Каира дремала за столиком в кафе. Время от времени открывая глаза, она видела через матовое стекло разделявшей отсеки перегородки размытые очертания спины Финнена, сидевшего в противоположном конце зала. Если бы она подошла ближе и вгляделась в стекло в том месте, где белизну прорезали фантастические цветастые узоры, то смогла бы увидеть Джайну Наруми, которая сидела напротив парня, раскрасневшаяся и улыбающаяся от выпитого вина и комплиментов.
Иногда она в самом деле прижималась носом к стеклу, глядя сквозь прозрачные цветы на женщину, которую уважала, которой боялась и которая, несмотря ни на что, ей все же нравилась. Она думала о том, каким образом Финнену удалось охмурить Джайну, но знала, что ей никогда этого не понять, даже если тот опишет всю сцену слово за словом и жест за жестом. Дело было не в понимании, а в инстинкте, таланте. У Финнена этот талант имелся, а у нее нет.
Каира отодвинула остатки остывшего глинтвейна на другой конец столика. Все холодное до сих пор вызывало у нее неприязнь. С другой стороны, она настолько устала, что ей, собственно, было уже все равно.
Она заметила, как за матовым стеклом Финнен поворачивается в ее сторону и поднимает руку, будто собирался кому-то помахать, но передумал.
Каира встала и прошла через зал к столику, за которым сидели Финнен и Джайна.
При виде нее женщина побледнела, улыбку с ее лица будто ветром сдуло. Она посмотрела на Финнена, и во взгляде ее оказалось больше боли, чем злости.
– Я так и знала, что это будет она… – пробормотала Джайна. Похоже, она уже немало выпила, и у нее заплетался язык. – Как ты мог со мной так поступить?
Каира, не привыкшая к подобным сценам, смутилась, не зная, куда деть руки, и чувствуя себя полной идиоткой, а Джайна Наруми вызывала у нее как жалость, так и неприязнь.
Финнен, похоже, нисколько не переживал и тем более не смущался. Он положил ладонь на руку Джайны, а та, к удивлению Каиры, не убрала ее, лишь отвернулась к стене и еще сильнее сжала губы.
– Эй, – мягко сказал парень. – Я ведь просил тебя, чтобы ты мне поверила? Я сразу честно предупредил, что один раз солгу, а во всем остальном буду говорить правду. Именно это – та самая единственная ложь. Единственная. Все прочее – правда. С начала до конца.
Джайна все так же смотрела в стену. По ее щеке – той, которую видела Каира – стекали слезы.
– Не могу, – прошептала она.
Финнен мягко взял ее за подбородок и повернул к себе, затем откинул ее волосы со лба столь нежно, что Каира ощутила укол ревности. Она уже сама не понимала, притворяется Финнен или нет.
– Можешь.
– Мне следовало бы тебя возненавидеть, – Джайна попыталась снова отвернуться, но Финнен без труда ее удержал. Она особо не сопротивлялась.
– Если хочешь – можешь меня возненавидеть. Немножко, – улыбнулся он. – Чуточка ненависти добавляет любви пикантности.
– Что вам от меня нужно?
– Мы хотим составить тебе компанию до утра.
– А потом? – она перевела взгляд с Финнена на Каиру. В глазах ее возникла злость и вместе с тем нечто вроде мрачного удовлетворения, будто она уже поймала их на лжи.
– Потом посмотрим, – снова широко улыбнулся Финнен, небрежно и в то же время с нежностью. – Даже если бы нам в самом деле было от тебя что-то нужно, мы не можем тебя ни к чему принуждать. Если захочешь – вышвырнешь нас на рассвете, и мы ничего не сможем поделать. Карты в твоих руках, Джайна.
Жилище аниматорки выглядело так, как и следовало ожидать – высокие, мрачные и холодные комнаты, полы, холодившие ноги даже сквозь подошвы ботинок. Никаких ковров или мягких покрытий. На фоне серебристых стен – крайне простая мебель из древесины зимороста, и, опять-таки, никаких безделушек или мелочей, которые могли бы создать уют. Лишь в гостиной висела стеклянная картина, подсвеченная так, что отбрасывала на середину помещения пятно ярко-оранжевого света, а в углу стояла светлячковая скульптура. По стоящей во весь рост фигуре с вызывающими формами зрелой женщины и кошачьей головой пробегали красные искры.
Через открытую дверь Каира заметила спальню, а в ней зеркало – не обычное подвесное, но вплавленное в стену, в дыру со столь неровными краями, что казалось, будто ее продрал когтями какой-то гигантский зверь. Каире идея показалась неплохой, хотя и несколько эксцентричной. К тому же ее удивляло, что Джайна решилась обзавестись зеркалом, притом столь большим, что, вставая с постели, не увидеть собственное отражение было просто невозможно.
Девушка присела на диван рядом с Финненом. Джайна скрылась в кухне, откуда вскоре послышался шум закипающего кофейника и звон чашек.
– Мне вовсе не хочется кофе, – вызывающе прошептала Каира.
– Мне тоже, но думаю, она, – Финнен мотнул головой в сторону кухни, – почувствует себя лучше, если сперва чем-нибудь нас угостит.
– Собираешься с ней переспать?
– Почему бы и нет?
– Она же просто мерзко выглядит.
«С ней», «она» – Каира преднамеренно не называла Джайну по имени. Так было проще. Ей требовалась хотя бы чуточка злости, которая отрезала бы все прочие, более опасные эмоции.
– Ты преувеличиваешь – выглядит она не так уж и плохо. К тому же, – тихо рассмеялся Финнен, – я буду думать о тебе.
Он поцеловал ее, прежде чем она успела придумать хоть какой-то осмысленный ответ. Возможно, осмысленного ответа вообще не существовало.
– Признайся – тебя возбуждает мысль, что она сейчас войдет и увидит нас вместе, – сказала Каира, когда их губы разъединились.
– Немного. А тебя нет?
– У меня несколько иное представление об опасности.
– Да, знаю.
Он хотел поцеловать ее еще раз, но она отстранилась, сказав: «Меня это на самом деле не забавляет», что было неправдой, но, по крайней мере, давало хотя бы немного мрачного удовлетворения.
Вернулась Джайна с подносом. Финнен взял свою чашку и поставил на столик.
– Я передумал, – заявил он. – Пожалуй, мне не хочется кофе.
Взяв обеих женщин за руки, он препроводил их в спальню, где занялся старшей, полностью забыв о младшей..
Она сосредоточилась на пронизывавшем ее тело холоде. В зеркале ее собственное лицо казалось ей отмеченной печатью грусти. Слишком много выпитого глинтвейна, который, вместо того чтобы ее развеселить, лишь наполнил ее тупым ощущением одиночества. Слишком поздний час, слишком мало сна, слишком много холода. Этой ночью она могла умереть, но почему-то ее это нисколько не волновало.
В зеркале она видела также Финнена и Джайну. Женщина лежала на спине, а парень сосал торчащие груди. Чертя на потной коже замысловатые узоры, он спустился языком вниз и раздвинул ее бедра.
Глаза Джайны затуманились от наслаждения. Ее красивое, сильное и белое тело блестело в рассеиваемой сиянием свечей темноте. Схватив Финнена за плечи, она привлекла его к себе и поцеловала. Издаваемые ею стоны стали глубже и настойчивее. Она засопела, а потом, когда Финнен в нее вошел, замурлыкала. Проведя рукой по ее щеке, он сунул пальцы ей между зубов, а она слегка его укусила. Их ударявшиеся друг о друга нагие тела издавали влажные хлюпающие звуки, которые в любой другой ситуации могли бы показаться забавными.
Каира смотрела на все это в зеркале – так было проще. Зеркало отделяло ее от того, что происходило за ее спиной.
Выгнувшись, Джайна откинула назад голову и зажмурилась.
Финнен обернулся, и его взгляд встретился в зеркале с взглядом Каиры. Протянув мокрую от пота теплую руку, он сомкнул пальцы вокруг запястья девушки и улыбнулся.
«Я буду думать о тебе».
Каира вырвала руку, внезапно почувствовав, как ее бросает в жар.
Джайна приподнялась на локтях. Черты ее были напряжены, отчего лицо казалось почти симпатичным. Между ее грудей блестел золотой ключ. Она мягко коснулась его кончиками пальцев.
– Каира? – та неохотно обернулась. – Ты этого от меня хочешь?
Финнен продолжал многозначительно улыбаться, словно говоря: «Ну, давай, Каира, теперь твоя очередь».
Девушка молчала. Джайна взяла ее руку и приложила к своей груди, так что Каира ощутила выпуклую твердость ключа.
Каира открыла глаза и взглянула в зеркало. Ее позабавило, что Финнен смотрит на нее точно так же, как еще недавно смотрела она сама.
Панталекис отважно сражался, вдавливая пальцами глаза, шепотом повторяя запомненные с детства стишки и даже с такой силой щипая себя за руки, что на коже образовались синяки.
Все напрасно. Усталость пересилила, и голова Даниэля упала на грудь, а изо рта донесся размеренный храп.
Камень все так же висел над дверью. По коридору никто не приближался.
Каира снова взглянула в зеркало. Теперь она видела себя, Джайну, Финнена – и еще кого-то. Возле кровати стоял худой мужчина.
Лицо его скрывалось во мраке, в руке он держал нож.
Она зажмурилась и снова открыла глаза. Мужчина не исчез.
В спальне были трое, в зеркале отражались четверо.
Вскрикнув, Каира инстинктивно оттолкнула Джайну, которая ошеломленно уставилась на нее. Глаза ее, и без того широко раскрытые, распахнулись еще шире, а на шее появилась тонкая красная линия, быстро заполнявшаяся кровью.
В зеркале невидимый мужчина резал аниматорке горло.
Финнен и Каира среагировали одновременно. Руки парня соскользнули по оплетенному металлической сеткой плечу. Девушка вслепую схватила призрачную руку и дернула со всей силы, почувствовав, как тело поддается и летит в сторону, к зеркалу, которое треснуло в том месте, куда ударилась невидимая голова. Каира видела ее отражение, короткие темные волосы, а также спину сползавшего на пол убийцы. Она не заметила, продолжает ли он держать в руке нож.
Джайна упала на четвереньки. На белую постель обильно лилась кровь.
Все произошло столь быстро, что позже ни Финнен, ни Каира не могли вспомнить всех подробностей. Каира увидела в зеркале, как мужчина начинает неуклюже подниматься. Прыгнув к нему, Финнен подхватил невидимое тело. Нож рассек ему кожу на кисти – парень ощутил не боль, но внезапный жар. С другой стороны мужчину держала Каира, высокая и сильная, встряхивая его, словно соломенную куклу.