А потом, приняв уже абсолютно нормальный вид, добавил:
— Ну, чего стоишь? Беги, обрадуй своих, что вы сегодня не пьете!
— Смотри, пожалеешь! — в очередной раз предупредил Кер и пошел с базара в сторону пустыря.
* * *
— Ну как? — обеспокоенно спросил я Кера, как только он появился. Пока его не было, я от беспокойства не находил себе места и, в результате, чуть не двинулся на базар, хорошо вовремя опомнился и пошел опять нарезать круги по пустырю. Вообще-то этот пустырь образовался давно, уже лет двадцать назад.
Здесь во время пожара полностью выгорела богатая усадьба, а вновь строиться никто не пожелал из-за слухов, что хозяева баловались запрещенной магией, и пожар тот был результатом их магической ошибки, совершенной, якобы, в результате того, что кто-то из местных помешал проведению ритуала. И теперь, кто бы ни построился на этом месте, ждет его проклятие прежних хозяев, будто бы произнесенное ими перед смертью.
Сначала многие сюда приходили, надеясь отыскать либо артефакты, либо поживиться чем-нибудь ценным, оставшимся от хозяев. Удалось кому-нибудь что-нибудь найти, я не знаю, но факт в том, что все уже давно успокоились и на этот пустырь теперь ходим мы, ну и, бывает, что забредают пьяницы, чтобы подальше от глаз городской стражи выпить спиртного.
Вот так, бродя бездумно по пустырю, обильно заросшему травой и даже кое-где невысоким кустарником, бесцельно пиная травяные кочки, я вдруг заметил что-то, блеснувшее под одной из кочек. Нагнувшись, я увидел небольшой кулончик с зеленым камнем, на тонкой металлической цепочке.
Нервное напряжение было так велико, что я сунул кулон в карман, даже не попытавшись его рассмотреть. «Потом погляжу, дома, — подумал я, нервно вышагивая по пустырю, — в спокойной обстановке!» Тем более, что я почувствовал головокружение и легкую потерю ориентации.
«Неужели заболел?» — испугался я. Но приступ быстро прошел, как и не было, я успокоился насчет болезни и продолжил беспокоиться за Кера. Беспокоиться и ждать.
Но все в этом мире когда-нибудь заканчивается, закончилось и мое ожидание и Кер, наконец-то появился на пустыре, и на мой взволнованный вопрос вытянул вперед кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.
— Все нормально, и мы сегодня без пива, насухую! — улыбаясь во все лицо, сказал он.
— Отлично! — от радости я даже потер руки, — ждем минут десять и выходим!
— Эта, Раст, — как-то виновато пробормотал неожиданно Кер, — там «Топоры» какого-то пацана пришлого поймали, глумятся.
— Кого?!
Я настолько удивился, что замер на какое-то время, чтобы осмыслить полученную информацию. Дело в том, что пришлые в нашем городе — нечастые гости, и, кроме артистов, я думаю, в нашем городе пришлых нет. Даже если я ошибаюсь, никто из пришлых не отпустит ребенка в одиночку гулять по базару.
— Пацан большой? — задал я вопрос, сосредоточенно прокручивая в голове возможные варианты.
— Да, не, примерно наш возраст, одет бедно, как дворовый, но я его раньше не видел! — сделал серьезное лицо Кер, поняв, что что-то не так.
— Вот же! — невольно вырвалось у меня.
Я с досадой рубанул рукой воздух и громко произнес:
— Пацаны, срочно выдвигаемся на базар, нужно вытащить одного пацана из той жопы в которую он попал. Погнали!
И первым двинулся с пустыря.
* * *
— Гров, ты на хрена глумишься над парнем?
Выпятив грудь и сделав зверское лицо, я стоял напротив главаря «Топоров». За моей спиной собрались все мои пацаны, но стояли не просто толпой, как «Топоры» за спиной своего командира, а построившись небольшим клином, как бы намекая на возможность попытки решения вопроса банальной дракой. Конечно, на первый взгляд, шансов против этих лбов у нас не было, но в любом случае, парня нужно было вытаскивать, потому что я его узнал! Это был не дворовый, это был Ворт — сын барона Смела, а вот почему он так одет я скоро узнаю.
Он все так же, как и при Кере, сидел на коленях в пыли и руки у него были вывернуты назад, только фингал уже полностью закрыл левый глаз, да еще я рассмотрел разбитую губу, и содранные костяшки на его руках. Ну, что же, молодец, он пытался постоять за себя, а вот насколько результативно — мы сейчас узнаем!
— А тебе-то какое дело? Шел — и иди, куда шел! — с заносчивым видом, цедя слова сквозь зубы, сказал Гров. — Кстати, — хмыкнул он, — пиво нам понравилось, может, еще за кувшинчиком сгоняешь, а?!
И он громко рассмеялся, сочтя свою шутку удачной.
— Гров, у тебя всегда мозги трансформировались в мышцы, — с печальным вздохом сказал я, — но спинной-то мозг должен же быть? Ну, если ты головным не можешь думать, ввиду его отсутствия, то спинной мозг уже должен тебя предупреждать о грядущих неприятностях?!
— Да от кого неприятности, малек, от тебя, что ли?
Гров недоуменно оглянулся по сторонам, а потом опять уставился на меня.
— Гров, — не выдержал я, — отпусти моего пацана, или тебе придется иметь дело со всеми нами!
Я с угрожающим видом сделал небольшой шаг вперед.
— Как это, твоего? — удивленно уставился на меня главный «Топор». — А чего я раньше его с вами не видел?
— Ну, не видел, и что? — я начал заводиться, — мне что, теперь, всех новеньких тебе представлять, а может, у тебя и разрешения нужно спрашивать?!
Он меня настолько вывел из себя, что к концу фразы я уже на него просто орал.
— Так, быстро отпустили пацана! — продолжил командовать я. — А ты что, Ворт, не мог сразу сказать, что ты с нами?! Вот, блин, засада!
Я зло всплеснул руками.
— Ну, что, вы его отпускать собираетесь, или мы начинаем бой?! — предупредил я.
Может показаться, что в драке с «Топорами» нам не выиграть, но дело в том, что я точно знал, что драка долго не продлится. Во-первых, точно вмешается стража, которая патрулировала базар, а, во-вторых, скоро должна была свершиться наша месть. И время нашей мести неумолимо приближалось. По сути, если мы все правильно рассчитали, то все начнется в ближайшие пять минут, поэтому парня нужно было срочно у них забирать.
Грову тоже разборки со стражей были не нужны, и он кивнул Гарту, все также удерживающему парня на вывернутые руки на коленях.
— Отпусти, пусть идет!
Парень неловко поднялся с колен и медленно пошел в нашу сторону, видно, от долгого пребывания в неудобной позе, у него затекло тело, но он упрямо шел, по ходу движения пытаясь, насколько это возможно, вернуть подвижность и гибкость своему телу.
— Да, и еще, — продолжил я после паузы, закончившейся, когда я ухватил подошедшего Ворта за рубаху и рывком задвинул себе за спину, — я слышал, что если наша месть вам будет осуществлена нашими руками, то мы будем в своем праве, и ответки от вас не будет! Я все правильно услышал?
— Так оно и есть! — гордо задрав подбородок, сказал Гров.
— Ну, что же, — усмехнувшись, сказал я, — тогда вы ждите, уже скоро, а мы, пожалуй, пойдем!
И, обернувшись к своим пацанам, которые уже задвинули Ворта в середину строя, бодренько так скомандовал:
— Пошли, пацаны! У нас еще дела есть!
Мы быстро развернулись и только начали отходить от «Топоров», как Тер, один из парней Грова крикнул нам вслед:
— Эй, мелочь пуза… Бу-у-у!
Ну, напугал, так напугал! Фонтан, забивший из его рта и прервавший его, судя по всему, философско-литературное изречение, слегка забрызгал окружающих его «Топоров», а его последующее «Ой!», в совокупности с начавшим быстро распространяться запахом туалета, заставили их занервничать. Их нервное состояние было прервано возгласом «Ой!», раздавшимся уже среди них. Запах туалета усилился, а звук рвоты, раздавшийся в рядах «Топоров» вверг их в панику. Но было уже поздно! Все новые и новые крики «Бу-у-у!» звучали среди «Топоров». Это было похоже на какую-то извращенную перекличку. Не хватало только голоса командира!
Может, начать их выкликать по именам? — подумал я. — Вот будет смешно, если я крикну, допустим, «Грон!», а мне в ответ — «Бу-у-у!».
Но, по зрелому размышлению, я решил этого не делать, потому что перекличка получалась как бы двойной. Сначала слышался задорный крик «Бу-у-у», а через секунду, видимо от испытанного организмом напряжения, слышалось негромкое, застенчивое «Ой!», и запах туалета в одном, отдельно взятом месте базара, усиливался.
Еще через какое-то время, дружный хор «Топоров», совсем немузыкально выкрикивающих припев «Бу-у-у!», начал стихать, и в их ватажных песнопениях начали преобладать тихие, минорные напевы, состоящие из, негромко и растерянно произносимого емкого слова «Ой!», и располагающие к философским размышлениям о бренности бытия.
«Топоры» застыли в таких причудливо-замысловатых позах, что я пожалел, что не одарен талантом художника, чтобы изобразить то разнообразие поз и положений отдельных частей организма, в совокупности с многообразием обиженно-изумленных выражений их лиц.
Торжественный момент испортил один из моих ребят.
— Все, как ты и говорил! — с улыбкой от уха до уха громко сказал Кер. — «Блюют и срутся дальше, чем видят!», — потом, сделав небольшой шажок в их сторону, громко сказал:
— Говорил же вам, чтобы отдали, что пожалеете! Так нет, все не верим честным людям! Ай-яй-яй!
Вот же! Как не вовремя! Пропало все очарование момента!
— Ага, магистр Нокта именно в таких выражениях и обещала эффект, когда давала нам пузырек с зельем! — весело сказал Грос, подмигивая мне. — И не соврала, даже расстояние точно указала! — пошутил он.
Люди вокруг уже начали собираться группами, правда на достаточном удалении от «Топоров», весело переговаривались, показывали на них пальцами и смеялись. Да, почему-то не любят люди «Топоров»!
Я глубоко вздохнул, и пошел поближе к скульптурному ансамблю под названием «блюющие обосравшиеся „Топоры“». Мне необходимо было сделать еще одно, последнее дело. Аккуратно, выбирая дорогу, чтобы, не дай боги-заступники, не наступить в результат совместных трудов «Топоров», я подошел к Грову, не сказать, что близко, а так, чтобы не задохнуться от во́ни и не быть забрызганным, и громко и отчетливо сказал: