Повернувшись, Каира вскочила на движущуюся лестницу.
Холл последнего этажа зиял пустотой. Здесь не было даже зиморостов, за которыми можно было бы спрятаться, но Каира, подходя к зарешеченной двери с кодовым замком, все равно испуганно озиралась вокруг, будто в любую секунду кто-то мог выскочить из-за угла. Она уже раньше думала о том, прийти ли сюда сейчас, днем, или подождать до вечера, а может, даже до ночи. Каждый из этих вариантов имел свои плюсы и минусы. Сейчас она рисковала, что кто-то начнет ее искать, поскольку ей следовало находиться на рабочем месте. Позже у нее было бы больше времени – при условии, что ей удалось бы незаметно пробраться на одиннадцатый этаж – но при этом кто-то мог услышать звук ее шагов, так как ночью большинство машин были выключены, и в здании царила тишина. В конце концов перевесил аргумент, что лучше сделать это сейчас, пока до Архива не добралось известие о смерти Джайны.
Каира вставила ключ в замок и повернула, затем покрутила ручку кодового замка. Ворона, морская черепаха, лист папоротника, железо и воздушный корабль – знаки самого древнего в Лунаполисе алфавита, давно уже не использовавшегося. Несмотря на это, она их знала – их знали все, как самый популярный декоративный элемент.
Сердце девушки отчаянно билось. Она широко улыбнулась.
Все. Готово.
Ничего не произошло. Дверь осталась запертой.
Радостное возбуждение мгновенно сменилось разочарованием. Каира тупо уставилась на замок, потом еще раз покрутила ручку. Должно было сработать – она все точно помнила.
Не сработало.
Она попробовала еще раз, чувствуя, как в ней растет злость. Когда дверь снова не пожелала открыться, Каира пнула ее и врезала по ней кулаком, не обращая внимания на то, что шум может кого-нибудь привлечь.
Чтоб его Скачок пожрал! Наверняка она перепутала последовательность картинок, а может, Джайна попросту солгала, шепча ей на ухо эти несколько слов. Тогда Каира могла поклясться, что голос аниматорки звучит совершенно искренне, но теперь она вовсе не была в том уверена, а воспоминания о прошлой ночи все больше затирались и размывались.
Она сунула руку в рот и прикусила. От злости ей хотелось закричать.
«С другой стороны, – подумала она, все еще кусая пальцы, – даже если я ошиблась, то не сильно; я могла неправильно запомнить один символ, но не все же? И даже если Джайна меня обманула, то код, который она мне дала, все еще может быть близок к настоящему».
Каира вынула руку изо рта, ощутив прилив оптимизма. Она слышала где-то теорию, что большинство людей плохо умеют врать, поскольку наспех что-то сочинить значительно труднее, чем просто сказать правду. Так что, может быть, Джайна ограничилась тем, что изменила настоящий код, вместо того чтобы придумать полностью фальшивый? Например, переставила два последних символа, или что-то в этом роде?
«Возможно, – подумала Каира, – получится действовать методом исключения».
Она попыталась поменять местами две последние картинки, потом первую с последней, а затем ввести код с конца.
Безрезультатно.
Она уже достаточно владела собой, чтобы не начать снова бить в дверь кулаком, и лишь мрачно покачивалась, сунув руки в карманы, неприязненно глядя на замок. А потом попробовала еще раз.
Каира старалась заменять каждый символ другим, по очереди и по часовой стрелке, в том порядке, как те были расположены вокруг ручки, но быстро запуталась. Вспотевшие ладони скользили по металлу; она вздрагивала каждый раз, когда этажом ниже кто-то кого-то звал, но несмотря на это, продолжала попытки, чувствуя, как в ней нарастает мрачная, упрямая ярость. Она знала, что нужно остановиться, но каждый раз внушала себе, что еще немного, и все получится.
За спиной слышался равномерный шум движущейся лестницы и что-то еще, что ее сосредоточенный совсем на другом разум не сразу опознал как разговор влюбленных – нежный шепот, хихиканье, не слишком убежденные «перестань» и «не здесь». Пара расположилась на обычно пустом десятом этаже, явно где-то недалеко от лестницы, поскольку Каира прекрасно их слышала.
Внезапно что-то изменилось – сперва ничего конкретного, просто фальшивая нота в звуках Архива, которые Каира уже хорошо знала. Вибрирующий в стенах шум работающих машин, топот ног, голоса, даже хихикающий шепот влюбленных – все это было вполне нормальным и обычным. Но сейчас снизу, словно поднимающийся прилив, надвигалось нечто иное – суматоха и крики, а потом сирена, столь пронзительная, что Каира ощутила ее корнями зубов, и усиленный мегафонами голос: «Всем покинуть здание. Без паники. Направляйтесь в сторону выхода. Медленно и спокойно».
Несколько мгновений она стояла неподвижно, прислушиваясь и не имея ни малейшего понятия, как в такой ситуации поступать. Потом подумала, что это идеальный шанс попасть в зал с чертежами отвергнутых изобретений – вряд ли в суматохе кто-то станет ее искать. Она даже снова начала крутить ручку, все быстрее и все более нервно, но вера, что ей удастся найти нужную комбинацию, куда-то исчезла.
Каира подошла к лестнице и перегнулась через перила. Внизу кто-то причитал, из обрывков слов она выхватила слово «пожар». И тут она почувствовала резкий, едкий запах дыма, который вползал на лестницу, все выше и выше.
Она попятилась, настолько парализованная страхом, что не могла даже закричать. Вернулись воспоминания о тех мгновениях, когда она висела над огнем, уверенная, что сейчас в него свалится. Жар, обжигавший горло при каждой попытке вдохнуть, боль обожженной кожи.
Налетев на стену, она развернулась кругом и в панике, ломая ногти, открыла окно. Перегнувшись через подоконник, она вдохнула свежего воздуха, и это ей немного помогло. Внизу она увидела толпу работников, которые начали махать ей и что-то кричать, но с такой высоты слов было не разобрать.
Что-то было не так. Архив не мог загореться – его стены был сделаны из материалов, способных противостоять любому, даже самому большому пожару. Что же в таком случае горело? Столы? Какое-то оборудование?
И дым тоже был какой-то странный, более едкий, но в нем вовсе не ощущалось характерного жара, который помнила Каира.
«Это не дым, – подумала она, – а какой-то газ».
Она полной грудью вдыхала чистый воздух, а Архив за ее спиной постепенно успокаивался. Уже не слышалось ни криков, ни рыданий, стихла даже сирена, лишь металлический голос продолжал повторять: «Всем покинуть здание. Без паники. Направляйтесь в сторону выхода. Медленно и спокойно».
Каира висела, перегнувшись через подоконник, решив оставаться здесь, пока не рассеется газ. Холодный ветер дул ей прямо в лицо, и было даже вполне приятно.
Пока откуда-то с нижнего этажа не раздался зов о помощи.
Сперва она была уверена, что ей послышалось, но нет – до нее в самом деле доносились чьи-то отчаянные вопли.
Она стиснула пальцы на подоконнике, чувствуя, как бунтует душа. Почему никто не хочет помочь этому человеку? Ведь она далеко и не может, в самом деле не может пройти через этот едкий дым, чтобы вытащить несчастного наружу.
Каира инстинктивно съеживалась каждый раз, когда слышала крики, становившиеся все более слабыми и хриплыми, пока наконец, охваченная скорее злостью, чем сочувствием, повернулась и, закрывая рос и нот рукавом, двинулась вниз по лестнице.
Все оказалось не столь плохо, как она ожидала. Ниже дым был гуще, но выдержать было можно. Приходилось лишь неглубоко дышать через материю платья – стоило вдохнуть глубже, и сразу же начинала кружиться голова. Большую часть пути Каира проделала, зажмурившись, чувствуя, будто кто-то вонзает ей в глаза раскаленные иглы. Обильно стекавшие слезы щекотали щеки, и девушка шла вслепую, мысленно считая ступени. Десятый этаж, девятый. Где, черт побери, тот человек, который кричал? Она звала его, хотя дым оставлял во рту привкус, от которого переворачивался желудок, два раза она даже отважилась открыть глаза, платя за это мгновениями кошмарной боли, когда, скорчившись у стены, бормотала все худшие проклятия, какие только приходили ей в голову.
Восьмой этаж, седьмой. Кричавшего человека (который теперь уже не кричал) она нашла только на шестом.
Здесь дым был реже, и Каира смогла поднять веки больше чем на несколько секунд. Глаза жгло, будто она протерла их испачканными в соусе чили руками, и в них двоилось от слез, но по крайней мере она что-то видела.
В искаженной, залитой слезами и задымленной реальности перед Каирой возник монстр. Он был худ и настолько низок, что едва доходил ей до груди. Вывернутая на сто восемьдесят градусов, будто у жертвы некоей катастрофы, голова, широкий, почти лишенный губ рот, плоские ноздри. Только глаза его были нормальными и даже красивыми – или, по крайней мере, так Каире казалось.
Он протянул к ней руки. Правая была нормальная, а левая деформированная, с тремя пальцами, из которых средний имел два дополнительных сустава.
– Помоги, – попросил монстр. По сравнению с ним мутанты выглядели идеалом красоты и нормальности.
Поколебавшись, она взяла его за здоровую руку и повела к выходу. Он перемещался следом за ней странными прыжками, от которых содрогалось все его тело, и Каира поняла, что с ногами у него тоже не все в порядке.
Хорошо, что он вообще мог двигаться.
На половине этажа он остановился и, вцепившись в перила. Беспомощно засопел плоскими ноздрями.
– Я возьму вас на руки, хорошо? – Каира старалась, чтобы голос звучал достаточно уважительно. Монстр наверняка был одним из изобретателей, ибо только они выглядели настолько уродливо.
Наклонившись, она подхватила его под колени и перебросила через спину. Он оказался удивительно легким, даже если принять во внимание небольшой рост. Каире казалось, будто она несет мешок, набитый птичьими костями.
– Уже недалеко, – сказала она.
Снаружи все еще царила суматоха. Люди кричали и терли слезящиеся глаза, какую-то женщину тошнило, и ее поддерживала подруга. Тут и там носились полицейские, которые, размахивая руками, убеждали, что все под контролем, хотя это лишь усиливало всеобщее замешательство.