х часов ночи ее разбудила кухарка – к хозяйке нужно было вызвать врача. Она думает, что той ночью она проснулась последней.
Девушка остановилась, чтобы сглотнуть и вытереть слезы.
– Не плачьте, – призвал Пардо. – Вы в самом деле много вспомнили. Нет, нет, – строго сказал он, когда та продолжила безудержно плакать. – Хетти, остановитесь. В чем дело? Вам так жаль миссис Лакланд?
Девушка честно покачала головой.
– Нет? Это из-за того, что вы были уволены? Расскажите, как это произошло.
Девушка подняла голову и взглянула на Пардо.
– Я не подслушивала под дверью, не подслушивала! – заголосила она. – Это из-за того, что мне не нравится вторгаться, если в комнате люди, а в тот день там был доктор – я слышала его голос и задержалась на минутку у двери. Но я не слышала, о чем они говорили, но мисс Кэрол в то время была резка со мной. И на следующее утро я не могла поверить, когда кухарка сказала мне, что я должна уйти, так как подслушивала под дверью.
– Кто сказал кухарке, что вы должны уйти?
– Мисс Кэрол, – прошептала девушка и уткнулась лицом в руки.
– Когда? – допытывался инспектор.
– Предыдущим вечером. Должно быть, она думала об этом с того самого дня, но ничего мне не говорила до того утра, когда скончалась хозяйка.
– Хетти, веселее, – подбодрил инспектор. – Прямо сейчас вас не смогут уволить, а тем временем, может, и передумают. В любом случае, разумная девушка вроде вас быстро найдет работу.
– Нет, нет! – заплакала она. – Я не останусь здесь! Я уйду в понедельник, после похорон. Они рассчитаются со мной, и я отправлюсь домой.
Пардо приподнял бровь. Он взглянул на Солта, но сержант был «занят», бесцельно расставляя точки на полях блокнота.
– Ясно. Но, должно быть, это место будет вызывать у вас неприятные ассоциации, так что, возможно, стоит уйти отсюда побыстрее. Где вы живете?
– В Буллхэме, – глухо ответила девушка.
– Где в Буллхэме?
Если бы лицо Хетти могло выражать что-либо помимо страха, она выглядела бы удивленной.
– Коттеджи Бриони, 2, – ответила она вялым, но уже не таким плачущим голосом. – Там живут мои мать с братом.
– Хорошо, – кивнул Пардо. – В понедельник вы отправитесь домой и оставите все тревоги позади.
Она полуиспуганно-полуумоляюще взглянула на него. Пардо был озадачен. Здесь было что-то такое, что он не мог объяснить. Рискуя вызвать у девушки новый приступ паники, он попытался выяснить, в чем дело.
– Хетти, если вы думаете о чем-то, чувствуете, что должны что-то рассказать, то сейчас самое время. Все будет хорошо. Можете рассказать мне, и больше никто не узнает об этом.
Пардо заметил, как она невольно взглянула на дверь, на домашнее и молчаливое лицо Солта, на него самого. Девушка тревожно дышала.
– Есть что-то такое? – переспросил инспектор.
Он не мог объяснить почему, но он чувствовал, что находится на пороге чего-то интересного. Ему удалось перехватить ее взгляд, но болезненный страх на лице девушки не давал ей говорить.
Солт также наблюдал. Его карандаш лежал в сторонке.
– Нет ничего, – наконец, ответила Хетти. Она выглядела так болезненно, что Пардо испугался того, что она может упасть в обморок. Но прежде чем он успел пошевелиться, девушка уже встала с места, словно желая показать, что хочет окончить разговор. Инспектор не попытался остановить ее. Вместо этого он тоже встал и похлопал ее по плечу.
– Не беспокойтесь, – сказал он, понимая, что от этой заезженной фразы мало проку. – Через день-другой вы будете дома и забудете обо всем этом. И если позже вы почувствуете, что вам есть, о чем сказать, то дайте мне знать.
Он заметил, что девушка явно избегает его взгляда.
– Ладно, умойтесь и приведите себя в порядок. И спросите мисс Херншоу, могу ли я поговорить с ней минутку.
Девушка направилась прямо к двери. Ее движения говорили о том, что она словно вырвалась из ловушки.
Встретившись взглядом с Солтом, Пардо заметил, что в обычно спокойном лице сержанта видны и раздражение, и недоумение.
– Что со всеми ими не так? – хмыкнул тот. – Эта девушка держит что-то в рукаве, и она должна…
– Она должна сбежать из этого места, – отрезал Пардо, который, сунув руки в карманы, смотрел в окно на пустынную площадь. – Здесь она говорить не будет, но она вернется домой…
Он выглядел обеспокоенным и возмутился невысказанному комментарию сержанта. Пардо чувствовал, что был прав, не став давить на девушку и не пытаясь выдавить из нее информацию, которой она могла поделиться. В знакомой атмосфере родительского дома в Буллхэме она сможет свободно обо всем рассказать.
Инспектор обернулся на звук. Дженни Херншоу вошла бесшумно и сейчас стояла между ним и дверью, с несколько надменно-вопросительным выражением лица.
– О, мисс Херншоу, спасибо. Я вас надолго не задержу. Мисс Квентин еще не вернулась?
– Нет, – ответила Дженни, шагнув вперед и усаживаясь на стул у она. – Утром она отправилась в город, а сейчас позвонила и сообщила, что останется там на чай.
Пардо это не смутило. И за Дженни, и за Кэрол была установлена негласная слежка, так что поездка в Лондон не могла вызывать беспокойства. И если это будет не обыкновенная поездка за покупками, он узнает об этом.
– Она звонила мистеру Карновски? – прямо спросил он. Видя ее холодность и чувствуя, что она, вероятно, знает об его утреннем посещении Тайт-сквер, инспектор не видел причин быть скрытным.
Она зарделась, и в этот момент Пардо заметил, как ужасно она выглядит.
– Этого я не знаю. А она должна?
Пардо стоял, поскольку после того, как Хетти ушла, он был слишком обеспокоен, чтобы сидеть. Дженни запрокинула голову, чтобы посмотреть на него. По ее взгляду Пардо понял, что девушка провела бессонную ночь. Он проигнорировал ее вопрос.
– Когда вы в последний раз контактировали с Карновски?
Он заметил, что ее румянец усилился, а губы сжались.
– Вчера вечером я написала ему, – ответила Дженни.
– А до того?
– В четверг. Но зачем вам это знать?
– И написав ему в четверг, вы сообщили, что не можете говорить по телефону, и что полиция расследует гибель вашей бабушки?
Решив, что слышит в голосе инспектора что-то вроде угрозы, девушка отпрянула.
– Да, сообщила, – в ее голосе появились непокорные нотки. – Никто не запрещал этого.
– Конечно. Мисс Херншоу, я бы хотел узнать еще кое-что. Приходили ли за последнее время в дом какие-либо сомнительные незнакомцы? Или, может, бродили в окрестностях?
Инспектор заметил, как девушка нахмурилась и сжала лежавшую на коленях руку.
– Никого, – ответила она так твердо, что Солт сразу же заподозрил неискренность.
Пардо кивнул, не отрывая взгляда от ее лица.
– Хорошо. Если произойдет что-то подобное, дайте знать. А Хетти Пэрк была уволена только за подслушивание?
Дженни впервые опустила голову и уставилась куда-то на свои колени.
– Полагаю, вы имеете право задавать эти глупые вопросы. Нет, не только за подслушивание. Я ее никогда не заставала за этим занятием, но кузина говорит, что в прошлую среду был не первый случай. Помимо этого, она неспособна. Прослужила уже около семи месяцев, но до сих пор не научилась справляться с элементарными обязанностями в домашней работе, и, похоже, она совершенно необучаема. Сама по себе Хетти мне нравится, но это место не подходит для нее. В другом месте службы ей будет лучше, возможно, там она проявит больше способностей. Вы, конечно, заметили, как она слезлива? Но это естественно в доме, где произошло… убийство.
Последняя фраза была сказана мягко, но так четко, что впоследствии Солт отметил, что это были самые выразительные слова из всего, сказанного днем.
– Да, это поразило бы кого угодно, – согласился Пардо, – а Хетти – обычная, здоровая девушка.
Теперь он был не раздражен, но по-прежнему холоден.
– Мисс Херншоу, можете ли вы вспомнить человека, приходившего сюда днем седьмого июня? Вы проводили его или ее до калитки, это было в то же самое время, когда приходил доктор Фейфул.
Дженни смотрела на него с явным удивлением. Затем она вздохнула и приложила руки ко лбу.
– Нет, боюсь, моя память не достаточно хороша. Во время бабушкиной болезни здесь было столько посетителей… И дневник я не веду.
– В тот день машина доктора стояла снаружи, – подсказал Пардо, проигнорировав тон девушки и смотря ей в глаза.
Она ответила ему таким же взглядом.
– Машина почти всегда стоит там, – спокойно ответила она. – Возможно, доктор сможет припомнить визитера.
– Возможно, – уклончиво заметил Пардо. – Мисс Херншоу, хотите ли вы добавить что-нибудь к информации, которую вы сообщили суперинтенданту Литтлджону?
В последовавшей за вопросом тишине у Солта возникла мысль, что Дженни, вероятно, помнит что-то еще. Но она покачала головой. Ее глаза заблестели от слез.
– Ничего, кроме того, что… Я не убивала бабушку.
Услышав столь необычную фразу, сержант Солт разинул рот. Пардо спокойно обернулся.
– Мисс Херншоу, вас никто не обвиняет, – сухо сказал он, подняв руку, чтобы девушка не смогла ответить. – У меня больше нет вопросов к вам, но я надеюсь, что вскоре вы вспомните что-нибудь, что сможет помочь расследованию. Я бы хотел опять увидеть мисс Буллен, всего на пару минут.
Дженни тотчас встала и внимательно посмотрела на инспектора. Но Пардо не смутился.
– Я готова рассказать все, что знаю, хоть вам и кажется, что это не так. Но я не собираюсь придумывать или приукрашивать факты только для того, чтобы дать полиции возможность продемонстрировать активную деятельность. Если мои факты слишком просты, то вам нужно принять их такими. Если бы вы сосредоточили свое внимание на том, как умерла бабушка, а не на старомодной мелодраме со снующими вокруг дома незнакомцами, то мы скорее бы освободились от этого ужаса.
– Эта мелодрама – одна из старомодных идей мистера Карновски, – неодобрительно пробормотал Пардо.
Внезапно он заметил страх на лице девушки. Она была безмолвна.