
– Нет, правда. Мы ведь не осознаем, на что тратим свою жизнь, пока что-нибудь не заставит нас замереть и задуматься, посмотреть на себя со стороны. Я пока в начале пути, но точно знаю, что двигаюсь в верном направлении.
– Сьюзи, я так горжусь твоей стойкостью, – девушка поднялась с места и пересела ко мне, заключив меня в свои теплые объятия. Она сжимала несильно, будто опасаясь повредить мое тело еще одним неумышленным способом. – Рада, что теперь ты в порядке.
– Еще нет, – тихо призналась ей в волосы. – Но я буду.
– Только не это! – я сверлила взглядом крыльцо в доме родителей, сидя на пассажирском сиденье «БМВ» Стеллы. – Что угодно, кроме этого.
– Неа, уговор есть уговор, – Стелла рассматривала свои ногти, совершенно не заинтересованная в споре.
– Ты – дьявольское отродье, – прошипела, хватаясь за ручку, чтобы выйти. – Но я все равно люблю тебя.
– И я тебя люблю, – прокричала она вслед, когда я уже вышла из машины. – Позвони мне, чтобы расска…
Захлопнула дверь, не дожидаясь окончания фразы. Просить меня пойти на это было верхом кощунства, даже если заслуживала подобного наказания за свое поведение. Но времени для рефлексии не осталось, потому что, как только дверь дома распахнулась, подруга ударила по газам, оставляя меня без возможности сбежать. Это был единственный раз за весь восстановительный период, когда я с большим удовольствием села бы в чью-нибудь тачку.
Отец немного растерялся, увидев меня, стоящую на подъездной дорожке в разгар рабочего дня. Знал, что я вернулась к работе, ведь мы часто созванивались. Папа никогда не давил и не настаивал на том, чтобы держала его в курсе событий, за что была благодарна, думаю, он знал, что когда мне по-настоящему потребуется его плечо, то появлюсь сама. Должно быть, сейчас как раз думал об этом, разглядывая меня с опаской.
– Крапинка, что-то случилось? – спросил, изучая мое лицо. Я улыбнулась.
– Нет, пап, просто приехала, чтобы… – я взглянула на дом. – Мама здесь? – нужно было позвонить сперва, удостоверившись, что она не играет в бридж в компании своих подруг, но Стелла буквально телепортировала меня сюда, не дав опомниться.
– Она в кухне, готовит обед. Ты голодна? – папа мягко приобнял меня за плечи и повел к порогу.
Желудок предательски заурчал, но задерживаться я не планировала. Было всего одно короткое дело, необходимое для того, чтобы покончить со всем, что не давало мне стать новой собой, и, раз уж я здесь, не хотелось медлить.
– Я ненадолго, мне просто нужно поговорить с ней. – Беспокойство в глазах отца, казалось, стало еще гуще. – Давно стоило это сделать, – чуть тише добавила, останавливаясь перед кухней. – Оставишь нас?
Он в последний раз посмотрел на меня и понимающе улыбнулся, кивнув.
– Я тут недалеко, на случай, если понадобится подкрепление.
– Спасибо, пап.
Я завернула за угол и посмотрела на женщину, которая стояла спиной, гремя кастрюлями у плиты. Она что-то помешивала, тут же пробуя это на вкус, морщила нос, совсем как я, добавляла приправы и снова пробовала, до тех пор, пока ее рецепторы не благословили блюдо.
Решив, что лучшим приветствием станет громкая прочистка горла, поглубже вдохнула, мысленно репетируя спешно заготовленную речь.
– Будешь стоять там целый день? – вдруг сказала мать, не оборачиваясь, от чего я вздрогнула, растеряв весь словарный запас. – Я видела, как ты приехала.
Она накрыла сковороду крышкой и вытерла идеально ухоженные руки кухонным полотенцем, наконец одарив меня взглядом. Ее брови нахмурились, когда глаза прошлись по мне от макушки до пяток.
Но вот в чем дело, два месяца регулярных занятий с доктором Коллинз не прошли даром, ведь мы разбирали не только аварию, но и мое детство, обиды, погребенные под слоем времени, и израненного ребенка, отчужденного от родителя, живущего глубоко внутри меня. Это было похоже на очистку ссадины, заработанную при падении с велосипеда, – сначала больно и кроваво, но с каждой обработкой боль отступала, а рваные края затягивались, пока не оставался только блеклый шрам. Совсем как на моем лице.
– На самом деле, у меня нет целого дня, – уверенно начала я. – Поэтому скажу, что хотела, и уйду.
Донна Купер скрестила руки на груди, поигрывая пальцами по предплечьям, словно ей не терпелось оборвать мою речь. Но она молчала, что было даже непривычно. И только сейчас я с облегчением поняла, насколько мои ложные опасения не оправдались, ведь та не прокомментировала мою внешность, не вставила ответное ехидство, просто смотрела на меня с холодным безразличием. Все мои страхи – как и говорила доктор Коллинз – подпитывались когнитивными искажениями, которые я заранее примеряла на мать. Безусловно, она не была божьим даром, но и я давно уже не та девочка.
– Что ж, я слушаю тебя, Сьюзан, – сказала та, не меняя позы, и у меня болезненно сжалось сердце от охватившего меня отчаяния, с которым я собирала мысли воедино. Последствия моих слов будут иметь два финала. Что если она захочет выбрать тот, который ударит по мне больнее?
– Я годами терпела вещи, которые не заслужила, и ты знаешь, о чем я, поэтому опустим фазу с удивлением и перейдем к сути, – я чувствовала, как по венам разливается едкая горечь, но продолжала, глядя прямо ей в глаза. – Моя жизнь теперь другая… Я другая. Поэтому прошу, перестань вести себя со мной, как с ужаснейшей ошибкой во всей твоей жизни, если хочешь остаться рядом, или… – ее плечи заметно напряглись, когда нарочно сделала паузу, давая впитать каждое мое слово. – Или я навсегда перестану с тобой общаться.