. Ты говоришь, осталось немного, но если ты ошибаешься и впереди долгие годы… Что ты будешь делать, когда уйдешь на покой? Деградировать в своем шале?
– Не обязательно. Я могу вернуться к творчеству, и тогда мой мозг не зачахнет.
– Ты не писал двадцать с лишним лет. И тебя, как ты сам говорил, не тянуло. А почему, напомни?
– Я утратил наивность и перестал верить в чудеса, а без этого нельзя творить, можно только сочинять тексты, – процитировал Нурлан самого себя.
– Ты уже так не считаешь?
– Мне уже не тридцать, как раз тогда я запретил себе писать, и я не столь категоричен… Теперь я думаю, что творчество многогранно. Сомневаюсь, что Эдгар Алан По был наивным мечтателем, но он настоящий мастер. И я не мог читать его в молодости, а сейчас – с удовольствием. «Ворона» я знаю наизусть. Хочешь послушать это стихотворение?
– Нет, спасибо. – Абзал рывком запахнул халат. Шелк, из которого его сшили, скользил по телу, обнажая племянника до пояса за считаные секунды. И все равно он носил его, потому что был немного самовлюблен, а в нем самому себе казался похожим на хана в часы отдохновения. – Чего бы мне действительно хотелось, так это помочь тебе найти покупателя, уж если ты твердо решил продавать бизнес.
– Он уже найден. Мы вступили в стадию переговоров. Как только придем к соглашению, я сообщу тебе. – Нурлан прислушался. – Кажется, твой телефон звонит, пойди ответь…
И, откинувшись на подушки, прикрыл глаза. Абзал стремительно удалился. Он был шокирован и немного обижен. Шок не скрывал, обиду пытался. Привык к тому, что дядя делится с ним своими планами и спрашивает совета. А как иначе, ведь Абзал его правая рука!
«Вот именно, рука, – мысленно проворчал Нурлан. – А не полушарие мозга…»
Абзал был всего лишь исполнителем, но исполнителем, которому дают понять, что он тоже многое решает. На самом же деле Нурлан контролировал абсолютно все. Но если бы не племянник, он бы справлялся с большим трудом.
Абзал же без Нурлана не справился бы вообще…
Правая рука повисла бы плетью без импульсов, посылаемых мозгом.
Нурлан много чего сказал сегодня Абзалу. И что-то из этого было правдой. Но не все… Далеко не все. Еще не время посвящать племянника в свои планы. А пока пусть дуется.
Нурлана не приняли в институт, потому что его отец предал Родину. В техникум тоже. Возможно, ПТУ распахнуло бы перед ним свои двери, но пробовать парень не стал. И не потому, что считал рабочую специальность недостойной себя, просто если бы и в училище его зарубили, он впал бы в отчаяние.
Стал искать работу. Но с этим тоже оказалась беда. При приеме требовалось заполнить анкету, один из пунктов которой требовал указать ближайших родственников, осужденных по политическим статьям. Нурлан честно сообщал об отце и получал от ворот поворот. Попробовал схитрить. Его взяли, но через два месяца уволили.
У мамы тоже начались проблемы с работой. По той же причине. Пришлось уволиться. Так как жить было не на что, сдали комнату в своей прекрасной трешке. Жилец обоим показался приличным, но оказался валютчиком. В те годы покупка и продажа долларов считалась преступлением, за эти операции сажали. Посадили и жильца Джумаевых. И снова на них упала тень… Жена и сын изменника Родины сдали комнату преступнику! Да не карманнику или домушнику – валютчику. Не иначе сами имели доллары, за которые старший Джумаев продал Советское государство. Никто не верил в совпадение, ни милиционеры, ни соседи, ни даже родственники…
Но Нурлан с мамой держались. И умудрялись находить деньги на жизнь. Она мыла подъезды, он ухаживал за больной старухой. Та была бабкой крупнейшего мафиози Казахстана по кличке Булат. Мафиози обожал ее и во всем угождал. А сделать это было ох как сложно. Старуха не подпускала к себе остальных родственников, хотела, чтобы любимый внук сидел с ней. Но у того была своя жизнь, причем бурная, и так совпало, что Нурлан очень внешне на него походил. Из-за этого его и наняли. Бабка их путала, и все были счастливы.
Джумаеву доставалось от старухи. Да и внук ее не был приятным человеком. И все же Нурлан был работой доволен. Ему хорошо платили, и находилось время на то, чтобы писать. Он с детства сочинял и хотел бы поступить в Литературный институт, но раз путь туда заказан, то Нурлан забыл думать о том, чтобы посвятить себя писательству. Решил, что будет баловать себя рассказиками и повестями, давая выход фантазии. Как-то старуха заметила, что он строчит что-то в общей тетради. Спросила что. Нурлан ответил:
– Пишу рассказ.
– Ты никогда не проявлял творческих способностей. Все твои сочинения тянули не больше чем на тройку.
Зная, что подопечная путает его с внуком, Нурлан пожал плечами:
– Я и сейчас просто балуюсь.
– Прочти то, что написал, – повелела бабка.
Нурлан не стал спорить, с этой женщиной не мог спорить даже крупнейший мафиози Казахстана, и начал читать.
Старуха слушала внимательно. Иногда шевелила губами, проговаривая понравившуюся фразу. Когда Нурлан замолк, она недовольно воскликнула:
– Все?
– Да. Концовки еще нет.
– Пиши скорее.
– Завтра закончу.
– Нет, сегодня. Иначе я не усну, а ты знаешь, как отражается на моем здоровье бессонница.
– Вам понравилось?
– Нет, совершенно дурацкая история, но любопытно, чем она закончится.
– Я могу сказать вам.
– У тебя хороший слог. Ты умеешь правильно подбирать слова, а сюжеты строить – нет. Подумай об этом, когда сядешь за следующий рассказ, но сначала допиши этот и прочти мне, – скомандовала бабка.
Нурлан, который торопился домой, быстро закончил произведение, скомкав концовку. За что получил подушкой по лицу. Бабка прицельно метнула ее парню в голову.
– Сколько раз мне тебе говорить: делаешь что-то, делай хорошо! – рявкнула она. – А теперь подними подушку, подложи мне под голову и начинай заново…
В тот день Нурлан вернулся домой за полночь. А на следующий – взялся за новый рассказ. Теперь он не торопился, писал вдумчиво. Когда результат его удовлетворил, познакомил с произведением старуху. Сюжет ей опять не понравился, а герои – да:
– Не такие дураки, как предыдущие. Но что ты все о молодых пишешь. Про нас, стариков, столько можно рассказать. Порадуй бабушку, сочини рассказ про меня.
Нурлан так и сделал. А что ему оставалось? Тот рассказ старухе не понравился, сказала, слащавый, и снова запустила в парня подушкой. Пришлось дважды переписывать, пока подопечная не одобрила.
Спустя полгода бабка умерла. Но перед тем как отойти в мир иной, сделала доброе дело. У нее перед кончиной наступило прояснение рассудка. Она поняла, что Нурлан не ее внук, а посторонний парень, и именно он писал рассказы.
– Талант у тебя, – проскрипела умирающая едва слышно. – Нельзя зарывать… Я, можно сказать, только благодаря твоим историям последние месяцы жила.
– Я напишу еще, вы только не умирайте, – попросил Нурлан. Он привязался к этой сердитой, вечно недовольной старухе и был ей благодарен за внимание к своим произведениям и дельные советы.
– Хватит, нажилась. Внук мой где?
– Позвать?
– Да, и побыстрее. – Когда Нурлан сбегал за Булатом, бабка повелела: – Хочу, чтоб ты этому мальчику помог выпустить книгу. Считай, это моя последняя просьба.
Она скончалась через несколько часов. Сборник рассказов, вышедший благодаря стараниям крупнейшего в Казахстане бандита, Нурлан посвятил его бабушке.
…Успех к Джумаеву пришел не сразу. Книга продавалась плохо. Она шла «в нагрузку» к популярным. Но Нурлан не унывал. Он писал и писал, и рассылал свои рассказы в литературные журналы. Некоторые печатали. Гонорары за публикации были смешными, но Джумаевы привыкли к бедности и радовались тому, что Нурлан посвящает себя любимому делу.
Прошло два года, прежде чем оно начало приносить прибыль. Тогда же пришло признание. В Казахстане Джумаев стал довольно известным писателем. Правда, публиковался под псевдонимом. Ему прочили общесоюзный успех, но начался развал СССР, и все полетело в тартарары.
Нурлан продолжал писать. И его читали, но не массово. Люди бросились скупать детективы и фантастику. Чейза и Стаута, Брэдбери и Гаррисона. Эротические книги тоже пользовались большим спросом. «Эммануэль» била все рекорды продаж (тогда-то Нурлан и выпустил урезанных, переделанных, переименованных в «Горячих сестренок» «Сиамских»). Следом пошла волна боевиков. Сначала американских, потом отечественных. Бандитская тема стала популярной. О разборках и залитых в цемент должниках читали даже домохозяйки.
Как-то вечером, когда Нурлан выгуливал пса, к подъезду их дома подкатили три джипа. Из среднего вышел тучный мужик с тростью. Не сразу Джумаев понял, что перед ним Булат.
– Что, не узнаешь благодетеля? – проворчал он, ткнув в грудь Нурлана тростью.
– Вы немного поправились, – пролепетал он.
– Немного, – хрюкнул тот. – Я разжирел. А еще несколько лет назад был таким же худым, как и ты. – Да, Булат, которого Нурлан помнил, был строен, грациозен, похож на ласку. – Все диабет проклятый. Развился на нервной почве.
– А с ногой что? Ранение? – Тогда бандиты «валили» друг друга почем зря.
– Тоже диабет. Он меня в могилу загонит скорее, чем пули братвы. И пока этого не случилось, хочу, чтоб ты про меня книгу написал.
– Боюсь, у меня не получится.
– Правильно, бойся, что не получится. Потому что, если она мне не понравится, накажу. Зато если угодишь, озолочу.
– А не могли бы вы кому-то другому это поручить? – робко предложил Нурлан. – Я не писал ни биографий, ни боевиков…
– Пора начать. Аже, – с теплотой в голосе проговорил Булат (по-казахски это слово означало «бабушка»), – считала, что ты талант, а она никогда не ошибалась. Так что собирайся, со мной поедешь.
– Куда?
– Ко мне. Я же должен тебе о жизни рассказывать, а ты описывать ее так, чтоб я не полным говном казался. Убеди меня самого в том, что я не такой, и тогда тебе все поверят.