ебу. Сюда он и вернулся, вооруженный знаниями, чтобы поднять баронство на недосягаемую высоту и улучшить жизнь людей, его населяющих. И поднимал на протяжении двенадцати лет, несмотря на отчаянное сопротивление нынешнего барона.
И вот теперь, глядя, как все, чего он успел добиться рушится по вине одного придурка, по недоразумению носившего баронскую цепь, он начинал отчаиваться, не видя никакого выхода.
Поскорбев еще какое-то время над бумагами, отражающими состояние дел в баронстве, он дернул за шнурок, висящий слева от стола и за дверью раздалась мелодичная трель колокольчика. Через несколько секунд дверь приоткрылась и в щели появилась взлохмаченная рыжеволосая голова, явно принадлежавшая молодому парню.
— Вагн, — обратился Эдвин к появившейся голове, — я тебе сколько раз говорил, что нужно входить, а не всовывать голову! Я тебе когда-нибудь, как у меня закончится терпение, на нее что-нибудь уроню!
— Э-э-э, господин мой, — немного лукаво произнесла рыжая голова, — а ну, как вы обратно осерчаете, как третьего дня?! Я же тогда зашел, как вы и говорили, через что и не смог вовремя убежать, и вы меня наградили пребо́льным поджопником!
Управляющий баронством усмехнулся, вспомнив этот эпизод, и наставительно сказал:
— Так думать надо кому говоришь, что говоришь и когда говоришь! Тогда твоя задница будет целее!
— А что я такого сказал?! — вдруг окрысился пацан. — Я всего лишь повторил то, что все говорят!
— Не вздумай это ляпнуть при новом бароне, а то и мне, и тебе будет несдобровать! Надо же такое удумать! — возмущался управляющий.
— Хорошо, хорошо, я понял! — поспешно согласился с ним парень. — Никому и ничего!
И, помолчав, пока управляющий успокаивался и вспоминал зачем его позвал, рыжеволосый успел спросить:
— Господин, а вы вот сказали про нового барона… А кто им стал?
Эдвин тяжело вздохнул и честно ответил:
— Я не знаю, Вагн, я не знаю… Но кто бы им не стал, ему не понравятся заявления в том духе, что я был бы лучшим бароном, чем он, понял?!
— Да понял я, понял! — раздраженно повторил пацан. — Я уже все осознал, больше не повторится!
— То-то! — управляющий удовлетворенно откинулся на спинку кресла. — А знаешь что, Вагн, — и, поглядев на паренька, лицо которого сразу приняло сосредоточенное выражение, скомандовал:
— Пригласи-ка ты ко мне Крега! Ну, ты понял, Крега Энгарро, нашего капитана гвардии!
— Ага! — радостно улыбнулась торчащая в дверном проеме рыжая голова. — Ща приглашу! А что сказать, это срочно?!
— Ну, не очень срочно, конечно, но и откладывать ему не стоит! — пояснил хозяин кабинета. И, пока голова не исчезла в закрывающейся двери, крикнул:
— И в следующий раз заходи целиком, потому что если вдруг я решу тебя наказать, то бегством из моего кабинета ты наказание, конечно, отсрочишь, но и увеличишь после поимки!
Дверь быстро закрылась, но Эдвин успел расслышать из-за двери недовольный писк.
* * *
Когда открылась дверь и на пороге возник здоровенный бугай, под два метра ростом и с плечами, могущими поспорить шириной с трехстворчатым шкафом, ставшими популярными в этом году, управляющий все так же пристально рассматривал, лежащие на его столе бумаги. И, похоже, что какие-то мысли у него появились, так как выражение обреченности покинуло его лицо.
— Звал, Эдвин? — прогудел сочным басом вошедший.
Хозяин кабинета оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на вошедшего. Тот неизменно был одет в доспех, на боку болтался большой, под стать хозяину, меч, а роскошные русые волосы были, как всегда собраны, как сам хозяин называл, в «боевой хвост».
Как-то, еще вначале их знакомства, Эдвин поинтересовался у него, почему хвост называется боевым, так Крег просто бросил:
— Потому что им можно убить!
И, видя изумленный и неверящий взгляд насквозь гражданского лица, усмехнулся и показал приспособление, с помощью которого цепляет к хвосту несколько очень острых лезвий.
— Да ладно! — не поверил ему Эдвин. — Ну, прицепил ты лезвия к хвосту, но разве ты сможешь ими сражаться?
Крег многозначительно усмехнулся.
Когда на глазах Эдвина он своим вооруженным лезвиями хвостом разделал свиную тушу, впечатленный управляющий извинился и поблагодарил за демонстрацию возможностей.
С тех пор прошло почти десять лет, их знакомство переросло в дружбу, но Эдвин до сих пор помнит тот день.
— Входи, Крег! — улыбнувшись, махнул рукой Эдвин и, привстав из-за стола, протянул вошедшему руку, которую тот и пожал, подойдя к столу, после чего аккуратно присел на стоящий около стола стул.
— Извини, Крег! — немного виновато улыбнулся Эдвин, наблюдая, как его друг осторожно располагается на стуле. — Все никак не соберусь заказать усиленное кресло, чтобы тебя спокойно выдерживало. А еще лучше, — вдруг оживился он от пришедшей в его голову мысли, ты бы снимал свою сбрую, ну хотя бы изредка, хотя бы когда ко мне идешь!
— Хлопотно это, дружище, — весело отозвался Крег. — Снять, надеть — ты же иногда по несколько раз меня к себе дергаешь! Вот у меня день будет проходить — встал, утренние процедуры, разминка, одеть доспех, завтрак, снять доспех, прийти к тебе, одеть доспех, сходить на обед, снять доспех, прийти к тебе, опять одеть доспех… Когда мне моими бойцами заниматься, если я буду то и дело снимать и одевать доспех! Кстати! — он расхохотался. — Я только что понял, что в той версии, что я тебе озвучил, я в доспехах только принимаю пищу, правда весело?!
Эдвин вежливо растянул губы и промолчал. Ему сейчас было совсем не весело. Крег, заметив подавленное состояние друга, озабоченно спросил:
— Что, все так плохо?!
— Ну, не то, чтобы прямо вот так, — все-таки попытался улыбнуться управляющий, — но положение тяжелое.
Он помолчал. Его друг тоже сидел молча, ждал, когда товарищ соберется с мыслями.
— Скажи, Крег, — наконец начал он, — а у нас совсем нет никакой возможности дать укорот тем бандам, что резвятся у нас в баронстве.
Капитан баронской гвардии тяжело вздохнул, осуждающе глядя на управляющего, и терпеливо, спокойным голосом ответил:
— Эдвин, ты какой раз задаешь этот вопрос?
И он посмотрел на своего друга. Тот виновато опустил голову, но всей своей позой выражал упрямство и готовность настоять на ответе.
— И с тех пор, — продолжил капитан, — ничего не изменилось! Барон, что б его, забрал самых лучших, а с теми, что остались, я, конечно занимаюсь, но они еще нескоро будут готовы. Поэтому, сейчас максимум, что мы можем — это усилить ополчение при осаде города, или встать на стены замка, если враг город пройдет. Все!
Крег поморщился.
— Я все понимаю, — сочувствующим тоном продолжил он, — мне эта ситуация не нравится также, как и тебе, но что я могу сделать? Точнее, — поправился он, — все, что я могу сделать в этой ситуации — я делаю!
Они помолчали. Каждый думал о чем-то своем, но связанным с баронством.
— Послушай, Крег, а если попробовать заключит договор с наемным отрядом? — вдруг встрепенулся управляющий.
Капитан укоризненно покачал головой и с ноткой интереса в голосе, впрочем, еле заметной ноткой интереса, спросил:
— Тебе удалось найти магическую печать баронства?
И горько усмехнулся, когда его друг отрицательно покачал головой.
— Эдвин, — терпеливым тоном произнес Крег, — мы уже с тобой сто раз обсуждали это! С тех пор ничего не изменилось!
— Не скажи, Крег, не скажи! — тоскливо пробормотал управляющий, но капитан его услышал.
— Что случилось на этот раз? — здоровяк подобрался.
— И на этот, и на тот, — устало проговорил Эдвин, — все одно и то же! Вытоптанные поля, убитые селяне, изнасилованные, а потом убитые селянки, ограбленные и убитые купцы… Крег, еще немного, и в баронстве начнется голод! Голод, Крег! Начнут умирать люди! Как всегда, первыми под раздачу попадут самые слабые — дети и старики!
Капитан баронской гвардии грустно смотрел на своего друга, так остро переживающего ухудшение ситуации и понимал всю его горечь и досаду. Горечь человека, который так много сделал для того, чтобы людям жилось лучше, и вынужденного сейчас наблюдать, как все его труды какие-то, абсолютно безмозглые идиоты, пускают прахом. Он тяжело вздохнул.
— Эдвин, я не смогу заключить договор ни с одним отрядом наемников, не имея большой печати, или хотя бы, гарантировав, что договор будет ею подтвержден! — спокойно проговорил он. — Эх, если бы был цел мой отряд, в котором я начинал! — вдруг воскликнул он.
— Э-э-э, — протянул с любопытством управляющий, — а что это за отряд такой? Ты никогда мне об этом не рассказывал!
— Да, ты знаешь, — как-то немного неуверенно бросил капитан, — в это период моей жизни ничего знаменательного не происходило. Хотя, — он ненадолго замолчал, — тогда мне было интересно! Меня все чему-нибудь учили! Я попал в отряд, который назывался «Веселая Компания». Может, слышал? Они, в свое время, были очень знамениты!
— Слышал, конечно! — потрясенно сказал Эдвин. — Это же был самый лучший наемный отряд из существующих!
Он замолчал и, буквально через мгновение, спросил:
— А что с ним случилось? О нем как-то вдруг перестали говорить… Его распустили?
Он опять сделал паузу и раньше, чем Крег успел ему ответить, воскликнул:
— Так это же здорово! Тебе нужно только найти кого-нибудь из отряда, они наверняка тебя узнают, и ты можешь обратиться к ним за помощью! Уж своему боевому товарищу они не откажут!
И осекся, глядя на мрачное лицо друга.
— Его не распустили… — слова друга падали тяжело, как булыжники. — Их всех убили… — лицо Крега оставалось бесстрастным, но глаза подернулись влагой. — Заманили в засаду и убили… Это сделал их наниматель. Он их продал…
— Но… — потрясенно пробормотал Эдвин, — а как же ты уцелел?
Его друг невесело усмехнулся.
— А меня не было в отряде. Где-то за месяц… — задумался капитан, — … да, точно! За месяц, примерно, тогда еще дядька Брокс решил осесть в баронстве — девчонка ему уж больно понравилась. Говорил: