– А вы уверены, что эта краска действительно смоется? – Таня повертела в руках прядку своих новых ярко-белых волос.
– Конечно. И ресницы снять очень легко, и ногти можно убрать когда захотите, – заверила ее администратор. И заученно похвасталась:
– Тем наш салон и хорош, что в любую минуту можно избавиться от нового имиджа.
…Даже ради любимого отчима Таня никогда бы не решилась покрасить волосы и проколоть нос с бровью навсегда. Но если цвет волос изменили оттеночные шампуни, а роль пирсинга сыграла искусно сделанная клипса – почему бы и не попробовать, исключительно для пользы дела?
Таня повертела закрепленное в носу колечко. Может, конечно, клипса и высокого качества, но жмет – нещадно. И чихать все время хочется.
– Скажите, на кого я похожа? – требовательно спросила Таня у администраторши.
Та на секунду замялась, потом выпалила:
– На смелую, прогрессивную, модную девушку!
Таня отмахнулась:
– А если честно?
Администраторша смущенно опустила глаза.
– На шлюху? – подсказала ей Таня.
– Ну что вы! – ненатурально изумилась та.
– Да мне и нужно выглядеть шлюхой; – утешила ее Татьяна.
Администраторша с облегчением улыбнулась.
– Ах, вот как. Тогда могу заверить: это у вас получилось.
«Отлично, – подумала Таня. – Он, кажется, любит шлюх. Особенно со светлыми волосами до плеч».
Фотостудия Леши Тоцкого помещалась в огромном смурноватом офисном здании в районе метро «Водный стадион». Здесь располагалась куча редакций глянцевых мужских и женских журналов. Таня не раз бывала тут раньше, в другой жизни', приезжала лично размещать рекламу самых важных клиентов. И у Леши, которого считала одним из лучших современных фотографов-портретистов, в студии она тоже бывала: привозила сюда моделек для съемок рекламы «Нивеа» и «Леванте».
С тех пор, как она здесь была, студия ничуть не переменилась: в огромной комнате царил тот же творческий кавардак. Несмотря на яркий день, окна были плотно зашторены – лишь через узкие щелки прорывались кинжально-острые полоски света, да портьеры временами вздымались от теплого ветра, бившего в растворенные окна. Откуда-то лилась тихая джазовая музыка.
Таня с любопытством огляделась. Ей всегда нравилось бывать на необычных рабочих местах – непохожих на ее собственное, стандартно-офисное.
В огромной студии там и сям громоздились штативы, осветительные приборы, отражающие зонтики.
В углу стоял холодильник с прозрачными дверцами, где лежали ряды фотопленки разных видов. У стены располагались намотанные на огромные валы трехметровые рулоны разноцветной бумаги – для фона.
Висели вешалки с самыми разнообразными нарядами: от купальника до вечернего платья с боа. По всем углам была разбросана куча необычнейших предметов: зонтики, чемоданы, старые кресла, листы разноцветного оргстекла, метла на длинной ручке, кирпичи, бюст Ленина, стопка собраний сочинений Мопассана, древняя пишущая машинка – и прочее в том же духе.
Леша с важным видом сидел в очках за компьютером в углу. Несмотря на всю его важность, Таня заметила, что рассматривал он порносайт. Впрочем, заслышав ее шаги, Лешка немедленно свернул экранную порнушку и поспешил Татьяне навстречу, распахнув объятия:
– Танюшка! Садовникова! Сколько лет!.. А ты все хорошеешь!
Он ласково подергал колечко-пирсинг в ее носу и разочарованно протянул:
– Клипса… А я думал, настоящее…
– Тебе нравятся девушки с пирсингом? – усмехнулась Таня.
– Только на расстоянии, – заверил ее Леша.
По богемной привычке он крепко облапил ее и расцеловал в обе щеки. Третий поцелуй норовил влепить прямо в губы, но Таня извернулась, опять подставила щечку – Решила переквалифицироваться в модель? Давно пора! – добродушно улыбаясь, проговорил Лешка. – А новый имидж у тебя прикольный. Так и хочется спросить, в каком ПТУ училась.
– А зачем моделям институтские дипломы? – улыбнулась Таня. – Ну, что? Создашь из меня новый секс-символ?
Лешка отступил от нее на шаг, со знанием дела оглядел с ног до головы и прищелкнул языком:
– Да, фактура у тебя знатная.
– Угу, жалко, что пропадает, – в тон ему ответила Таня.
– Ну, такая разве пропадет!.. Не успеваешь, поди, от поклонников отбиваться!
– К сожалению, успеваю.
– Значит, все еще не замужем?
– Ты же меня не взял.
Тане нравился необязательный, по верхам, треп.
Она, словно рыбка, в рекламно-богемную речку попала: в ту привычную воду, по которой – подумать только! – за два дня приключений успела соскучиться.
– А меня вот окольцевали. – Леша повертел на безымянном пальце свеженькое кольцо.
– И кто счастливица? Модель?
Неприкрытый ужас отразился на лице Леши.
– Ты что, с ума сошла?! – Его передернуло. – Избави меня бог от моделей! Говорю же тебе: ими я восхищаюсь на расстоянии. А супруга моя – финансист.
Бухгалтер.
– Значит, денежки твои считает?
Леша закатил глаза:
– Еще как считает!
– Ну, вот и я решила: дам-ка тебе заработать.
– Да брось ты, Танюха! Сниму тебя просто так, без всяких денег!
– Э-э, нет, Лешечка. Дружба – дружбой, а табачок врозь.
– Ну что ты, право… – заломался Лешка.
– Нет, я сказала. А то сейчас развернусь и уеду к Владу Локтеву.
– Влад дороже, чем я, берет.
– Вот я и хочу, чтоб ты сэкономил мне мои денежки.
– Ох, ладно, дорогая. Уговорила. Я с тебя по минимуму возьму.
– Триста гринов?
Леша замахал на нее обеими руками.
– Какой!.. С тебя – двести. И еще семьдесят – стилисту.
– Идет.
– Ну, пошли в гримерку. У меня стилистка – золотце. Лучшая в Москве… А я пока тут фон выставлю.
Ты запасную одежку привезла?
– Не гони, Лешечка. Я тебе еще не сказала, какие мне фотки нужны.
– Ну?
– Во-первых, на электронном носителе. Только на электронном. Не надо никакой пленки.
– Нет проблем. Сегодня же получишь диск.
– А во-вторых… – Таня невольно оглянулась и понизила голос:
– Мне нужны эротические снимки.
– Супер! – совсем не удивился, но восхитился Леша. – Хочешь оставить память для потомства? Для того и новый имидж слепила? Чтобы было, что внукам показывать? Вот это молодец!.. Это я понимаю!
– Да, годы уходят… – изобразила, что взгрустнула, Таня.
– Правильно! Я считаю, каждая девушка должна сделать это, – философски заметил Леша. – Когда ей двадцать, как тебе. А то не успеет оглянуться, а ей уже пятьдесят. Грудь висит, животик торчит, целлюлит выпирает… И вспомнить нечего… Впрочем, – спохватился Леша, – такую красавицу, как ты, никакие годы не возьмут. Еще придешь ко мне через тридцать лет сниматься. Для «Пентхауса».
– Договорились.
Таня совершенно не собиралась распространяться, для чего ей в действительности понадобились собственные откровенные снимки. Да Лешка и сам придумал для себя объяснение.
Фотограф озабоченно почесал в затылке:
– Тогда надо будет стилистке заплатить стольник.
Ты ж понимаешь: она не одно лицо тебе будет гримировать, а все декольте.
Леша движением руки продемонстрировал, какой величины придется гримировать «декольте» – от шеидо ступней.
– Да! В «Плейбое» ахнут.
Леша предвкушающе потер руки и окинул взглядом всю фигуру Тани. Но его взгляд был отнюдь не плотоядным, а профессиональным, озабоченно-рабочим.
Художник предвкушал сложную, но интересную творческую работу.
В то же самое время Танин отчим сидел за компьютером в особняке-убежище и в очередной раз просматривал привезенный Синичкиным список. Вдруг он что-то упустил? Вдруг в его рассуждения вкралась неточность? Или же список из двенадцати подозреваемых можно сократить, кого-то вычеркнуть? Ведь не успеет Павел всех проверить, не справится…
Краем глаза Валерий Петрович посматривал на включенный без звука телевизор Типично «летние новости» – то бишь переливание из пустого в порожнее. Но вдруг на экране появилась картинка – и тут же заставила Ходасевича отвлечься от монитора, схватить пульт управления и сделать звук громче.
– ..Убийство, по всей видимости, произошло несколько дней назад, – вещала за кадром женщина, ведущая сводку криминальных новостей – Убитую обнаружила ее мать, приехавшая в гости к дочери из Украины…
На картинке появилась залитая кровью простыня на пустой кровати; затем мельком показали стол, на котором помещались две бутылки и закуска. Экс-полковник Ходасевич заметил: одна из двух бутылок, стоявших на столе, очень похожа на недешевое французское вино.
– ..По свидетельству соседей, – бесстрастно-победительным тоном продолжала ведущая, – погибшая, приезжая из Украины, снимала жилье на Сиреневом бульваре. Она, по всей видимости, занималась в Москве проституцией…
Показали плачущую мать – она закрывала глаза рукой…
Лица соседей, глядящих с жадным любопытством…
Мешок на носилках, заталкиваемых в машину…
Потом на экране возник усталый следователь.
– Основная версия мотива совершения преступления у следствия, – косноязычно проговорил он, – криминальная разборка…То есть убийство от руки сутенера.
– А возможно ли, что девушка была убита ее клиентом? – жадно спросил репортер.
– Следствие не исключает также и данный поворот развития событий… – проговорил следак.
– Может быть, убийца был маньяком? – не отставал репортер.
– Мы не исключаем и данный факт, – важно промолвил следователь.
Картинка на экране сменилась. В телевизоре появилась искореженная машина.
– ..На улице Большая Ордынка произошло дорожно-транспортное происшествие… – проговорил голос за кадром.
Ходасевич выключил звук. Пожевал губами.
– Еще одна… – пробормотал полковник вслух. – Кажется, он пошел вразнос…
Таня выскользнула из гримерки в халатике, который ей одолжила стилист Стелла.
Все ее «декольте», от шеи до бедер, Стеллочка подмазала тон-кремом. Заретушировала, скрыла мелкие прыщички и дефекты кожи. А лицо… Таня сидела в кресле с прикрытыми глазами, а когда снова открыла их и посмотрелась в огромное, во всю стену зеркало, то… Нет, не то чтобы она НЕ узнала себя. Конечно, узнала. В зеркале отражалась она, Таня. Вернее, не она, а словно бы ее подредактированная копия. Улучшенное и исправленное издание.