— Из жалости.
— Всех — из жалости?
Он помедлил, прежде чем ответить.
— Вам и мне не понять, — произнес он, наконец. — Потому что мы — нормальные… По крайней мере, хочется в это верить. Ценностные ориентиры Алсу иные, чем у нас.
— Она считает себя господом богом!
— Во всяком случае, его орудием, ангелом смерти. Вы знаете, что на Западе такой диагноз существует официально?
— Что-то слышала.
— А у нас — нет. Я не уверен, что Алсу признали бы душевнобольной.
— Но вы уверены, что родители займутся ее лечением? А вдруг отец просто-напросто отправил дочурку за границу, на курорт? Может, Алсу даже пройдет переподготовку и продолжит работать по профессии… Продолжит убивать?
Князев вскинул голову, в его глазах Алла прочла тревогу.
— Кайсаров обещал, что Алсу близко не подойдет ни к одному медицинскому учреждению!
— И вы поверили?
Мономах и сам спрашивал себя, не допустил ли роковую ошибку. Он решил, что Кайсаров — человек слова, но Алсу — его дочь, а на что не пойдет отец ради счастья ребенка? Вдруг Суркова права, и он выпустил джинна из бутылки, подвергнув опасности пациентов?
— Как вы узнали об Алсу? — спросил он.
— Так же, как и вы. Только мне было сложнее, ведь у меня нет ваших ресурсов, да и ваши сотрудники не слишком-то хотели помогать! Должна заметить, у вас недюжинный детективный талант, раз вы сумели вычислить Кайсарову — вам бы со мной работать!
— Спасибо, меня устраивает моя должность. Вы что-то знаете об Алсу, чего не знаю я?
— Она не пыталась с вами связаться?
— Звонила. Сказала, что находится в Эмиратах, в частной клинике.
— Это правда, — кивнула Алла. — Я проверяла. Кайсаров вас не обманул — он действительно поместил дочь в клинику. Что будет дальше — одному богу ведомо, но на данный момент она безопасна. Однако мое мнение неизменно: место Алсу либо в тюрьме, либо, если будет доказана ее невменяемость, в психбольнице. Не такой, где вокруг цветут персиковые деревья и поют птички, а пациентам делают спа-процедуры!
— А вы, Алла Гурьевна, когда-нибудь были в психушке? — неожиданно спросил Князев.
— Приходилось, по долгу службы.
— Вам не показывали того, что видим мы, медики. В молодости меня посещала шальная мысль: а не пойти ли в психиатры? Меня вдохновляли работы Фрейда, Альцгеймера и Ломброзо, и я надеялся внести свой вклад не только в медицину, но и в науку. Однако, попав впервые в корпус для буйных больных, я сделал вывод, что не смогу работать в этой профессии.
— Говорят, психиатр — сам пациент номер один, — хмыкнула Алла. — Вы пожалели Алсу?
— Моя жалость ей не требовалась — неужели вы всерьез полагаете, что Кайсаров не напряг бы свои обширные связи, чтобы она не попала под суд? Да и в любом случае без признания Алсу вам не доказать ее вину. Тела больных, которых она убила, подверглись кремации. Значит, эксгумация с целью доказать, как именно они умерли, невозможна.
— Есть отчеты патологоанатомов…
— Которые при желании и неограниченных средствах можно оспорить. А кроме них, нет ничего! Корыстные мотивы у Алсу отсутствовали, свидетели — тоже, ведь она была врачом в нашей больнице и могла появляться в любом отделении, где проводила консультации.
— Но вам-то она призналась?
— Я не записывал наш разговор, — покачал головой Князев. — Если спросят, буду отрицать, что он когда-либо имел место.
— А как же наказание? — спросила Алла. — Неужели вас не волнует справедливость?
— Целесообразно ли застрелить тигра за то, что он убивает антилопу?
— Неподходящий пример! Тигр нуждается в пище и потому убивает.
— Я говорю о природе. Тигр убивает, потому что это заложено в его натуре. В натуре психически больного человека тоже существует определенная программа, или, если хотите, сбой в программе — с общепринятой точки зрения. Вот почему он ведет себя так, а не иначе и не может поступать по-другому. Посадите его за решетку или в палату, напичкайте психотропными препаратами — это ничего не изменит. Существуют заболевания, поддающиеся лечению, но диагноз Алсу к таким заболеваниям не относится. Для ее излечения требуется изменить образ мышления, а это невозможно. Но возможно изолировать ее от привычной среды, устранив главный раздражитель.
— Пациентов?
— Именно. Что и сделал ее отец. Надеюсь, что, сам являясь медиком, Кайсаров понимает, что полное излечение Алсу не грозит, поэтому он сделает все, чтобы не допустить ее возвращение в медицину. В остальном она абсолютно безвредна.
Произнеся эту фразу, Мономах вдруг подумал, что говорит не всю правду. Да, Алсу «помогла» нескольким пациентам умереть, но Суворова умерла не потому, что девушка ее пожалела. Она призналась, что хотела устранить проблему, которую пациентка представляла для него. Этот поступок не вписывался в диагноз. Вдруг он все же совершил ошибку, позволив Алсу уйти? Но теперь он в любом случае ничего не мог поделать…
Эпилог
Лето не радовало жителей Питера, истекая дождями, а термометр редко показывал температуру выше пятнадцати градусов. Но этот день стал приятным исключением. На небе ни облачка, солнце светило ярко, словно отыгрываясь за долгие дни, когда ему не удавалось прорваться сквозь толщу низко нависающих облаков.
— Значит, я богата? — спросила Алина. — Взаправду?
— Похоже на то, — подтвердила Алла. По случаю хорошей погоды она изменила своим темным одеяниям, надев бледно-розовую блузку, и теперь ощущала дискомфорт: ей казалось, что в светлом все ее недостатки, связанные с лишним весом, стали особенно сильно выделяться. — С вами должен связаться душеприказчик вашего деда, и он подробно расскажет, чем именно вы владеете.
— Владею… — пробормотала девушка, будто бы смакуя это непривычное слово. — Еще месяц назад мне казалось, что я получила все, чего только можно желать!
— Вы о квартире, из которой вас выгнал муж?
— На самом деле я о сыне. Вы в курсе, что Георгий намеревался забрать Русика?
Алла покачала головой.
— Ну и о квартире, конечно, тоже — чего уж лукавить… Господи, это означает, что ко мне переходит «ОртоДент»?! — испуганно спросила она, словно только сейчас сообразив, чем чревата вся история.
— Полагаю, да.
— Но я понятия не имею, как управлять сетью клиник! Я медсестра, у меня ведь даже высшего образования нет!
— Образование — дело наживное. Что касается клиник, можно их продать. Вот, к примеру, сеть «Дента-Люкс», как мне кажется, будет готова предложить хорошую цену. Подумайте о хорошем: теперь вы можете поступить в медицинский институт и получить любую врачебную специальность.
— Даже не верится! По-моему, продавать «ОртоДент» неправильно, ведь Илья… то есть отец, всю душу в нее вложил?
— Необязательно продавать, есть еще варианты — к примеру, нанять управляющего.
— Я хотела стать операционной медсестрой, — задумчиво произнесла Алина. — Теперь, похоже, придется заняться ортодонтией или стоматологией!
— Иногда сама жизнь подсказывает, чем стоит заняться, — пожала плечами Алла. — Вот я, к примеру, хотела выступать в суде и поэтому мечтала стать адвокатом, прокурором или, если повезет, судьей. А стала следователем.
— Очень хорошим следователем! Если бы не вы, не знаю, что бы стало со мной, с Русиком… И никто бы не узнал, что Илья Гальперин был убит. Мама не рассказывала мне об отце. От бабушки я знала только, что он бросил ее, испугавшись ответственности за будущего ребенка. Но мама, по-моему, продолжала его любить до самой смерти, а я все понять не могла, почему, ведь он так подло с ней поступил!
— Просто она знала, что ваш отец не виноват. Ну виноват, конечно, — в том, что не попытался разобраться, не приехал лично, а поверил отцу…
— Представляю, как он был обижен! И еще, он ведь не знал… обо мне?
— Верно, не знал.
Они снова погрузились в молчание. Алла прикрыла глаза, наслаждаясь теплом солнечных лучей, падающих на ее лицо.
— Вы верите в судьбу, Алла Гурьевна? — неожиданно спросила Алина. Она сидела рядом на скамейке, вытянув ноги перед собой и рассматривая носки своих белых туфель на плоской подошве. Она походила на школьницу, гадающую, как рассказать строгой маме о полученной в школе двойке.
— В смысле? — переспросила Алла, почему-то подумав о Мономахе.
— Ну мама могла жить в Питере, с Ильей… то есть с отцом, если бы их не разлучил Гальперин. То есть дед. А много лет спустя в Псков приехал Георгий и увез меня, и я все-таки оказалась в Питере. Жаль только, что я так и не познакомилась с Ильей Гальпериным!
— Возможно, вы и правы, — задумчиво проговорила Алла. — Нужно чаще обращать внимание на знаки, которые оставляет нам судьба! Следуй мы ее ориентирам, не пытайся с нею спорить и искать свой собственный путь, жизнь может сложиться иначе… Знаете, о чем я думаю?
Девушка подняла на нее вопросительный взгляд.
— Так или иначе, сами того не желая, все мы выполнили последнюю волю Бориса Гальперина!
Как только Алина ушла, Алла достала мобильный и набрала номер. Гольдман взял трубку сразу, будто бы только и ждал ее звонка.
— Алла Гурьевна? Сам хотел звонить, поздравить вас с удачным завершением расследования!
— Спасибо, Лазарь Моисеевич, но я по другому поводу.
— Неужели?
— Вот решила заняться здоровьем. Сбросить десяток кило, подобрать диету, упражнения…
— Отличная мысль! — с энтузиазмом воспринял новость диетолог. — Что вы делаете сегодня, скажем, в пять часов?