— А вдруг с ней что-то случилось? — прервал женщину Мономах.
— Если и так, то это произошло в больнице в ту самую ночь. Что скажете?
— Может, ее что-то напугало?
— Или она видела убийцу?
Он пожал плечами: в самом деле, ему-то откуда знать?
— Если она видела что-то, чего видеть была не должна, то может скрываться, — задумчиво проговорила Суркова. — Эту версию не стоит сбрасывать со счетов. Как и ту, что ваша медсестра сама причастна.
— А мотив? Какой у Оли мотив — она почти не знала Гальперина!
— Тем не менее он успел ей насолить.
— Как и почти всем в моем отделении!
— А вдруг она разозлилась?
— Так сильно, что решилась на убийство? И разве она пропала бы вот так, оставив личные вещи? Не проще было, не вызывая подозрений, уйти по окончании смены?
— Ну знаете, доктор, чужая душа — потемки! Что, если девушка испугалась того, что натворила? Сделала, не подумав, от злости, а потом сдрейфила — и в бега? Или ей заплатили.
— Чтобы она грохнула адвоката?! — И без того круглые глаза Мономаха стали еще больше и круглее.
— У Гальперина было много врагов, — невозмутимо ответила Суркова.
— Ну тогда она — самый тупой наемный убийца за всю историю человечества!
— Так бывает с непрофессионалами.
Над столом повисло тяжелое молчание.
— Ладно, оставим Малинкину в покое, — сказала, наконец, следователь. — Давайте поговорим о Севане Мейрояне.
— А что с ним не так?
— Почему Гальпериным стал заниматься доктор Ли, ведь первоначально его взял Мейроян?
Мономах помолчал, размышляя. Он не ожидал, что следовательше известно так много, ведь она только приступила к расследованию!
— Послушайте, я же все равно выясню, — сказала Суркова. — Уверена, что вы — не единственный хранитель этой «государственной тайны», и кому-то еще известна причина замены врача. В конце концов, я могу и у Мейрояна спросить.
— Хорошо, — вздохнул Мономах. — Гальперин участвовал в бракоразводном процессе Мейрояна. Представлял его жену.
— Продолжайте!
— А что тут продолжать? Они раздели его до трусов и отобрали ребенка.
— Интересно!
— О, вам интересно? — В голосе Мономаха прозвучал неприкрытый сарказм.
— Не придирайтесь к словам, Владимир Всеволодович, — поморщилась следователь. — Я лишь хотела сказать, что это все объясняет. Как вы узнали?
— Неважно. Но я принял решение.
— Побоялись, что Мейроян не уделит пациенту должного внимания? Или, чего доброго, попытается отомстить?
— Вот вы и нашли убийцу, да? — неожиданно для самого себя разозлился Мономах.
— Вам пора перестать выгораживать подчиненных, Владимир Всеволодович, — покачала головой Алла. — Они не ваши дети, а взрослые люди, способные за себя ответить.
— Я не хочу, чтобы им пришлось отвечать за то, чего они не совершали!
— А вот это не вам решать… Девушка, можно вас! — подозвала она официантку. — Мне еще один тирамису, пожалуйста!
— Не надо, — вмешался Мономах. — Принесите счет, ладно?
— Решили стать моим диетологом?
— Кто-то же должен вас остановить!
— Вы, наверное, думаете, что я всегда была такой?
Мономах хотел сказать, что это его не касается, но промолчал.
— Если хотите знать, мне в этом весе не комфортно, — продолжала следователь. — Всю жизнь держалась в пределах семидесяти кило.
— Надо же, как вас угораздило!
— Проблемы личного характера.
— Понятно.
— Вы думаете, что у таких, как я, не бывает личных проблем?
— Они у всех бывают, наверное, у следователей тоже. Но я вам как врач говорю: завязывайте! Я не слышал, чтобы калории помогли рассасыванию проблем, а вот накоплению лишних жировых отложений они очень даже способствуют, и это — научный факт. Если вы прекратите лопать все подряд, то быстро вернетесь в нормальный вес. Может, и проблемы тогда перестанут казаться неразрешимыми?
— Вам бы не хирургом, а психотерапевтом работать, господин доктор!
— Поехали, я довезу вас до дома. А по дороге могу провести сеанс психотерапии. Бесплатный.
Подойдя к своей квартире, Алина вставила ключ в замок, открыла дверь, и тут кто-то втолкнул ее внутрь. Она хотела закричать, но сильная рука зажала ей рот и нос. Девушка услышала, как захлопнулась дверь за ее спиной, и поняла, что оказалась в ловушке. Русик в детском саду, никто не придет на помощь… Господи, какое счастье, что он в саду!
Неожиданно Алина почувствовала, что ее рот и нос снова свободны, и жадно втянула ноздрями воздух.
— Ну-ну, не дрейфь! — услышала она насмешливый голос. — Можешь повернуться.
Алина не спешила. Если это грабитель, то лучше, чтобы она не видала его лица.
— Берите, что найдете! — дрожащим голосом пролепетала она. — Есть немного денег в серванте…
— Господи, да ты что, коза, думаешь, меня твои тридцать серебряников интересуют?! А ну посмотри на меня! Получила посылочку?
Алина сделала глубокий вдох и повернулась, встретившись с насмешливым взглядом темных глаз. В лице напавшего на нее человека определенно было что-то звериное, что-то волчье, пожалуй. Она узнала его.
— В-вы?!
— Й-й-я! — передразнивая ее, кивнул он. — Думала, выйдешь сухой из воды?
— Я ничего не сделала! — пролепетала Алина.
— А должна была.
— Но…
— Никаких «но»! У тебя есть шанс реабилитироваться. Делай, как я говорю, и оба будем в шоколаде. Нет — потеряешь сына. Кстати, отличный сад: хорошая детская площадка, воспитатели приличные. Повезло!
— Не трогайте сына!
— Да кто ж его трогает, коза, бог с тобой! И тебя никто не тронет, если будешь вести себя, как договаривались.
— Но адвокат же…
— Теперь я за него. Думала, он коньки отбросит — и с тебя взятки гладки? Да он в десять раз умнее нас с тобой, и после смерти с того света до горлышка дотянется. Садись и слушай!
Алла смотрела на город из своего окна, выходящего на Невский проспект. В этот вечерний час его освещали яркие огни, несмотря на то, что было относительно светло. Дождь умыл тротуары, и светофоры и фонари отражались во влажных поверхностях, как в размытых зеркалах. Небо все еще хмурилось, но облака постепенно рассеивались, подгоняемые ветром.
Квартира в доме, расположенном между станцией метро «Маяковская» и гостиницей «Невский плаза», досталась ей по наследству от дальней родственницы. Поначалу предполагалось, что она продаст двухкомнатное жилье, а на вырученные деньги приобретет что-то более просторное в новом районе — возможно, на Крестовском острове. Теперь Алла радовалась, что не совершила такой глупости. Когда она впервые переступила порог, то увидела, что квартира абсолютно «убитая». Как, впрочем, и само здание. В тот момент даже продажа этих квадратных метров не выглядела правильным решением, так как, несмотря на выигрышное расположение, их все равно купили бы по дешевке из-за вложений, которые предстояло сделать новым жильцам. Через три года городское правительство решило из бюджетных средств отремонтировать здание, представлявшее историческую ценность. Его спроектировали Сюзор и Бертельс во второй половине девятнадцатого века, и поначалу строение служило доходным домом. Фасад, выходящий на главную улицу Питера, являлся ее украшением. Вот как вышло, что Алле не пришлось ни копейки выложить за то, чтобы дом привели в порядок. Конечно, она досуха выжала свой банковский счет и даже взяла кредит, чтобы сделать достойный квартиры ремонт, и на это ушло без малого два года. Зато теперь Алла являлась гордой обладательницей восьмидесяти элитных квадратных метров в сердце Северной столицы и могла наслаждаться волшебным видом. В доме оставалось не так много жилых помещений — в основном там расположились офисы и разнообразные фирмы и организации. На первом этаже разместились несколько салонов красоты, на втором и третьем — турагентства, бар и рестораны, один из которых стал ее излюбленным местом для ужинов в выходные дни. На четвертом этаже сделали отель. Алла жила на пятом. К ней не раз подкатывали с заманчивыми предложениями, но, пожив в квартире с полгода, она уже не представляла себя в другом месте. Для одного человека места здесь более чем достаточно, а из окон она каждый день могла наблюдать жизнь большого города, которая неизменно завораживала ее, напоминая о том, сколько разных людей живет в Санкт-Петербурге. У всех свои дела и заботы, радости и горести. Глядя на Невский словно из первого ряда партера, Алла оказывалась в центре грандиозного спектакля и не променяла бы свое место в зрительном зале ни на что другое.
Присев на краешек широкого подоконника, она смаковала красное вино, подаренное Дедом на последний день рождения, и размышляла о недавнем разговоре с Князевым. Надо же, Мономах! Кто-то был достаточно образован, чтобы подметить одинаковое имя-отчество… Итак, что о нем известно? Его не любит начальство. Плюс это или минус? Дед любит Аллу, но то ведь ДЕД, а не какой-то там Муратов, без году неделю управляющий одной из лучших больниц в городе! Князев горой стоит за подчиненных — определенно плюс, хоть это и мешает ее работе: не приходится сомневаться, что, если у Князева будет возможность солгать или промолчать, не упомянув о каком-нибудь важном факте, могущем повлиять на благополучие «его людей», он сделает это не задумываясь. А еще — он пытается наставить ее на путь истинный в отношении питания. Или он просто не любит толстяков? Алла с завистью припомнила, как перекатывались мускулы на его ладном теле, когда он надевал пальто, и представляла себе, каково это — дотронуться до его пресса, крепость которого угадывалась под тонкой тканью хлопчатобумажной водолазки. То, что он невысок, не казалось Алле недостатком, хотя она предпочитала крупных мужчин. Как Князеву удается держаться в такой отличной форме? Судя по тому, сколько времени проводит в больнице, вряд ли он имеет возможность регулярно посещать тренажерный зал. Одним правильным питанием таких результатов не добиться! Она с сожалением посмотрела на свой выпирающий из домашних брюк живот. Ну да, она еще не критически толстая, но уже вплотную приблизилась к черте, за которой начинаются проблемы со здоровьем. Одежда, купленная два года назад, теперь висит в дальнем углу гардероба: Алла повесила ее туда, чтобы лишний раз не расстраиваться, вспоминая лучшие времена. На смену ярким цветам и интересным фасонам пришли тусклые черные и серые тона «нарядов» одинакового покроя типа «балахон», скрывающего складки на боках и животе. Радость от покупки обновок ушла, уступив место удовольствию от поедания сладкого. Алла была достаточно грамотна, чтобы понимать: срабатывает спасительный механизм замещения, когда проблемы в личной жизни кажутся меньше из-за эндорфинов, вырабатываемых мозгом в момент поступления в организм глюкозы. «Гормоны счастья» компенсируют черную меланхолию. Работа помогает отвлечься, но потом она возвращается домой, и волна депрессии накатывает с новой силой.