Я поперхнулся квасом, и с трудом откашлялся. Вот же! Как же я мог упустить такое развитие событий?! Да еще его к отцу потащил, а перед этим признался, что его узнал! Вот же баран! Да, дела!
— Ну, судя по тому, что ты сидишь и спокойно пьешь пиво, а не пытаешься переправить нас за городскую стену, все не так уж и плохо? — сделал я робкое предположение.
Отец опять усмехнулся, приложился к кружке еще раз и сказал:
— Да. Все вышло не так страшно и катастрофично, как я обрисовал.
Я облегченно вздохнул. Одно дело предполагать, пусть и с большой долей вероятности, а другое — знать наверняка!
— Так вот, — продолжил отец, сделав вид, что не заметил моего вздоха, — то, что мы с бароном друзья, конечно, помогло, но больше повлияло на его решение то, что я сказал ему, что дальше нас, включая тебя, эта информация не уйдет. Я у тебя не спрашивал, но мне почему-то кажется, что ты своим ребятам не сказал, кого вы вытащили?
— Ага! — я часто закивал головой. — Даже не намекал! Просто сказал, что нужно вытащить, и все.
— Очень хорошо! — как мне показалось, с некоторым облегчением сказал отец. — Говори своим пацанам, что хочешь, но ни один не должен даже заподозрить правду! Ты понял, сын?! Ни один! И никаких исключений, если не хочешь, чтобы нас всех убили!
Заканчивал фразу он уже шепотом. Не ради какого-то психологического эффекта, а чтобы не услышали и не встревожились наши домочадцы.
— Все так серьезно? — невольно вырвалось у меня.
Отец только хмыкнул и ничего не ответил.
— Послушай, — отхлебнув еще кваса, спросил я, — если за помощь нас чуть не убили, то, что собираются делать с «Топорами»?
— А! — он усмехнулся, допил пиво, налил новую порцию в кружку, и продолжил свое повествование. — А вот с «Топорами» все интересней. Нет, жить их оставят, потому как раздувать эту историю с наследником барон не хочет. Ну, в общем-то, это было ожидаемо. Барон подумал и предложил их наказать по-другому. «Топоры» же не узнали, над кем издевались, так что продолжат свои «шуточки», и им подставят нужного человека. Короче, «Топоры» отделаются плетьми и штрафом в двести золотых за каждого члена шайки. Кроме того, все «Топоры» попадают под надзор городской стражи.
Я присвистнул. Двести золотых — это очень большие деньги! За такие деньги их родители спустят с них те остатки шкурки, что не спустят палачи! Да, у ребят сегодня день явно не задался, хотя насколько он не задался, они узнают чуть позже!
— Ну, что же, получается, для нас все закончилось благополучно? — осторожно заключил я.
— В это раз — да, сын, все обошлось, — отец опять глотнул пиво из кружки, немного посмаковал, проглотил и продолжил, — но на будущее, старайся продумывать последствия своих поступков, хотя бы очевидные.
— Хорошо, я понял! — сокрушенно покивал я головой и добил квас из кружки.
— Ну, а раз понял, — бодро скомандовал батя, — марш спать! Завтра нужно будет дела делать, а ты будешь клевать носом!
Вот такая беседа состоялась у меня с отцом вчера вечером.
И сегодня, встав, как и вчера, еще до восхода, набрав снарядов для пращи, я выкатился из дома и двинул по направлению к лесу. И всю дорогу я крутил в уме этот разговор с батей и соображал, что мне даст исчезновение «Топоров», как организованной единицы? Первое, что приходит в голову, это занять их место в иерархии городских ватаг.
С одной стороны, — думал я, — возможность различных видов заработка возрастет, а с другой — вымогать деньги и потрошить прохожих мы не будем! Вот и получается, — я мысленно скривился, — что если возможности и расширятся, то ненамного, а вот проблем с остальными ватагами можно огрести по самое не могу!
Вот с такими невеселыми мыслями я подходил к лесу и никак не мог решить, как же мне поступить правильно? Уже входя в лес, я решил отложить решение этого вопроса, ведь «Топоры» исчезнут не сегодня и не завтра, а значит, есть время, чтобы подумать, посоветоваться с Гросом, ну и кое с кем из главных в других ватагах. Может, надумаю что-нибудь путное, а пока стоит это все выбросить из головы и начать реально разбираться с доставшимся мне по случаю боевым артефактом.
* * *
Дотерпеть я смог только до ближайшей полянки. Выйдя на нее, я остановился, внимательно оглядел все вокруг и решил, что для начала мне это место подойдет. С дороги меня не видно, хоть и не очень далеко, и всякая лесная живность не должна отвлекать — для нее это слишком близко от дороги.
Так что, выйдя на край поляны, я устроился недалеко от последних деревьев, прямо на земле и положил перед собой футляр с оружием. Откинув крышку, я некоторое время сидел, смотрел на боевой артефакт и вспоминал все, что я знаю об артефактах и их использовании.
Оказалось, что знаю я об артефактах и их использовании не так уж и много! — с грустью констатировал я.
Так, например, я вспомнил, как отец, как-то в разговоре упоминал, что кандидатов на должность лейтенанта баронской гвардии было двое, и он получил эту должность, потому что при прочих, примерно равных рангах мастерства, он мог использовать артефакты. Это умение сыграло решающую роль в получении звания, несмотря на то, что использовать боевые артефакты он мог только после того, как баронский маг, ну, в жизни-то магесса, привяжет к нему данный конкретный артефакт.
Я с удивлением вспомнил, что кто-то когда-то говорил, что будто существуют артефакты, которыми, якобы, может пользоваться любой, но так как подтверждения этому я не видел и не слышал, будем считать это из разряда народного фольклора.
Еще слышал, что не все могут пользоваться даже привязанными к ним артефактами, для этого нужно иметь дар. Пусть слишком слабый, чтобы стать магом, но какие-то его зачатки должны быть обязательно!
И это все?! — удивился и расстроился я.
Что же пока получается? — задал я себе логичный вопрос.
Я осторожно достал пращу из футляра.
Теперь нужно очень внимательно контролировать все свои ощущения и изменения в моем состоянии, если все это будет, поэтому буду все делать не торопясь!
Держа пращу в руках, я начал испытывать легкое чувство тревоги, но уже без других эффектов в виде головокружения и потери ориентации. Положив пращу в футляр, от чувства тревоги я избавился.
Понятно, — решил я — артефакт, находясь в моих руках, вызывает у меня легкое чувство тревоги. Так, взяв в руки любой предмет, я смогу определить является ли он артефактом. Интересно, работает ли это со всеми артефактами или зависит от каких-нибудь условий?! Нужно будет попробовать подержать в руках другие артефакты, чтобы проверить этот тезис, это может быть очень важно!
Я опять взял в руки пращу и одел тягу на запястье. Чувство тревоги прошло, а перед глазами опять появился крестик прицела.
Получается, — констатировал я, — что, одев на запястье тягу, я активирую артефакт! Но, из того, что я знаю, артефакт должны сначала привязать ко мне, и только после этого у меня может получиться его активировать! Но пращу никто ко мне не привязывал, а значит…
А действительно, что это значит? — продолжил я логическую цепочку. — Это значит, что либо этого не может быть, либо я знаю об артефактах далеко не все! И, в данном случае, я склоняюсь ко второму варианту. Ну, что ж, придется начать узнавать больше об артефактах и способах их использования.
Но одно я могу уже предполагать с огромной долей вероятности — у меня появился дар! О его силе я, конечно, сказать ничего не могу, но в его наличии я уверен! Ура! Я могу стать магом, только до следующей проверки об этом лучше никому не рассказывать, а то вокруг меня тут же начнутся танцы с бубнами, тут и конец придет моей вольной жизни!
Не, буду молчать, — решил я, — а еще лучше, как-то договориться, как и с кем пока не знаю, но пройти проверку тайно, чтобы кроме меня никто не знал о моем даре и его силе. Ладно, этот вопрос я буду решать потом, время еще есть — почти два года до следующей проверки, а сейчас определюсь со всем, что касается этого боевого артефакта.
Поправив на запястье тягу, я взял в руку вторую и прислушался к своим ощущениям. Вроде, ничего не изменилось, и крестик прицела все так же находился перед глазами. Я покрутил головой влево-вправо, крестик, как и вчера, следовал за глазами и фиксировал ту точку, на которую я смотрел. Ну, что ж, прицел у меня есть, — подумал я, — осталось научиться всегда попадать туда, куда смотрю.
Дальше, я вложил снаряд в ложе и опять прислушался к себе. Нет, все, как и прежде, никаких изменений, а значит, пришло время заключительного шага — раскрутки и выстрела.
Я не спеша встал, потянулся, присмотрел ствол березы, росшей неподалеку, и начал неторопливо раскручивать пращу. Когда ложе находилось на одной линии с березой, прицельный крестик становился красным, а кисточка выпускаемой тяги дергалась. Причем, если кисточка резко дергалась в какой-то определенный момент, судя по всему, самый благоприятный для попадания, то крестик становился красным не сразу, а по мере приближения ложа к оптимальной точке, как бы наливался краснотой, а после прохождения этой точки, резко становился опять черным.
Я остановил вращение пращи и попытался перехватить отпускаемую тягу так, чтобы она вырвалась из руки при первом же рывке. После чего опять начал раскручивать пращу. В момент, когда крестик стал красным, тяга дернулась и выскочила из руки, а снаряд понесся к цели. Попал, только не очень сильно, так как праща еще не успела набрать высокую скорость, поэтому снаряд летел медленно и удар получился несильным.
Тут вдруг мне в голову пришла мысль — а что если проверить поведение пращи без снаряда, и я тут же, подхватив выпущенную из руки тягу, начал ее раскручивать. Хотя у пращи не было утяжелителя в виде снаряда, она все равно вращалась так, как будто он был! Единственное отличие было в том, что прицельный крестик не становился красным, и тяга с кисточкой не дергалась, норовя вырваться, а спокойно лежала в руке.
Интересно, что это значит? — подумал я. — Ну, то, что она распознает, есть ли в ложе снаряд — это понятно, но что мне может дать это знание?