рь. Я сохраняю спокойствие и следую за ней.
— Я рада, что вы смогли прийти, — говорит она. — Сюда.
Ее офис маленький, но очень опрятный. Он уставлен полированной мебелью из красного дерева и искусственными растениями. В комнате имеется полка с толстыми учебниками, похожими на энциклопедии. Как те, что я читала в доме Алиссы. Она проводит нас в небольшой конференц-зал. Молодой белый парень в очках в тонкой черной оправе ставит тарелку с печеньем на стол, рядом с бутылками воды.
— Это Терри, мой ассистент. Терри поздоровайся с этими милыми дамами.
— Рад встрече, — говорит он, протягивая руку. Я не жму ее.
Мы садимся и молча смотрим друг на друга, не зная с чего начать. Очень хочу взять печенье. Оно выглядит таким аппетитным, а я умираю с голоду, но не хочу показаться прожорливой. Она смотрит на меня, затем, на печенья и подталкивает тарелку в моем направлении.
— Вот, угощайтесь. Можете взять несколько. Они здесь для вас.
Я раздумываю над этим и беру две штуки. Новенькая берет четыре.
— Вода, — предлагает Терри. Я беру бутылку. Фиджи. Есть такой остров.
Интересно, вода действительно оттуда?
— Во-первых, позвольте мне начать с того, что я была очарована... просто очарована твоим делом с самого первого дня. Фактически, с самого поступления в юридический, — говорит мисс Кора. — Если не ошибаюсь, тебе тогда только исполнилось девять. Ох, это означает, что ты совсем недавно отметила день рождение, правда?
Она знает про мой день рождения. Не уверена, что даже мама про него помнит.
— Итак, я с самого начала считала, что они недобросовестно подошли к рассмотрению твоего дела, — продолжает она. — И абсолютно субъективная точка зрения, освещенная в СМИ, которая преследовала тебя, ребенка, еще до того, как ты зашла в здание суда... это было неэтично. Я не знаю всех деталей, но уверена, что твои показания — твои обдуманные взрослые впечатления от того, что произошло той ночью — могут кардинально изменить результат. Но сначала мы должны иметь в арсенале достаточно убедительных доказательств, чтобы уговорить судью рассмотреть апелляцию. И самое сложное: убедить судью возобновить дело покойного младенца.
— Алиссы, — говорю я.
Я ненавижу, когда люди называют Алиссу просто погибшим младенцем. У нее было имя.
— Алиссы. Верно, — она улыбается. Терри ерзает на своем стуле.
— И после всего этого я получу... эмансипацию. Правильно?
— Всему свое время, — говорит мисс Кора.
Откидываюсь назад, потягивая воду. Я серьезно собираюсь заняться этим? Я серьезно собираюсь открыть эту банку, полную червей и грязных секретов?
Мисс Кора смотрит на меня и улыбается.
— Мэри, что для тебя сейчас важнее всего?
Я потираю живот, прекрасно понимая, что у меня стоит на первом месте.
— Чтобы малыш остался со мной.
— Хорошо, это то, за что мы будем бороться, — говорит мисс Кора, ударяя кулаком по столу.
— Но... у меня совсем нет денег.
— Оставь это мне, — она улыбается, дружелюбно и искренне, но волоски на моих руках поднимаются.
Никто не бывает добр просто так. Пришло время бежать! Это ловушка. В смысле, она даже не выглядит так, будто хочет меня провести, но я обманывалась и прежде. Не могу снова допустить такую ошибку. Не с Бобом. Но куда я побегу? Может, Новенькая права. Я не могу выступать простив взрослых в одиночку. Может, эта леди сможет помочь мне.
— Ладно... что от меня требуется? — спрашиваю я.
— Ну, прежде всего, я хочу, чтобы ты рассказала мне обо всем, что произошло той ночью. От начала и до конца.
Я прикусываю свой язык настолько сильно, что чувствую вкус крови. Она имеет в виду, что НА САМОМ ДЕЛЕ произошло? В смысле, я даже не знаю этих людей.
— Мэри, можешь довериться нам, — говорит мисс Кора. — Мы хотим тебе помочь.
Она наклоняется через стол и пытается взять меня за руку. Я отдергиваю ее.
Они с Терри обмениваются обеспокоенными взглядами. Новенькая аккуратно подталкивает меня локтем и кивает.
— Сделай это, Мэри, — говорит она.
Я смотрю на этих незнакомцев, у меня в горле образуется комок. Как я могу рассказать им то, что произошло на самом деле? Они возненавидят меня.
— Вы подумаете... что я ужасный человек.
Мисс Кора качает головой.
— Мэри, поверь мне, — говорит она. — Изменить обстоятельства можно лишь изменив свой подход к ним. Это пугает, знаю, но тебя никто не осудит. Я здесь, чтобы помочь тебе, но смогу сделать это, только если ты расскажешь мне всю правду.
Это похоже на то, что говорила мне мисс Клэр.
Перемены пугают. Но могу ли я довериться ей?
Полагаю, выяснить это можно только одним способом.
— Хорошо, — вздыхаю я. — Но не говорите потом, что я вас не предупреждала.
Из записей Доктора Джин-Йи Денг
психиатра больницы Беллвью, Нью-Йорк
Когда мы спрашивали о жертве, Алиссе, лицо Мэри лишалось всяких эмоций. Казалось, она не воспринимает событий той ночи. Она помнила лишь то, как ложится спать. После этого, по ее словам, она внезапно оказалась посреди гостиной, вся в грязи.
Когда я заканчиваю, вся комната смотрит на меня с широко раскрытыми глазами и распахнутыми ртами. Новенькая стала бледной, как приведение, а Терри позеленел. Мисс Кора — первая, кто решается прервать тишину.
— Я должна... я просто... в смысле. Вот же дерьмо!
— Мы выбьем право работать над этим, — говорит мисс Кора, провожая нас к выходу.
— Хорошо, — бормочу я, чувствуя себя измотанной от своего рассказа.
— Сегодня у нас выходной, поэтому мы немного неподобающе одеты, но мы будем работать все выходные. Я знаю правила групповых домов. Если в течение недели у нас появится какая-то информация, мы навестим тебя там. Если тебе что-нибудь понадобится, сразу же звони мне.
— Сейчас, минутку, я дам вам визитку, — говорит Терри и бежит к своему столу.
Он усыпан безумным количеством бумаг и папок. Он поднимает несколько файлов, и я вижу Алиссу. Ее изображение на какой-то книге. У меня перехватывает дыхание, и я направляюсь к нему. Вся комната замирает вокруг меня, когда достаю книгу из-под кучи бумаг.
Алисса. Я не видела ее так давно, что мне казалось, забыла, как она выглядела. Но она именно такая, какой я ее запомнила: вьющиеся каштановые волосы, маленький носик, маленькие пальчики и большие голубые глаза. Она одета в свою красную кофточку с белым передником, на котором написано: «Я люблю свою мамочку». Помню, как была снята эта фотография. Я стояла неподалеку, была хорошей помощницей, держала бутылочку, как просила ее мама.
Касаюсь фото, потирая ее щеку, желая, чтобы она была настоящей. Вы когда-нибудь целовали щечки младенцев? Они такие мягкие, что их хочется тискать дни напролет. Слезы щиплют глаза, наружу рвутся рыдания. Я прижимаю книгу к груди и закрываю глаза, пытаясь почувствовать снова ее тепло.
Алисса. Моя Алисса.
Когда я открываю глаза, я вижу, как Терри смотрит на меня. Название книги — «Что случилось с Алиссой?» — написано большими белыми буквами прямо над ее лбом. На столе лежит еще одна книга с моим именем: «Когда дети убивают: Судебное разбирательство Мэри Б. Эддисон».
— Это книга обо мне?
Терри смотрит на мисс Кору, которая почти покровительственно подходит ближе. Он откашливается.
— Да... тут много книг о тебе, — бормочет он.
Названия книг, раскиданных по столу, сливаются воедино. Мэри... Эддисон... Алисса... Дети... Убийство... Суд... Алисса. Эти книги обо мне. Это означает, что все на свете знают, что я сделала. Или думают, что знают.
— Но... как? Как они могли написать обо мне без... например... знаете, разрешения.
— Хорошее наблюдение, Мэри, — говорит мисс Кора, пока они с Терри прибирают стол, пытаясь спрятать оставшиеся книги. Что-то подсказывает мне, что они не хотят, чтобы я их увидела. Но почему?
— И поверь мне, когда мы со всем разберемся, мы сможем подать на них иски за клевету и дискредитацию личности, — говорит она.
— И что случится потом?
— Потом они заплатят тебе, Мэри, — жизнерадостно говорит Новенькая. — Ты сможешь не работать до конца своих дней!
Мы все поворачиваемся к Новенькой, которая стоит у двери с безумной улыбкой. Мисс Коре не нравится ее ответ, но она с ней не спорит.
— Ну, что-то вроде того, — подтверждает мисс Кора.
Терри протягивает ко мне руку. Я смотрю на нее, но продолжаю прижимать к груди две книги. Я не готова снова потерять ее.
— Могу я их одолжить?
Глаза Терри в панике распахиваются, и он смотрит на мисс Кору.
— Эмммм...
Мисс Кора вздыхает и улыбается.
— Конечно, Мэри. Все, что пожелаешь.
Интервью с анонимным заключенным в исправительном учреждении «Бедфорд-Хиллс» №2
Все смотрели новости, все знали о Мэри и о том, что она сделала. Кажется, ей было четырнадцать или около того, когда ее выпустили из карцера. Вы когда-нибудь видели военнопленных? Этих, с Ближнего Востока, которых долгие годы держали в темноте?! Так же выглядела и она: кожа да кости, бледная как новорожденный младенец, который еще не видел солнца. Они забросили ее к нам, и она была прямо как Кунта Кинте19. У нее были дикие глаза, она не говорила по-английски и боялась собственной чертовой тени. Время от времени к нам подкидывали мелких. Тех, кто был особенно плох для колонии для несовершеннолетних или девчонок, которые не могли оставаться там после семнадцатилетия. Но Мэри... она была просто ребенком.
— Я же говорила, Мэри? Они со всем разберутся. И ты разбогатеешь.
Смеюсь, наблюдая за тем, как Новенькая скачет по тротуару. Она вся сияет.
— Потом, когда я получу эмансипацию, мы сможем вместе найти квартиру! Может, даже где-нибудь в центре! — она смотрит на сияющий асфальт под своими ногами. — Было бы здорово, правда?
Полагаю, это, правда, было бы здорово. Мы были бы сами по себе, жили бы в центре как взрослые. Она, Боб... и Тед.