Прежде, чем мы прошли через последний ряд дверей, Старк сжал мою руку.
— Я здесь, и я люблю тебя.
— Я люблю тебя, Зет, — сказала Стиви Рей.
— И я тоже, — сказал Дэмьен, и потом тихонько заплакал.
— Ты можешь одолжить мои серьги с двухкаратным бриллиантом, — сообщила Афродита.
Я остановилась и оглянулась на неё.
— Ты о чем?
Она пожала плечами.
— Это самое близкое к признанию в любви, что вы сможете добиться от меня.
Я слышала, как Стиви Рей глубоко вдохнула, а Дэмьен тем временем нахмурился, в неверии уставившись на неё.
Но я просто сказала:
— Спасибо. Ловлю тебя на слове, — что заставило Афродиту нахмурится и пробормотать.
— Богиня, ненавижу быть милой.
Я освободилась от Стиви Рей и Старка и толкнула двустворчатые двери. Бабушка была в комнате одна и сидела в широком кожаном кресле. Дэмьен был прав; бабушка плакала. Она выглядела старой и очень, очень печальной. Как только она увидела меня, она встала. Мы встретились в середине комнаты и крепко обняли друг друга. Когда она, наконец, перестала обнимать меня, бабушка отступили достаточно далеко, чтобы взглянуть на мое лицо. Она держала руки на моих плечах. Они были теплыми, твердыми и такими знакомыми, и почему то это прикосновение помогло — боль в животе стала терпимее.
— Мама мертва. — я должна была сказать это прежде, чем скажет она.
Бабушка вовсе не удивилась, что я знала. Она просто кивнула и сказала:
— Да, у-ве-тси-а-ге-я. Твоя мама умерла. Её дух навещал тебя?
— В некотором смысле. Прошлой ночью, когда я спала, Никс показала мне маму, входящую в Потусторонний мир.
Я почувствовала дрожь, которая прошла через тело бабушки в ее руках. Она закрыла глаза и покачнулась. На секунду я забеспокоилась, что она собиралась упасть в обморок, и я накрыла ее руки своими.
— Дух, приди ко мне! Помоги бабушке!
Стихия, с которой я имею самую сильную связь, незамедлительно ответила мне. Я почувствовала, как она влилась из меня в бабушку, которая затаила дыхание и перестала покачиваться, но все еще не открыла глаза.
— Воздух, приди ко мне. Пожалуйста, окружи бабушку Редберд и дай ей дышать во всю силу. — Дэмьен подошел к нам с моей стороны и дотронулся до руки бабушки, когда, мягкий, сладкий, неправдоподобно легкий ветерок зашевелился вокруг нас.
— Огонь, приди ко мне. Пожалуйста, согрей бабушку Зои так, чтобы даже при том, что ей грустно, ей не было бы холодно.
Я моргнула от удивления, когда Шони присоединилась Дэмьену. Она тоже коснулась бабушки на секунду, затем улыбнулась сквозь слезы и сказала мне:
— Крамиша сказала нам, что ты нуждаешься в нас.
— Вода, приди ко мне. Очисти бабушку Зет и пожалуйста, забери часть ее печали с собой.
Эрин заняла свое место около Шони, касаясь спины бабушки. И точно так же, как ее Близняшка, она улыбнулась мне сквозь слезы.
— Да, нам даже не нужно было читать ее стихотворение. Она только сказала нам найти тебя здесь.
Глаза бабушки были все еще закрыты, но я увидела, как ее губы слегка приподнялись.
— Однако, мое стихотворение было хорошим. — Голос Крамиши звучал где-то позади меня.
Вторя фырканью Афродиты, Стиви Рей сказала:
— Земля, пожалуйста, приди ко мне. — Она подошла ко мне с другой стороны, и обвила руку вокруг бабушки. — Позволь бабушке Зет позаимствовать часть твоей силы, чтобы она вскоре чувствовала себя лучше.
Бабушка сделала три длинных глубоких вдоха. Как только она выдохнула последний, она открыла глаза и, хотя в них еще была печаль, ее лицо потеряло страшный, истощенный старческий вид, который был, когда я впервые увидела ее.
— Скажи им, что мне лучше, у-ве-тси-а-ге-я.
Я не была уверена, что бабушке стало лучше, но я кивнула. Я знала, она дала мне это понять, и я была права. Она подошла к каждому из моих четырех друзей. Начинаясь с Дэмьена, она коснулась его лица и сказала:
— Ва-до, Иноле. Ты укрепил меня.
Когда она двинулась к Шони, я объяснила своим друзьям:
— Бабушка благодарит вас, давая имена ваших стихий на языке Чероки.
— Ва-до, Эгела. Ты укрепила меня. — Бабушка коснулась щеки Шони и направилася к Эрин.
— Ва-до, Ама. Ты укрепила меня. — В конце она прикоснулась щеки Стиви Рей, все еще мокрой от слез.
— Ва-до, Элохине. Ты укрепила меня.
— Спасибо вам, бабушка Редберд, — пробормотал каждый из четырех друзей.
— Гив-ли-э-ли-га. — сказала бабушка, повторяя по-английски. — Спасибо.
Она посмотрела на меня.
— Теперь я могу сказать это. — Она стала передо мной и взяла обе мои руки в свои ладони. — Твоя мать была убита на моей лавандовой ферме.
— Что? — я почувствовала, как электрический разряд прошел через мое тело. — Я не понимаю. Как? Почему?
— Шериф говорит, это было ограбление, и что она всего лишь помешала им. Он говорит так из-за того, что они взяли мой компьютер, телевизор и мои фото и видеокамеры — всего лишь случай насилия преступниками — что они, вероятно, были наркоманами, крадущими таким образом, чтобы добыть деньги на наркотики. — Бабушка сжала мои руки. — Она оставила его, птичка Зои, и приехала ко мне. Я была на собрании. Я должна была остаться ради нее. — Голос бабушки оставался ровным, но слезы подступали, а затем потекли из ее глаз.
— Нет, бабушка, не вини себя. Это не твоя вина, и если бы ты была там, я бы потеряла вас обоих — я не смогла бы выдержать это!
— Я знаю, у-ве-тси-а-ге-я, но смерть ребенка, даже потерянного для своих родителей — тяжелое бремя.
— Это было… она… мама страдала? — мой голос был чуть громче шепота.
— Нет. Она умерла быстро. — Бабушка ответила без колебаний, но я видела, что-то мелькнуло в ее глазах.
— Ее нашла ты?
Бабушка кивнула, слезы все быстрее и быстрее текли по ее щекам.
— Я. Она была в поле рядом с домом. Она лежала там и выглядела такой умиротворенной, что поначалу я подумала, что она спит. — бабушка всхлипнула. — Но она не спала.
Я крепко стиснула руки бабушки и проговорила слова, которые, я знала, ей необходимо было услышать.
— Она счастлива, бабушка. Я видела её. Никс забрала всю её печаль. Она ждет нас в Потустороннем мире, и она получила благословение Богини.
— Ва-до, у-ве-тси-а-ге-я. Ты укрепила меня, — прошептала мне бабушка, когда опять сжала меня в объятьях.
— Бабушка, — сказала я, касаясь ее щеки. — Пожалуйста, останься со мной, по крайней мере на некоторое время.
— Я не могу, у-ве-тси-а-ге-я. — Она отступила, но все еще держала меня за руку. — Ты знаешь, я буду следовать традициям нашего народа и буду скорбеть семь полных дней, а это не подходящее место для меня, чтобы оплакивать ее.
— Мы не останемся здесь, бабушка, — сообщила Стиви Рей, вытирая мокрое от слез лицо своим рукавом.
— Зои и вся наша группа обосновалась в туннелях под складом Талсы. Я их официальная Верховная жрица, и я действительно была бы рада, если бы вы остались с нами — на семь дней или на семь месяцев — так долго, как вы захотите.
Бабушка улыбнулась Стиви Рей.
— Это очень щедрое предложение, Илохине, но ваш склад не совсем подходящее место для оплакивания. — Бабушка встретилась со мной взглядом и я знала, что она собиралась сказать еще до того, как она произнесла:
— Я должна быть на своей земле, на своей ферме. В течении всей следующей недели я должна мало есть и мало спать. Я должна сосредоточиться на очищении своего дома и своей земли от этого ужасного происшествия.
— Вы справитесь сами, бабушка? — Старк был прямо позади меня, такой теплый, сильный, совсем рядом.
— Это безопасно после всего, что случилось?
— Тси-та-га-ас-ха-я, не позволяй моей внешности обмануть себя.
Она назвала Старка "забиякой" — её любимое прозвище для него.
— Во мне много чего сочетается, и ничего из того, что могло бы охарактеризовать меня, как беспомощную пожилую женщину.
— Я никогда не считал вас беспомощной, — поправил Старк. — Но возможно, остаться в одиночестве — не самая хорошая идея для вас.
— Да, бабушка. Старк прав, — сказала я.
— У-ве-тси-а-ге-я, я должна очистить свой дом, свою землю, и себя, пока я скорблю. Я не смогу этого сделать, пока не обрету мир на земли, и не останусь в доме, пока тот не будет тщательно очищен; не ранее, чем через семь дней. Я разобью палатку у себя во дворе, на лугу у ручья, — бабушка улыбнулась Старку, Стиви Рэй, и остальным моим друзьям. — Я думаю, что вам нет нужды подвергаться солнечному свету все это временя.
— Ну, бабушка, я… — начала я, но она остановила меня.
— Я должна сделать это сама, у-ве-тси-а-ге-я. Хотя я все равно должна тебя попросить.
— О чем угодно, — сказала я.
— Через семь дней ты придешь к ферме со своими друзьями? Станешь ли ты в круг и выполнишь свой очищающий ритуал?
— Обещаю, — кивнула я, и мой пристальный взгляд обратился к друзьям, которые окружили меня.
— Обещаем, — сказала Стиви Рей. Ее слова были поддержаны ребятами, которые стояли передо мной и вокруг меня.
— Тогда, именно так и поступим, — твердо произнесла бабушка. — Черокские традиции траура и чистки будет объеденены с вампирским ритуалом. Хорошо, что это так, поскольку моя семья расширилась, чтобы принять очень много вампиров и недолеток. — Ее взгляд скользил по моим друзьям. — Я попрошу еще об одной вещи. Чтобы каждый из вас воскрешал яркие воспоминания обо мне и матери Зои в течении следующих семи дней. Не имеет значения, что Линда часто колебалась в жизни. Значение имеет лишь то, что ее помнят с любовью и добрыми мыслями.
"Обещаем” и “Конечно, бабушка” слышалось отовсюду вокруг меня.
— Теперь мне нужно идти, у-ве-тси-а-ге-я. Скоро восход солнца, и я хочу встретить рассвет на своей земле.
Держа мою руку в своей, бабушка и я шли к двери. Когда она проходила мимо моих друзей, каждый из них касался ее и говорил:
— До свидания, бабушка, — которая дарила свою улыбку сквозь слезы.