— На сколько сдала?
— Полторы тысячи.
Я мысленно ухмыляюсь. Я умнее Новенькой.
Она щелкает по клавишам, и на экране всплывает калькулятор. Такой же, как и у остальных. Маленькая черная коробочка с мозгами компьютера.
— Это модель TI-84. Тебе нужен такой. Есть в розовом цвете, если хочешь.
Мне наплевать на цвет. Но цена... сто девяносто девять долларов девяносто девять центов.
— Он действительно столько стоит?
— Ага. Они дорогие.
— Его можно... купить в магазине, а не по интернету?
— Ага. Можем пойти вместе. Я помогу тебе выбрать.
Вместе? Мое выражение лица остается непроницаемым. Но, полагаю, в этом нет ничего страшного, учитывая, что она такой уже покупала. Она знает, что нужно искать. Я киваю и вижу улыбку на ее лице, впервые за все время, что она здесь провела.
— Мы должны сбежать.
Мы с Тедом лежим в объятиях друг друга на третьем этаже. Я уткнулась в его шею, касаясь своими губами его пульса. Я не хочу сейчас возвращаться к нашей реальности. Секс помогает мне забыть о ней. Тед сильный, все его тело покрывают мускулы. Секс с ним меня расслабляет, переносит в тихую гавань. Я могу схватиться за него, обвить вокруг него свои ноги и сжать его как лимон, пока не увижу звезды, настоящие звезды. Когда дело сделано, у меня кружится голова, легкие обессилены, но умоляют о большем. Я будто бы дышу по-другому рядом с ним. Я высоко в космосе, среди звезд, несусь прямо к солнцу.
— Куда? — шепчу я.
— Не знаю. Куда-нибудь. Может, на юг.
На соседней койке спит пациент, медленно умирая. Его аппарат жизнеобеспечения тихо пищит, отсчитывая уходящие секунды.
— На какие шиши? И как мы избавимся от этой штуковины? — спрашиваю я, указывая на свой браслет на лодыжке.
Иногда я задаюсь вопросом: что, если он чувствует, когда мы занимаемся сексом и что, если тот, кто наблюдает за нами, тоже об этом знает. Мне неловко, когда я думаю о том, что кто-то в курсе. Я хочу, чтобы это было нашим миром, нашим секретом.
— Это не проблема. Я знаю кое-кого, кто может его снять. Мы будем чисты.
Я прижимаюсь щекой к его руке. Его кожа такая мягкая, такая гладкая. Надеюсь, наша малютка унаследует ее. Я бы никогда не прекращала целовать и обнимать ее.
И эта маленькая мысль возвращает меня с небес на землю. Мне не следует думать о нашем ребенке, учитывая, что они хотят его отобрать. Тед об этом пока не знает, и я не хочу ему рассказывать. Он в таком восторге. Выбирает имена с нашими поварами и даже попросил мисс Лиджен устроить его на полную рабочую ставку. Он делает все, что должен делать парень, который вскоре станет отцом. За исключением того, что у него нет ребенка, ради которого стоит стараться.
— Я не хочу пускаться в бега, Тед. Не с ребенком.
— Я не хочу, чтобы ты находилась в этом доме. Не с нашим малышом. С этим нужно что-то делать.
Я ерзаю в его объятиях. Он смотрит на меня, но не говорит ни слова. Это заставляет меня дрожать. Я всегда нервничаю, когда он смотрит на меня таким взглядом, потому что я не знаю, что он видит. В моей камере и даже в душевых не было зеркал, так что долгое время я не представляла, как выгляжу. Свое отражение я видела только в глазах людей, тех же самых, что говорили мне, когда сходить в туалет, поесть или принять душ. Тех, кто проклинал меня за убийство ребенка. Для них я была монстром с рогами, красной змеиной кожей и желтыми глазами рептилии. Мама вечно ругала меня за то, что я не слежу за своими волосами, отчитывала за излишнюю пушистость, как бороться с которой я и понятия не имела. Однажды, через несколько недель после моего дня рождения, я зашла в комнату для посетителей, и мама побледнела. Она смотрела на меня так, будто не видела годами. Мгновение спустя она сказала: «Господи, ты так... повзрослела». Наконец, я нашла зеркало и, взглянув в него, оцепенела. Сколько времени должно пройти, прежде чем человек посмотрит в свое отражение и не признает себя? Четыре года — это достаточно долго. Мне было четырнадцать, и я стала для себя абсолютной незнакомкой. Все та же я, но в новом теле: выше, худее, с грудью, бедрами и полными губами. Мои волосы крупными кудрями тянулись вниз, до самой поясницы. Единственной частью моего тела оставшейся неизменной были мои глаза. Я попробовала заплакать, но у меня не получилось. С тех пор я сторонилась зеркал.
— Я что-нибудь придумаю, — говорю я.
Вот только не знаю, что.
Мы одеваемся, и я первая покидаю палату, чтобы вернуться, пока кто-нибудь не заметил моего отсутствия. Лифт доставляет меня на первый этаж, в лобби. Направляясь на кухню, я прохожу головной офис и слышу ее голос.
— Может, с кем-то она ведет себя особенно дружелюбно?
Мое сердце уходит в пятки. Я делаю пару шагов назад и практически врезаюсь в дверной проход. Она здесь. Мисс Кармен. Стоит за стойкой регистрации с мисс Лиджин. Она замечает меня у двери и усмехается. Что она здесь делает?
— Привет, Мэри, — говорит мисс Кармен спокойным, но ледяным тоном. — Просто сверяю твои записи с отметками об уходе. Знаешь, чтобы убедиться, что ты именно там, где должна быть.
Мисс Лиджен улыбается.
— Мэри — один из наших самых лучших волонтеров. Она очень внимательна к пациентам.
— Правда?
Я не могу пошевелиться. Видя, как кто-то из группового дома ошивается в единственном месте, где я чувствую умиротворение, ко мне возвращается тот первобытный страх, который я не испытывала с тех самых пор, как Рей был жив. Я должна выпроводить ее отсюда, прежде чем...
В холле открываются двери лифта. Тед вывозит женщину с четвертого этажа в инвалидном кресле, и у меня перехватывает дыхание.
Нет! Она не должна его увидеть.
— Что ж, у Мэри, должно быть, полно свободного времени, раз она успела вляпаться... в неприятности. Может, ей стоит добавить еще парочку лишних часов, — говорит мисс Кармен.
Тед замечает меня и улыбается, толкая коляску в моем направлении. У меня немеют ноги.
— Мы всегда рады помощи, — смеется мисс Лиджен.
Наши взгляды пересекаются, должно быть, я выгляжу испуганной, потому что Тед останавливается, улыбка исчезает с его лица. Он выпрямляется и хмурится. «Что такое?» — беззвучно произносит он, и я не знаю, как мне поступить. Мое сердце бьется так часто, что вскоре вырвется из груди. Я смотрю прямо на мисс Кармен. Этого не может быть.
— Потрясающе. Я прослежу, чтобы эта информация дошла до ее консультанта, — говорит мисс Кармен, ухмыляясь.
Я медленно качаю головой, не смотря на него.
Уходи, Тед. Уходи.
Краем глаза я замечаю, как он колеблется, но быстро разворачивает кресло и катит пациентку в противоположном направлении.
— Мэри?
Тед оглядывается на меня через плечо, но не останавливается.
— Мэри? Не хочешь провести Мисс Кармен экскурсию?
Мой рот открывается, но я молчу. Смотрю в дальний конец холла, отчаянно сопротивляясь желанию кинуться Теду в объятия. Мисс Кармен приподнимает бровь и прослеживает мой взгляд. Она огибает мисс Лиджен и направляется ко мне. Мои мышцы сжимаются так сильно, что, кажется, я в любой момент могу исчезнуть.
Тед, пожалуйста, беги!
Она выходит из-за стойки. Каблуки щелкают по полу, набирая темп. В помещении становится темнее. Она проносится мимо меня, выходя в холл, как раз в тот момент, когда Тед заворачивает и исчезает в столовой. Она оглядывается, сканируя коридор. Никого, кроме пациентов, медленно разъезжающих в своих креслах. Мисс Кармен смотрит на меня, охота еще не окончена.
— Мисс Лиджен, у Мэри здесь есть парень?
Этот тупой вопрос больше веселит, чем шокирует ее.
— Ну, Мистер Томас немного в нее влюблен, — смеется она. — Но он влюблен во всех.
Мисс Кармен прищуривает глаза, и я могу сказать, что она раздражена, но не хочет терять лицо при незнакомцах. Это вызовет подозрение. Мама делала так же.
— Ладно, мне нужно вернуться в офис, — бросает мисс Кармен. — Спасибо, что уделили время.
Я ухожу оттуда, пока меня не уволили, и направляюсь на второй этаж. Мои легкие горят, когда я плюхаюсь на кровать, прямиком к двести четвертому.
— И к тому моменту я могла пробежать четыре мили за двадцать шесть минут и без проблем поднять сотню фунтов, — говорит мисс Риба, раскачиваясь на каблуках. Она горда собой.
— Ох. Серьезно? — бормочет Винтерс у входной двери, подписывая какие-то документы.
— Ага, лучшие годы своей жизни я провела как офицер запаса.
Он замечает меня. Я стою у лестницы, затаившись, как обычно делает кот мисс Рибы.
— Эддисон.
Я киваю ему.
— Я вечно говорю девочкам, что армия сделает из них настоящих мужиков, в смысле, женщин. Дисциплина, знания, бесплатное образование. Еще раз, как долго ты служил? — продолжает она.
— Тридцать пять лет.
— Вау, прилично! А потом, ранение получил?
Он замирает, а потом качает головой, отгоняя дурные мысли.
— Ага, что-то в этом духе.
Он подписывает последний документ и передает его мисс Рибе, пока остальные девочки поднимаются вверх после терапии. Меня тошнит, мне срочно нужно в уборную.
— Блин, это круто. Хотела бы я, чтобы у меня был шанс пройти весь путь от начала и до конца. Но я была нужна на домашнем фронте, — говорит она.
Винтерс устало вздыхает, ему явно скучно. Он снова смотрит в мою сторону.
— Эддисон, ты что-то от меня хотела?
Я тереблю края своей рубашки, пытаясь подобрать правильные слова.
— У меня... есть вопрос.
Они смотрят друг на друга, сбитые с толку.
— Ладно, — медленно говорит он.
Мы втроем стоим в абсолютной тишине. Я не хочу делать это при мисс Рибе. Она расскажет мисс Штейн, и все узнают.
— Ну, Мэри? — выплевывает мисс Риба.
Он смотрит на нее и улавливает мой намек.
— Мне кажется, она хочет поговорить со мной наедине.
— О, да. Конечно, босс.
— Давай, Эддисон, — говорит он, желая быть, где угодно, но только не здесь. — Пошли.
Мы заходим в комнату для посетителей, и он закрывает за нами дверь. Я никогда не была здесь вечером, поэтому это место выглядит странно с искусственным освещением и закрытыми шторами. Стены по-особенному серые, искусственные растения еще более поддельные, а диваны — жесткие и поношенные.