В тот миг Айра тоже не смогла сдержать удивленного вздоха, потому что учитель по магии Земли был красив. Нет, даже не так, он был ОЧЕНЬ красив. Невероятно, невозможно, нечеловечески. Благородный лоб, аккуратная линия бровей, чуть приподнятые кверху уголки изумрудно-зеленых глаз, пышная грива золотистых волос, которая стелилась бы шелковым покрывалом по полу, если бы не была подвязана ослепительно белой лентой... его не портило даже выражение неземной скуки и невыносимого равнодушия, застывшей маской прилипшие к безупречному лицу. А оно, в свою очередь, даже не дрогнуло при виде искреннего ошеломления новичков. Кажется, он слишком часто наблюдал эту безрадостную картину, чтобы продолжать удивляться, гордиться или раздражаться. Кажется, ему было все равно, что подумают о нем ученики, и еще более безразлично, о чем подумают совершенно выбитые из колеи ученицы. Кажется, ему вообще было без разницы, что творится вокруг: время года, ночь или день сейчас, который час, кто явился на урок. Он ни разу не отметил присутствующих и не напомнил о наказании за прогул. Просто зашел, рассказал о том, что считал нужным, коротко и формально опросил, а затем так же холодно распрощался и ушел, сопровождаемый горящими взглядами. Которые, надо думать, тоже его никак не трогали.
- ...Осторожнее с эльфами, брат, - шепнул в тот день Айре внутренний голос. - Они умеют забирать чужой разум одним лишь взглядом и способны прочитать твои мысли, если ты позабудешь про Щит или неосторожно посмотришь им прямо в глаза... так что будь осторожнее, брат. Они не должныузнать, зачем мы на самом деле явились в их Лес...
Именно поэтому Айра, доверявшая своим голосам больше, чем соседям по парте, не стала смотреть наверх, когда эльф скучающим голосом произнес в первый день ее имя. И поэтому же твердо решила вообще не встречаться с ним взглядом, не желая попасть под действие его непонятных чар, от которых даже Арранта целую неделю ходила сама не своя, а Грэй Асграйв выглядел мрачным и откровенно злым. Потом, конечно, все наладилось, первое впечатление подзабылось, разговоры девочек вернулись в привычное русло, перестав каждый раз возвращаться к волнующей теме. В конце концов, равнодушие эльфа заставило опомниться даже самых влюбчивых, поэтому уже следующий урок прошел гораздо спокойнее, а третий и вовсе выглядел совершенно обычным. К несказанной радости уязвленных парней и искреннему облегчению Айры, которой тоже было сильно не по себе при виде ненормальной тяги девочек к прекрасному и недоступному преподавателю.
Со временем она втянулась в этот странный ритм: уроки, Оранжерея, опять уроки, затем - снова зеленые подопечные госпожи Ваги, потом - Хранилище, приятная компания Марсо, многочисленные рукописи, которые требовалось прочитать вживую, долгие разговоры, сдобренные тихим ворчание Кера и ехидными подначками отчаянно скучающего привидения. После чего, наконец, появлялось Сонное Кресло, пара томиков какой-нибудь магической дребедени в руках, а за ними - дикая головная боль, сумасшедшая вялость, ощущение полной разбитости... и снова утро.
Помогало лишь то, что темы большинства предметов тесно переплетались между собой, и подчас разные преподаватели говорили об одном и том же, только с разных точек зрения. Так, например, мадам дер Вага все уши прожужжала о том, какие дивные и чудные у нее в Оранжерее собраны растения, как они полезны, как нужны и как трудно было бы работать магам, если бы не целительные декокты, вытяжки, настойки и сложные сборы. Господин ля Роже охотно подтверждал ее слова и не менее охотно демонстрировал свойства некоторых из них, помимо того, что успевал в подробностях живописать свой собственный опыт по их применению и попутно раскрывал юным адептам многочисленные тайны вселенной. На следующий день уже господин Лоур дотошно рассказывал про те же лекарственные травы и плоды, заставляя заучивать их внешний вид, сроки сбора, способы хранения и применения, имеющие нехорошее свойство без конца путаться в головах бедных учеников.
Кроме этого, лер де Сигон почти ежедневно заставлял их по полчаса или даже часу проводить в медитации, пытаясь достичь Озарения. И того же самого требовали учителя по Стихийной магии, что, хоть упрощало и существенно ускоряло процесс обучения, все же являлось довольно большой нагрузкой на неокрепшие разумы.
Однако пока они справлялись. Успевали запоминать громадный ворох новых сведений, укладывали в памяти, систематизировали, повторяли до тех пор, пока не начинало отскакивать от зубов. И Айра ни в чем не уступала остальным, если не сказать больше.
Лишь одно дело у нее упорно не ладилось - физическая подготовка ни в какую не желала принимать новую, сразу пришедшуюся не по вкусу ученицу. Начать с того, что сперва Айра не смогла найти нужную одежду для занятий - в ее комнате никто не позаботился оставить форму, как когда-то - мантию. Спросить было особенно не у кого, потому что девочки дружно старались избегать общения с неродовитой соседкой, а у парней она и сама бы не стала интересоваться. Никаких слуг, помощников и портных тут и в помине не водилось, так что Айра целую неделю ломала себе голову над тем, где найти этот жизненно необходимый элемент гардероба. Тогда как господин Дербер, раз за разом не находя на нерадивой ученице надлежащей одежды, регулярно отправлял ее на скамейку "для неудачников", а затем холодно добавлял к списку необходимых для освоения книг еще одну-две.
Затем ситуация немного исправилась: озаботившийся новой проблемой Марсо и вездесущий Кер все-таки отыскали где-то некое подобие формы. Правда, не черного цвета, как у остальных, а опять же - серого, как ее платье, немного отливающего серебром. При этом они едва не передрались, стремясь вручить Айре эту странную одежду, а хитрый маг еще и некрасиво ругался, требуя у маленького грызуна законного права на приятный подарок "для дамы". Крыс же сопротивлялся отчаянно, возражая не против самого факта вручения хозяйке костюма, но против того, чтобы это сделал умерший тип, зачем-то запертый в сыром душном подвале с протухшими фолиантами до скончания веков. Айре даже показалось, что ему не понравилась сама мысль о том, чтобы полупрозрачная рука призрака хоть на мгновение коснулась ее теплой кожи. Кер ворчал, урчал, раздувался меховым шариком и яростно скалил невероятно длинные зубы, попутно пытаясь отобрать у призрака серебристую тунику. Марсо послушно пятился, вполголоса костеря упрямую зверюгу, но одежку не выпускал. В результате расстроенная Айра, явившаяся после очередного провала на боевой подготовке, смогла во всей красе наблюдать за эпической битвой, в процессе которой вышеупомянутая туника едва не была разорвана на части.
Пришлось разнимать драчунов и громко стыдить. Одного - за непонятную враждебность и агрессивно оскаленные клыки, а второго - за нешуточный азарт и искреннее желание одержать безоговорочную победу в этом глупом поединке. После чего - сердито отобрать подарок, скомкать и грозно заявить, что ни за что его не наденет, если упрямые спорщики немедленно не примирятся друг с другом.
Наверное, Марсо стало неловко за свою несдержанность, потому что он тут же потускнел, растаял белым облачком и неслышно пробормотал, что еще не дожил до того, чтобы самолично извиняться перед каким-то крысюком. Кер в ответ зашипел, воинственно приподняв хвост и царапнув когтями поверхность стола. Но Айра вовремя сцапала его за шкирку и водрузила к себе на плечо, чтобы не вредничал.
Самое же обидное оказалось в том, что когда она появилась на занятии в требуемой обновке, господин Дербер нисколько не обрадовался: оглядев необычный костюм и смерив ученицу с ног до головы внимательным взглядом, он вдруг заявил, что ей не хватает правильной обуви и кожаного пояса. После чего равнодушно отвернулся и уже знакомым жестом велел отправляться на скамейку в углу. Айра из-за этого так рассердилась, что на выходе из зала даже стукнула в сердцах по первой попавшейся стене. Но закономерно отшибла себе кулак и, заслышав за спиной сдержанный смех Грэя Асграйва, стремглав умчалась в Хранилище - упрашивать Марсо поискать где-нибудь в его необъятных закромах такие же мягкие туфли, как у остальных.
Упросила, конечно же. Нашла. Надела. Явилась на урок и с замиранием сердца встала в общий строй. Но седой ветеран только вопросительно поднял брови и велел отыскать такие же, только на мягкой подошве, чтобы не портить ноги. А еще через три дня согласился, что форма, наконец, правильная и надета, как положено, однако, к его огромному сожалению, Айра выучила совсем не ту методичку, которую он велел... и, конечно, выгнал снова.
В общем, пришлось несладко.
Правда, в конце концов, она привыкла, втянулась, приноровилась к сумасшедшему ритму жизни в Академии. Перестала расстраиваться из-за пустяков. Стала более уверенной. Повзрослела, что ли? Ее больше не волновали насмешки одноклассников, не тревожили внимательные взгляды наставников, не пугали объемы заданных на вечер уроков и никак не трогал тот факт, что скудное питание и строгая овощная диета, выдерживаемая поневоле, сделали ее фигуру еще более худой и тонкой. Айра просто не обращала внимания. Не считала нужным прихорашиваться перед занятиями, да и, признаться, не умела этого делать. Некому было научить. Зато она стала гораздо спокойнее, перестала вечно куда-то спешить, научилась отвечать на вопросы преподавателей ровно и четко, без стыдливого смущения, взволнованно горящих щек и унизительного заикания. А еще - почти перестала бояться, что вдруг ответит неправильно. Прекратила бояться наказания - зачем? После постоянной боли, не проходящей ни днем, ни ночью, вечного недосыпа, полуголодного режима, холодной каморки, отчуждения соседей и почти полного одиночества, она вдруг поймала себя на мысли, что думает об отчислении даже с затаенной надеждой.
Сиреневую прядь в волосах она продолжала настойчиво прятать, ощущая в этом какую-то смутную потребность. Туалетные принадлежности ей тоже откуда-то добыл Кер, так что приходить на занятия трепаной лахудрой ей давно не грозило. С сушилкой и мойкой она тоже худо-бедно освоилась. Новое платье, с гордостью вытащенное Марсо на пару с туфлями и кожаным поясом, встретила сдержанной улыбкой и тихой благодарностью. Ласково потрепала прильнувшего к плечу крыса, который тоже наверняка принимал в этом деятельное участие. Но надевать не спешила - успеется еще. Ей не хотелось потом объясняться с удивленными одноклассниками, которые пока не полностью лишили ее своего "приятного" общества.