Сквозь снег и пепел маячили нечеткие очертания человеческой фигуры. Финнен крикнул, а затем, не дожидаясь ответа, побежал в сторону незнакомца.
Высокий мужчина остановился. Ввалившиеся глаза лихорадочно блестели, на губах проступали кровоточащие язвы. Он настолько исхудал и зарос, что его голова напоминала окутанный паутиной череп.
Нервно сглотнув, Финнен полез в карман.
– Я принес немного лекарств, – сказал он, одновременно ощущая жалость, неприязнь к этому человеку и отвращение к самому себе. – Взамен я хотел бы кое о чем спросить.
Старик, который на самом деле стариком вовсе не был, вырвал у него из руки пакет и плюнул в лицо, затем повернулся и удивительно резво для своего состояния убежал.
Финнен утер плевок рукавом, размазывая сажу. Он пытался отыскать в себе хотя бы каплю злости, но его переполняла лишь уверенность, что он получил именно то, чего заслужил. В конце концов он двинулся вперед – ничего больше в голову не приходило, а единственной альтернативой являлось возвращение в лифт.
Ему постоянно казалось, будто за ним кто-то идет, но, поскольку поделать он все равно ничего не мог и к тому же успел основательно испугаться, он убеждал себя, что ему это только кажется. Вскоре снег прекратился, а Финнен увидел обрушившуюся стену. Из груды обломков торчали трубы, разорванные и погнутые, похожие на некие фантастические цветы с острыми, как бритва, лепестками, забрызганными человеческой кровью. Ибо там были и люди – мертвые тела, обугленные, растерзанные, переломанные, со смерзшимися волосами, инеем на ресницах и босыми ногами, с которых взрыв газа сорвал обувь.
Застонав, Финнен отшатнулся. «Я полный идиот, – подумал он, пытаясь привести мысли в порядок. – Я идиот», – повторил он, и собственная наивность едва его не развеселила. Да, когда-то давно он спустился в прошлое вместе с братом, и видел там людей, которые с благодарностью принимали еду и лекарства. Вот только все это было в иной реальности – не столь разрушенной, не столь озверевшей. Там у него оставался шанс, как он и планировал, расспросить о женщине, похожей на Каиру. Здесь – нет.
Обитатели этого мира делились на мертвых, издыхающих и обезумевших.
Он повернул назад в сторону Архива. Сперва шел в обычном темпе, затем начал прибавлять шаг. Вновь появилось ощущение, будто за ним следят, мало того, теперь ему казалось, будто за ним идет не один человек, а больше.
Под конец он уже бежал – и все же чересчур медленно, поскольку, прежде чем ему удалось добраться до дверей Архива, послышался свист летящего камня, который ударил его в затылок. Что-то хрустнуло. Финнен упал ничком, едва не ударившись зубами о порог. В черепе зазвенело от боли, мир утратил резкие очертания.
Ошеломленный, он какое-то время пытался сообразить, куда, собственно, так мчался. Он знал, что нужно попытаться встать, и чем быстрее, тем лучше, но очередной камень вынудил его вновь упасть на четвереньки, носом в сторону порога Архива. Дотронувшись до затылка, а затем переместив руку выше к волосам, он ощутил под пальцами липкую кровь. Его затошнило, стало жарко, перед глазами поплыли черные пятна.
Медленно повернувшись, он сел, вернее, тяжело плюхнулся на задницу. Он уже видел своих преследователей – правда, словно в тумане, но видел. Их было пятеро, в том числе тот, который плюнул ему в лицо.
– Чего вам от меня надо? – с трудом проговорил Финнен.
Тот, кто до этого плюнул, пнул его по носу. Парень заскулил, свернувшись в клубок. Теплая густая кровь впитывалась в рукав куртки. «Они меня не убьют, – думал он, – самое большее основательно поколотят, чтобы проучить. За то, что я здоров, сыт, у меня теплая одежда и вся жизнь впереди, в то время как они на самом деле уже мертвецы. Они меня не убьют», – повторял он, страстно желая в это поверить.
Кто-то схватил его за волосы и резко дернул вверх голову. Финнен заморгал, пытаясь сосредоточиться на одном из пятерых нападавших – на ком угодно. Ему смутно казалось, что если он сумеет установить с кем-то из них контакт, то сможет вымолить себе жизнь. Вымолить или выкупить, пообещав принести что-нибудь сверху. И тут он увидел шестого, который стоял в нескольких десятках шагов позади остальных. Ослепленные яростью, они, похоже, даже его не замечали, а он просто тупо таращился на происходящее. Финнен не видел его лица, но в неподвижной фигуре было что-то знакомое.
– Помоги мне! – крикнул он, на какое-то мгновение решив, будто это брат пришел ему на помощь. – Пожалуйста!
Шестой даже не дрогнул. Когда один из бандитов начал стаскивать с Финнена куртку, парень не стал сопротивляться, даже пытаясь по мере сил помогать. Столь же охотно позволил избавить себя от штанов, рубашки и ботинок. Потеря одежды была не слишком большой ценой за спасение собственной шкуры.
На прощание он получил еще несколько пинков, но на этот раз заметно более слабых. Либо ненависть нападавших иссякла, либо они были попросту слишком худы и истощены, чтобы запинать кого-то до смерти.
Когда они ушли, Финнен продолжал лежать без движения, благодаря судьбу за то, что ему так повезло. Ему в самом деле повезло – на него напали на пороге Архива. До ближайшего лифта он мог добраться на четвереньках, сплевывая кровь и дрожа от холода. А если бы потребовалось – даже ползком.
Представив себе расстояние, отделявшее его от лифта, он успел еще порадоваться, что оно столь невелико. А потом лишился чувств.
– Проснулся?
Финнен попытался собраться с мыслями. Голова болела при малейшем движении, веки были тяжелыми, словно из металла.
– Проснулся?
Он сумел открыть глаза, но прошло какое-то время, прежде чем расплывчатое пятно возле постели приобрело очертания лица.
Брин Нирадж.
Финнен попытался задать вопрос.
– Если хочешь знать, как ты тут оказался – тебя притащил я, – прервал его брат Каиры. – Даже одолжил тебе свою куртку, чтобы ты не замерз по дороге. И вызвал врача, хотя особой необходимости в том не было.
Финнен нахмурился. Куртка, врач, Брин Нирадж, который откуда-то его сюда притащил – чтобы связать все эти сведения воедино, требовались определенные усилия. Он попытался задать второй вопрос, и на этот раз ему удалось пробормотать несколько слов:
– Откуда… ты… мой адрес…
– Я уже со вчерашнего дня за тобой наблюдаю. Даже знаю, где ты прячешь ключи, когда уходишь из дома, – Финнен попытался что-то сказать, но Нирадж не дал ему закончить. – Сегодня утром я пошел за тобой в Архив, а потом спустился в прошлое сразу после тебя.
Финнен вспомнил свою вылазку и стиснул пальцами край одеяла. Зашипев от боли, сел, дожидаясь, когда пройдет головокружение. Злость придавала ему сил.
– Ах ты дрянь поганая! Стоял, значит, там и смотрел, пока меня били? Даже пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь!
Нирадж пожал плечами. На его бледном надменном лице появилось презрительное выражение.
– Мне было интересно, сумеешь ли ты справиться сам, – он издевательски усмехнулся. Несмотря на иные черты, он в этот момент напоминал отца, хотя ирония в его устах выглядела не столько проявлением веселья, сколько агрессии, как будто сын Иссы время от времени пользовался ею вместо ударов и пинков. – Ну, и как видно, у тебя не слишком-то вышло.
– Я мог там замерзнуть насмерть, – Финнен тут же пожалел о своих словах. Он и без того уже чувствовал себя достаточно униженным.
– Мог, но не замерз. Причем благодаря мне, так что мог бы и сказать спасибо. Хотя на самом деле ничего с тобой не случилось. Ну да, неприятная рана на затылке, расквашенный нос и куча синяков, но не более того. Тебе даже ребра не переломали.
Сперва Финнен хотел возразить, поскольку чувствовал себя ужасно, но его остановил страх перед очередным унижением. К тому же… к тому же, похоже, все в самом деле было не так уж плохо. В детстве ему пару раз доводилось получать серьезных тумаков от мальчишек постарше, и он помнил, что тогда тоже сначала едва мог говорить, но быстро очухивался.
Брин Нирадж взирал на него с высокомерным любопытством. Финнен отвел взгляд.
– Это Каира тебе все рассказала? О наших планах?
– Она обо всем мне рассказывает.
Финнену очень хотелось разозлиться – неважно, на девушку или на ее брата. Но вместо этого он чувствовал только боль, головокружение и серьезную тревогу.
– Она говорила мне, что когда-то ты пытался ее убить.
Нирадж кивнул, а Финнен не стал спрашивать: «Почему?», не в силах вынести очередного ответа в стиле «Ты не понимаешь». Впрочем, ему-то какое до этого дело? Брин Исса был странным человеком. Столь же странным был его сын, и дочь наверняка тоже. А союз между Нираджем и Каирой наверняка выходил за рамки обычных родственных отношений. Может, они друг с другом спали, а может, у девушки имелись мазохистские наклонности, и ей нравилось, что брат пинает ее по ребрам. А может, и то, и другое. Что ж, Финнен уже видал и не такое, и мог если не понять, то по крайней мере принять. Однако все же предпочел бы знать, во что, собственно, ввязался.
У него очень болела голова.
– Если хочешь принять в этом участие… а ты, как я понимаю, хочешь? – спросил он, а когда брат Каиры кивнул, набрал в грудь воздуха и продолжил: – Это никакая не игра – надеюсь, вы оба это понимаете. Это не игра… – до него медленно доходил смысл его собственных слов. Закрыв глаза, он закончил: – Я помогу вам, но сейчас убирайся. Я хочу отдохнуть.
О чудо – Нирадж сразу же вышел.
На следующее утро Финнен подозвал механическую птицу – одну из многих, круживших по Лунаполису – и отправил сообщение Дими.
Рыжий явился после полудня, весь промокший под холодным дождем, но, как всегда, широко улыбаясь. В одной руке он держал размякшую картонную коробку, а в другой бутылку сока.
– Ну и погодка, – бросил он с порога. Предупрежденный заранее, не стал ничего говорить по поводу опухшего носа приятеля и синяков на лице.
Финнен скинул со стола несколько эскизов, освобождая место для коробки, в которой лежали сладкие булки с изюмом. Оторвав кусочек, он смочил его соком и попытался прожевать, пользуясь зубами с правой стороны – левая слишком болела. Заодно смотрел на Дими, который терпеливо ждал, хотя глаза его блестели от любопытства.